Странно… Хочется написать что-то легкое, теплое, романтическое, а вспоминаются только истории про шизофрению, пошив мужских брюк, покойный профессор Рождественский и какие-то пошлости из кафедральной жизни — в другой жизни — сто лет назад.
Пройдешься по сообществам: всех мучает политика, техника минета, козлы и стервы и творческая импотенция.
Мамочки, это заразно?
Как я вообще сюда попала?
Кто я? Где я?
Нет, сегодня определенно не хочется вспоминать мой опыт общения с шизофрениками, покойников и мужские зады.
Вот, пожалуй, из детства.
Всю жизнь я провела среди мальчиков… Нда, похоже на начало рассказа про Маугли!
Ладно, можете считать, что я Маугли, потому что росла среди мужчин, во как! Не романтично, зато почти правда!
Итак, в детском саду на тогда еще не Большой Никитской, а улице Герцена, прямо напротив консерватории, у меня было два поклонника. Они же и соперники между собой. Имена и фамилии я помню отлично, хотя мои родители никогда их не называли после того, как мы уехали жить на окраину Москвы, практически в жопу мира — без метро, магазинов и с деревянными мостками через грязь, проложенными к автобусным остановкам экспрессов, сорок минут идущих до ближайшего метро ВДНХ. Ну Бог с ним, с этим Бибирево! Фамилии я не назову, а то вдруг вызову ненароком призраки тех лет. Андрюша и Сережа — очень незамысловато.
Андрюша был законченная шпана, оторва, каких мало (хм, в свете последних веяний в личной жизни, полагаю, хотелось бы больше?), и, видимо, это в нем притягивало больше всего. Смутно помню, что мальчик он был крупный, громкий и решительный. Полагаю — сенсорик. Дальше полагать ничего не буду, а то точно до Жукова договорюсь.
Сережа был его полной противоположностью. Маленький и худенький. Таким и запомнился, хотя вдруг я ошибаюсь, и это его энергетика была такой, а он был высоким? Врать не хочу. Примем как данность, что невелик и все.
С Андрюшей мне было напряженно-комфортно, если кто понимает, о чем я. Впрочем, кое-кто понимает, да, Дот?
Жизнь-борьба. Господи, неужели в детстве я тоже была инициальным ребенком? Если тока на пакости.
В общем, отношения наши походили на суперэго, потому что он мной все время пытался командовать и куда-то тащить, а я, как девушка гордая и независимая, с собственным комплектом пруссаков в голове, упиралась. Причем, есть у меня такое смутное подозрение (без гипноза, на самом деле, все равно не обойтись), что упиралась я больше для проформы. Но "я на тебе, как на войне" — впечатление осталось на всю жизнь. Андрюша меня брал и покупал. Для особо эротически одаренных напоминаю, что нам было по пять-шесть-семь лет. То есть он мной пытался помыкать, как младшим по званию (видимо, чуял в себе альфа-самца), и в следующую минуту мог посадить меня на трон. Буквально. Одно из самых ярких воспоминаний, с ним связанных, — постройка снежного трона для меня, принцессы-лисички. Плебеи в радиусе трех метров были разогнаны, и Светочка заняла приличествующее ей место в детсадовском дворике. Не понимаю, как это последующие тридцать с лишним лет, после такой чудесной первой примерки опытного экземпляра я так и не нашла серийный образец трона, соответствующий моему высокому внутреннему статусу. Впрочем, это другая история. Я вообще не помню, чтобы мы с Андрюшей разговаривали. То есть я отлично помню, что он был громкий, он орал и всех строил. Но чтобы разговаривал… То ли память меня подводит, то ли тип межличностных отношений с этим героем. А, нет, вспомнила! Ух, ты! Вот прямо сейчас… Похоже, гипноз обождет. Мы с ним обсуждали подвиг Александра Матросова. И он сказал, что тоже смог бы закрыть собой амбразуру. И, кажется мне, я тогда поверила и восхитилась. И, знаете, я и сейчас верю. Он бы смог. Только не дай Бог война! Пусть не будет у него таких подвигов в жизни никогда! Пусть орет, равняет и строит и сажает принцесс на царство, лишь бы жил. Ну вот вам и бетанская романтика, прорвалась. Первое воспоминание практически про любовь.
