Такой же день, как и все, с той только разницей, что я не жду работы по электронке. Правда, начался он раньше, чем все, глубокой ночью, часа через три после того, как я погасила свет, сказав себе, что придуманную сцену напишу утром.
Кстати, это очень трудно - отложить сцену на утро, на час, даже на пять минут. Почти никогда я не могу воссоздать ни реплики, ни образа, ничего. Они живут только здесь и сейчас, и стоит их "пережить", перешагнуть, отсрочить - это то мгновенье, к которому уже никогда не вернуться, которое могло быть прекрасным, но осталось таковым только в потоке моего сознания. И пусть даже в общих чертах оно будет воспроизведено на бумаге позже - оно уже никогда не будет таким, как родилось. Оно или умрет или перерастет себя...
Чаще всего я забываю его. Мысль, диалог, сцену, идею, образ... Просто забываю. И хорошо, если в памяти остается хотя бы путеводная нить. Обычно - только тающий след: что-то было... что-то неуловимое, неудержимое, не оставившее по себе ни слова.
Эта сцена, придуманная накануне сна, была мне нужна, и, выключая свет, я сказала себе - ты должна запомнить ее, хотя бы направление, мысль. И тут же подумала о любимом, вернувшемся с очередного торжественного мероприятия. Ему оставалось спать какие-то три часа.
Потом мне что-то снилось, возможно, существенное, но скорее, нет. И когда небо еще даже не попыталось осветиться рассветом, я проснулась и поняла, что что-то происходит далеко от меня. Что-то с ним... Проспал, нервничает, плохо себя чувствует?
Я заставляла себя спать, а меня выталкивало из сна, как тело, погруженное в концентрированный соляной раствор. Я смирилась со своей бессонницей - и уснула, потому что отпустило. Значит, теперь все хорошо.
Полагаю, в следующий раз я проснулась, когда самолет приземлился в Хитроу. Мне было спокойно и легко. Значит, и теперь все хорошо. Можно жить, приближая день будущей встречи.
Это был обычный день. Я включила очередную серию Хауса, позавтракала, написала пост, перемыла гору посуды и взялась за роман.
Он пишется, пусть не так легко и просто, как хотелось бы. И до той, накануне пойманной в память сцены, руки так и не дошли, но это уже неважно, они дошли до другого. А голова - до понимания, куда двинется в следующий миг герой, что ждет героиню. На этот раз дело движется не быстро, но торопиться мне некуда. Сложная система образов, чуть замороченный сюжет, эротика, опасающаяся стать слишком приземленной... Пять написанных листов. Пять еще предстоит написать, может, больше.
"Не буду бояться показать ему свой изданный роман", - уговариваю я себя и все равно боюсь. Он не знает меня с этой стороны, он прекрасно владеет словом. Но и мне не за что стыдиться. Я вчера читала текст, который вот-вот обретет форму твердого переплета с наполнением в 352 страницы, в который уже раз читала и понимала - мне самой практически не к чему придраться. Конечно, улучшать можно до бесконечности. Но не пожалуешься, роман удался.
И еще эта предстоящая поездка... Даже не представляю, как сказать ему, что мне надо улететь. Билет куплен, дела спланированы, а он опять будет думать, что я предаю его, что я слишком независима и ищу радостей на стороне. И что бы я ни сказала, во что бы он ни поверил головой, его слишком "опытные" чувства напомнят ему, что "все бабы одинаковы", и я не хочу ранить его, и не знаю, что делать.
Если бы он мог сказать: не езди! - я бы осталась. Но он не считает возможным "вмешиваться" в мою жизнь, даже если я хочу, чтобы он вмешался, даже если прошу вмешаться и остановить. Он не хочет ответственности за мои решения, и я понимаю его.
И я не хочу его понимать, потому что я хочу остаться с ним, и не создавать проблем только наметившемуся доверию. Но этот путь зыбкий и доска подо мной качается. Я буду ждать его возвращения, я очень буду ждать.
Теперь, когда день закончился, я знаю, что он был обычным днем, ничем не запоминающимся. Для меня - ни праздник, ни рабочий день, ни выходной. Просто день из моих шестнадцати тысяч двухсот прожитых дней. Триста тридцать один день я живу в состоянии абсолютного счастья, которое такое трудное, балансирующее, непознаваемое, что ощущается острее с каждым днем. С каждым непримечательным и уникальным днем, в котором есть тот, кого я люблю.
