Хочешь не хочешь, а начинаешь верить в неслучайности, когда выходишь воскресным утром из комнаты и посреди пустого коридора в квартире с наглухо закрытыми окнами, упакованными в москитные сетки, находишь беспомощно лежащего на спине и перебирающего лапками почти обессиленного полуторасантиметрового черного глянцевого жука. Ему здесь просто неоткуда взяться, и все же он тут.
Выставляешь его за дверь, сопереживая и грустя, и возвращаешься к только что прерванной мысли о том, что мой брошенный Жуков все равно будет во мне нуждаться... Пусть даже не во мне, а в любви, которую я воплощала специально для него.
А я буду нуждаться именно в нем, и все равно уже почти ушла.
За плотной пеленой сознания идет постоянная работа, и остановить запущенный процесс я не в силах. Я не знаю, который из проводков останавливает обратный отсчет, и руки опускаются, и нет желания думать и спасать себя и даже его.
Да, ты права, Маришка, именно так все и происходит. Я пишу письмо и в процессе написания придвигаюсь к краю пропасти все ближе. Я не знаю, в какой момент последний шаг станет на самом деле последним, и вернуться я уже не смогу. Это не игра, не манипуляция, это - вынужденная необходимость. Но письмо такое красивое и элегантное, отстраненное и в то же время чувственное. И обидно отправлять именно его, а не те любящие и так и не дошедшие до адресата, которые я складываю в папку с именем "Мои письма".
Нынешний охотничий азарт нисколько не покрывает издержек души. Это плохой азарт, это кураж на грани суицида. Моя любовь убивает сама себя, и я не вижу значимого аргумента, чтобы отвести ствол от виска.
Перестану ли я любить? Нет.
Но я уже перестала верить.
Я оставила себе чувства и отставила от себя отношения.
Я сделаю все, что обещала, я не предам, как предавали другие, из чистого эгоизма, от злости, от попыток обрести счастье на стороне.
Я знаю, что это самая большая любовь моей жизни. Не была, а есть и будет.
И я знаю, что это самая большая боль моей жизни и с самого начала это знала.
Я уверена, что будет еще несколько писем, поскольку работа не закончена, может быть, несколько звонков. Возможно даже - еще одна деловая встреча на людях.
И - вся жизнь без него, если это бессмысленное существование можно будет назвать жизнью.
Слава Богу, наконец-то впервые за несколько дней удалось заплакать.
К счастью, жук поставлен на лапки и выпущен на свободу, а я снова могу графоманить.
Наверное...