Второе яркое воспоминание с ним же — про войну. Сцепив зубы, говорю себе: "не Жуков, не Жуков"! То есть практически буквально про войну, оружие и кровь. История душераздирающая: дура-воспитательница в детском саду точила цветные карандаши скальпелем и держала тот скальпель в стакане вместе с карандашами. Кажется, я и тогда знала, что она дура. А Андрюшу тянуло на завоевание мира и сопутствующий ему в мирное время криминал в соответствии со своей творческой силовой (все, сдалась, Маршал!). И потому в один прекрасный момент при отсутствии бдительного, но однозначно не светящегося интеллектом ока в его руке сверкнул скальпель. Дети почему-то напряглись. Откуда они знали, что скальпель в руке Андрюши — это меч завоевателя? Но ведь знали откуда-то… уши прижали и замерли. А этот герой ходил перед ними и поигрывал опасной игрушкой. Ну, кто догадается, что случилось дальше — с тем поделюсь полцарством, как только получу целое. Светочка взялась восстановить привычный баланс в обществе, вернуть оружие в ножны, а героя оградить от неминуемой кары. Попросту говоря — наладить этическую ситуацию до того, как она станет непоправимой. Но Маршал в состоянии аффекта — это Маршал. Потом, может, и пожалеет, но сначала танком переедет. Поэтому перетягивание скальпеля — он со стороны ручки, я со стороны лезвия — закончилось кровопролитием. Хм, похоже он был левша, потому что я схватилась за скальпель левой рукой, правой было несподручно. С тех пор на внутренней стороне ладони у меня шрам от мизинца до среднего пальца. Но это теперь белая полоска, по которой я много лет определяла, где рука левая, а где правая, когда полушария путались (сейчас не путаю, у меня же для этого поворотники в машине есть!), а тогда кровь хлестала так, что всем вокруг мало не показалось. Андрюша испугался и скальпель бросил, дети заорали, а я со своим пониженным болевым порогом даже не испугалась. Дальше события я помню смутно, потому что дура-воспитательница кудахтала, кровь хлестала, меня нервировали крики. Но мне не было ни больно, ни страшно. Я улыбалась, как всегда в подобных случаях. Чего орать-то? И осталась благоволить к харизматичному Андрюше, оставившему мне вечную память о себе.
Ну, а теперь поговорим о нежных, деликатных, умных мальчиках, которых вокруг меня было очень много всегда, и к которым не тянуло. Я с ними дружила. И первым был Сережа. Удивительно, я совсем не помню этого мальчика в группе. Хотя даже его лицо есть на общей фотографии с какого-то утренника. Я не помню его, как личность. Я помню два момента: он однажды подарил мне розу, не могу сказать, по какому случаю, сей повод покрыт мраком забвения, и он часами разговаривал со мной по телефону. Да-да, мы жили в коммуналке, и Светочка отлично помнила адрес на всякий случай: улица Герцена, дом шестнадцать, квартира один. И помимо нас там жили люди и люди. И кухня была общая, не было ванной, сортир был один на всех и телефон висел в коридоре (дружно вспомнили "Покровские ворота"), а Сережа звонил, и Светочка в свои шесть лет висела на телефоне и общалась с поклонником на явно интеллектуальные темы. Пример разговора не приведу, но, видимо, о книжках, о погоде, о событиях во дворе и в детском саду. Он был милый и славный, когда мы были втроем: он, телефон и я. И он переставал существовать в группе. Или он был в группе, но я его не видела, потому что другой орал, командовал и строил троны, сукин сын! Кстати, это как раз личный опыт к посту "Чего хотят виктимные женщины".
С Сережей было просто, он был не страшный. Вернее, за него не было страшно, как за Андрюшу. И это не был страх за то, что хулигана обидят (если кому жить надоело!), а за то, что он сам обидит и пострадает. Поэтому я ходила за ним и старалась предотвратить наказание за его бесчинства, не допуская самих бесчинств. Полагаю, втайне я гордилась им, потому что писать об этих бесчинствах необыкновенно согревает. А долгие разговоры по телефону — не более, чем игра изощренного (хих, детского!) ума.
Я потеряла из виду обоих, когда в семьдесят пятом весной мы покинули дом шестнадцать, квартиру один. Я помню свой последний день во дворе детского сада. Это был апрель, солнце уже пригревало, асфальт был сухой (без гребаного реагента уж точно!), и мы спорили об отпечатках ноги слона, рисовали их кусочком кирпича на тротуаре и боялись говорить о том, что я уезжаю из этой жизни навсегда. Я не хотела уезжать и не хотела их терять. Обоих, видимо! И тоскливо было нам всем, и я, как всегда, что-то пообещала, но не смогла выполнить своего обещания. А они, наверное, с тех пор считают, что "все бабы сво", потому что я была первая динамистка в их жизни. Но я по ним скучала, долго! И вспоминала и трон, и розу, и скальпель и телефонный роман. Тогда я не могла выбрать. Потом три десятилетия я делала выбор в пользу "нежных, деликатных, умных мальчиков" вроде Сережи, втайне мечтая о троне и борьбе. Так что если вдруг Андрюша, пусть не этот самый, но такой же ужасный, громкий, законченный хулиган с замашками завоевателя и душой Александра Матросова, вдруг прочитает этот ностальгический пост и найдется в моей жизни, я обменяю свою любовь и веру в него на сияющий трон и немножко борьбы. Потому что пора перестать делать глупости и возвратиться к истокам. Жребий брошен! (с)
Комментариев нет:
Отправить комментарий