четверг, 23 февраля 2012 г.
Мой мужчина
Сегодня праздник общий, мужской по большей части, если не рассматривать женщин-воинов, коих тоже не так уж мало, но мужчины в принципе меня в последние пару дней вообще не интересуют. Я - акын одной темы, что вижу-слышу-чувствую-думаю, то и пою.
Правда, видеть я "свою тему" давно не видела, но слышу-чувствую-думаю не так уж редко. Уж чувствую-думаю - получаса не проходит.
Да, он меня обидел.
Не я обиделась, накрутила себя, как дура из анекдота, додумала и ушла в штопор, а он. То есть изначально он придумал проблему, накрутил себя, а потом уже выплеснул свое раздражение на меня. И тогда я обиделась. Все честно, причинно-следственная связь работоспособна, за собой грехов я не вижу кроме одного: он не понимает, почему я отличаюсь от всех, с кем ему приходилось иметь дело. И вот с этим я уже помочь точно не могу, потому что это его домашнее задание, подсказки класса не работают, готовые ответы на последней странице, но перелистнуть неудобные дни и ночи не получится. Последняя страница - конец пути.
Ему трудно со мной, я знаю. Трудно, потому что легко... Такой вот парадокс. Потому что он знает, что с бабами всегда трудно, что бабы - это наказание Господне, что их можно только трахать без серьезного ущерба для души, если только для кошелька, но это для него не проблема. Любые отношения с ними чреваты комплексами, кризисами, глобальным непониманием и выводом "такая же сука, как и все".
У них ПМС, запросы, сопли, обиды, стервозность, косые взгляды "налево", истерики, головная боль в самый ответственный момент, магазины, мелочность, завышенные требования и завышенная самооценка, сюсюканье с детьми и котятами, бесконечно занятый телефон, сплетни, телешоу, забитые вещами шкафы, отсутствие логики, претензии на духовность и наличие души и совершенно космический взгляд на все вокруг.
Из всего, что он видел у меня, он может назвать только обиду. Обиду, которую осенью нанес сам, за которую не извинился и которую я лично объяснила ему в письменном виде и выписала индульгенцию с просьбой так больше не делать. Остальное он полагает за мной, не видит этому подтверждения, злится, что не видит, и не понимает, как это возможно, поэтому додумывает все это за меня, раздражается и обижает дальше. Замкнутый круг.
Мне очень понравилось, как четко сформулировал Высоцкий в пересказе Георгия Вайнера свое отношение к людям, которые его предавали. "Мне нечем тебя наказать за то, что ты сделал, потому я тебя просто отлучаю от себя".
Мой мужчина впервые устроил мне скрытую сцену ревности с последствиями: оставил нас обоих без секса в субботу, повысил на меня голос на ровном месте, лишил нас обоих воскресного вечера вдвоем, придумав себе дело посреди дня.
И не получил в ответ ни истерики, ни обиды, ни лишних вопросов. Я попрощалась, сказала, что буду ждать звонка, потому что скучаю без него, оставила подаренную мне розу на его столе и ушла почти на три недели. Потому что я обиделась, потому что я не давала поводов для ревности, потому что я люблю его и не хочу, чтобы он придумывал меня такой, какой я никогда не была с ним и не буду. Я - другая.
Я знала, что он не позвонит. Он не увидел моей обиды, но он-то знал, что обидел, и этот разрыв шаблона сделал первый шаг с его стороны совсем уж невозможным, потому что нет хуже для сильного мужчины, чем расписаться в своей слабости и своем непонимании, куда двигаться дальше.
Я знала, что он скучает. Все, что я слышала о его делах и заботах, о его настроении и намеках в этот период, говорило мне, что он ждет моего шага. Но я не могла сделать шаг, потому что это означало вернуть все на прежний круг, не пройти предыдущий уровень, не получить опыт, не повзрослеть в отношениях. Он нужен мне любым, а я нужна ему, чтобы повзрослеть и стать сильнее и увереннее в том, что для него болезненно и табуировано - в проявлении чувств и умении если не строить, то хотя бы не разрушать отношения. Просто, он этого еще не знает. Но он слишком умен, адаптивен и душевно развит, чтобы не выйти на правильную дорогу, и когда я вижу, как он учится, - я горжусь им.
Пусть он развлекался, как умеет, вкалывал на работе, как проклятый, ходил на тусовки и приводил к себе юных подружек на ночь - это время не было потеряно зря. Он учился ценить то, что не завоевал, а получил совершенно бесплатно, практически за красивые глаза, - мои чувства к нему, мое присутствие и мою заботу.
Я могла бы держать его отлученным и дальше, я могла бы наказывать его молчанием и отсутствием и дождаться момента, когда его нервы не выдержат и он решится прояснить, почему она любила и вдруг пропала. Ни шикарного розового букета в День всех влюбленных, ни письма по факсу, ни звонка на 23 февраля. Но когда обида становится способом манипуляции - это мерзко, не мое.
Разве его я наказываю своим молчанием, а не нас обоих? Разве только ему нужны наши вечера за длинным столом, наши ночи под роняющим листья фикусом, наши походы в кино, наши разговоры? Разве я не теряю время в одиночестве, думая о нем и умирая от нежности и желания обнять?
И еще эта поездка в Лондон... "С любимыми не расставайтесь"... Я очень сентиментальная дамочка, я не люблю притягивать события и не люблю, когда судьба тычет меня носом в прежние ошибки. Я не хочу чего-то не успеть и жалеть об утраченном всю оставшуюся жизнь.
Как я была счастлива слышать его голос! Как он торопился рассказать мне о своей жизни и убедиться, что я скучала по нему! Какое блаженство было узнать, что он "был очень рад услышать меня" и что обязательно позвонит, когда вернется!
Что бы он ни сделал, что бы ни сказал, как бы ни обидел меня в будущем, я всегда помню, что мое призвание - любить, его - принимать любовь, и в этой библейской истине наших отношений нет места для гордости. Я создана для того, чтобы поддерживать его и помогать ему. Я не хочу иной жизни, не хочу другого, легкого счастья. Все это было, все это оставляло по себе оскомину фальши и незавершенности.
Теперь, в радостях и обидах, в разговорах и молчании, в возбуждении и умиротворении живет та полнота бытия, к которой я стремилась всегда.
И когда он вернется на следующей неделе, я буду слушать рассказы о Лондоне или о мюзикле, или просто смотреть, как он пьет кофе и читает газету, или ласкать его полночи и знать, что это мой мужчина, самый лучший, недостатки которого я знаю и принимаю, достоинства которого вызывают во мне гордость и радость. И что я никогда не брошу его любить.
Отношения могут меняться, проходить разные стадии, настоящие чувства остаются неизменными. Я счастлива, что он есть у меня!
Правда, видеть я "свою тему" давно не видела, но слышу-чувствую-думаю не так уж редко. Уж чувствую-думаю - получаса не проходит.
Да, он меня обидел.
Не я обиделась, накрутила себя, как дура из анекдота, додумала и ушла в штопор, а он. То есть изначально он придумал проблему, накрутил себя, а потом уже выплеснул свое раздражение на меня. И тогда я обиделась. Все честно, причинно-следственная связь работоспособна, за собой грехов я не вижу кроме одного: он не понимает, почему я отличаюсь от всех, с кем ему приходилось иметь дело. И вот с этим я уже помочь точно не могу, потому что это его домашнее задание, подсказки класса не работают, готовые ответы на последней странице, но перелистнуть неудобные дни и ночи не получится. Последняя страница - конец пути.
Ему трудно со мной, я знаю. Трудно, потому что легко... Такой вот парадокс. Потому что он знает, что с бабами всегда трудно, что бабы - это наказание Господне, что их можно только трахать без серьезного ущерба для души, если только для кошелька, но это для него не проблема. Любые отношения с ними чреваты комплексами, кризисами, глобальным непониманием и выводом "такая же сука, как и все".
У них ПМС, запросы, сопли, обиды, стервозность, косые взгляды "налево", истерики, головная боль в самый ответственный момент, магазины, мелочность, завышенные требования и завышенная самооценка, сюсюканье с детьми и котятами, бесконечно занятый телефон, сплетни, телешоу, забитые вещами шкафы, отсутствие логики, претензии на духовность и наличие души и совершенно космический взгляд на все вокруг.
Из всего, что он видел у меня, он может назвать только обиду. Обиду, которую осенью нанес сам, за которую не извинился и которую я лично объяснила ему в письменном виде и выписала индульгенцию с просьбой так больше не делать. Остальное он полагает за мной, не видит этому подтверждения, злится, что не видит, и не понимает, как это возможно, поэтому додумывает все это за меня, раздражается и обижает дальше. Замкнутый круг.
Мне очень понравилось, как четко сформулировал Высоцкий в пересказе Георгия Вайнера свое отношение к людям, которые его предавали. "Мне нечем тебя наказать за то, что ты сделал, потому я тебя просто отлучаю от себя".
Мой мужчина впервые устроил мне скрытую сцену ревности с последствиями: оставил нас обоих без секса в субботу, повысил на меня голос на ровном месте, лишил нас обоих воскресного вечера вдвоем, придумав себе дело посреди дня.
И не получил в ответ ни истерики, ни обиды, ни лишних вопросов. Я попрощалась, сказала, что буду ждать звонка, потому что скучаю без него, оставила подаренную мне розу на его столе и ушла почти на три недели. Потому что я обиделась, потому что я не давала поводов для ревности, потому что я люблю его и не хочу, чтобы он придумывал меня такой, какой я никогда не была с ним и не буду. Я - другая.
Я знала, что он не позвонит. Он не увидел моей обиды, но он-то знал, что обидел, и этот разрыв шаблона сделал первый шаг с его стороны совсем уж невозможным, потому что нет хуже для сильного мужчины, чем расписаться в своей слабости и своем непонимании, куда двигаться дальше.
Я знала, что он скучает. Все, что я слышала о его делах и заботах, о его настроении и намеках в этот период, говорило мне, что он ждет моего шага. Но я не могла сделать шаг, потому что это означало вернуть все на прежний круг, не пройти предыдущий уровень, не получить опыт, не повзрослеть в отношениях. Он нужен мне любым, а я нужна ему, чтобы повзрослеть и стать сильнее и увереннее в том, что для него болезненно и табуировано - в проявлении чувств и умении если не строить, то хотя бы не разрушать отношения. Просто, он этого еще не знает. Но он слишком умен, адаптивен и душевно развит, чтобы не выйти на правильную дорогу, и когда я вижу, как он учится, - я горжусь им.
Пусть он развлекался, как умеет, вкалывал на работе, как проклятый, ходил на тусовки и приводил к себе юных подружек на ночь - это время не было потеряно зря. Он учился ценить то, что не завоевал, а получил совершенно бесплатно, практически за красивые глаза, - мои чувства к нему, мое присутствие и мою заботу.
Я могла бы держать его отлученным и дальше, я могла бы наказывать его молчанием и отсутствием и дождаться момента, когда его нервы не выдержат и он решится прояснить, почему она любила и вдруг пропала. Ни шикарного розового букета в День всех влюбленных, ни письма по факсу, ни звонка на 23 февраля. Но когда обида становится способом манипуляции - это мерзко, не мое.
Разве его я наказываю своим молчанием, а не нас обоих? Разве только ему нужны наши вечера за длинным столом, наши ночи под роняющим листья фикусом, наши походы в кино, наши разговоры? Разве я не теряю время в одиночестве, думая о нем и умирая от нежности и желания обнять?
И еще эта поездка в Лондон... "С любимыми не расставайтесь"... Я очень сентиментальная дамочка, я не люблю притягивать события и не люблю, когда судьба тычет меня носом в прежние ошибки. Я не хочу чего-то не успеть и жалеть об утраченном всю оставшуюся жизнь.
Как я была счастлива слышать его голос! Как он торопился рассказать мне о своей жизни и убедиться, что я скучала по нему! Какое блаженство было узнать, что он "был очень рад услышать меня" и что обязательно позвонит, когда вернется!
Что бы он ни сделал, что бы ни сказал, как бы ни обидел меня в будущем, я всегда помню, что мое призвание - любить, его - принимать любовь, и в этой библейской истине наших отношений нет места для гордости. Я создана для того, чтобы поддерживать его и помогать ему. Я не хочу иной жизни, не хочу другого, легкого счастья. Все это было, все это оставляло по себе оскомину фальши и незавершенности.
Теперь, в радостях и обидах, в разговорах и молчании, в возбуждении и умиротворении живет та полнота бытия, к которой я стремилась всегда.
И когда он вернется на следующей неделе, я буду слушать рассказы о Лондоне или о мюзикле, или просто смотреть, как он пьет кофе и читает газету, или ласкать его полночи и знать, что это мой мужчина, самый лучший, недостатки которого я знаю и принимаю, достоинства которого вызывают во мне гордость и радость. И что я никогда не брошу его любить.
Отношения могут меняться, проходить разные стадии, настоящие чувства остаются неизменными. Я счастлива, что он есть у меня!
суббота, 18 февраля 2012 г.
Поиски смысла
Метафизика - не мое. В юности Джон Донн читался взахлеб, но его метафизика очень приземленная, может, потому меня и не грузила выше крыши. Сейчас на поэзию не тянет ни в каком виде, проза жизни замучила, видимо.
И потому же, наверное, по обеим причинам, меня никогда не тянуло перечитать "Фауста". Да и посмотреть не тянуло, если честно, но у любимого было столько эмоций, усугубленных очень серьезной степенью алкогольного опьянения, что я прошлой ночью вошла в нужное душевное настроение и решилась.
Полагаю, что запад, всегда благоволящий к легенде о Фаусте во всех ее интерпретациях, и не мог пройти мимо фильма, просто не мог. Ему нужен Фауст, как никогда. Или как всегда, судя по тому, какие этапы переживал он за годы существования истории о чернокнижнике. Это - его менталитет, его жизнь, его устремления, сомнения, проклятье.
Сделка с дьяволом и поиски смысла всегда казались мне атрибутами западной культуры, не нашей, самобытной. У нас либо по мелочи с козлоногим договариваются, ну, там бабу охмурить, денег приобрести, премию литературную отхватить, либо сразу о высоком и о смысле, минуя искушения плоти. В крайнем случае - отвергая их как не стоящие нашего духовного внимания.
А на Западе все слито воедино: и плотское и духовное. Потому их культура и загнивает столетие за столетием. Правда, все никак не может загнить, и вот даже Сокуровский Фауст - продукт гибридный во всех отношениях, попытался внести свою лепту.
Судя по реакции любимого - преуспел. Он охарактеризовал его как безусловную гениальность в отвратительной форме, ну или что-то в таком ключе.
По моему мнению... Впрочем, на фоне мнения профессионального кинематографиста, какой интерес представляет мое?
Мой частный взгляд на золотольвиный киношедевр остался безучастным. Не мое такое искусство, и не пугает, и не заводит, и эмоций ни в ту, ни в другую сторону не раскачивает. Художественные приемы, вроде натурализма, грязи, обнаженки, цинизма, бесконечной суеты и смены ракурсов, преломленных и смазанных изображений никак на меня не действуют. И уж точно не поднимают до понимания высшей сути или опускают до глубин разочарования этим миром.
Да, просто еще один фильм, да, авторская концепция. Этакое экранное литературоведение, что само по себе меня отталкивает чаще, чем прельщает. И уж если в оригинале у Гете для меня слишком много абстракций, то их интерпретация моим современником, погрузившимся в глубины и мироощущения прошлых веков, тем более не станет для меня откровением. Я принадлежу к той духовно малопривлекательной категории личностей, для которых поиски высшего смысла жизни бессмысленны априори, потому я легко прохожу мимо витиеватых аллегорий, высокопарных рассуждений и разноязыких философствований всех времен и народов...
Я не могу даже сказать, что мне понравилось или не понравилось. В приложении к этому произведению (рассматриваем Фауста как творение Гете-Сокурова) вообще не получается мыслить такими конкретными категориями. Он оставил меня равнодушной во всех аспектах, вот, видимо, так.
Но кое-что меня задело.
Первый момент художественный: встреча Фауста и Маргариты на кладбище на похоронах Валентина, когда профессор касается ее руки, и она взглядывает на него. Вот где проступает, как фотография на бумаге, жутчайший, мерзейший порок на кукольном детском личике. Полминуты молчания и неуловимого преображения красоты в казалось бы полной неподвижности действия. Великолепный крупный план, потрясающая актерская работа! Надеюсь, я не зря похвалила сцену, и это была режиссерская задумка. Этого художественного момента мне не забыть никогда!
Ну а второй момент - моральный. Вплетенный в канву диалога ответ дьявола на "высокий" вопрос Фауста, что связывает мужчину и женщину: "Деньги, совокупление и домашние заботы". Это ли для меня новость? Но в изощренном контексте фильма, где все время о духовном и возвращении к истокам, чтобы понять, что начально - слово или действия (хотя я не вижу противоречия, ибо для меня слово и есть действие, о чем постоянно и твердит Библия всеми своими книгами), так просто сформулированная суть жизни на земле, сухо, очень буднично - оказывается по-настоящему страшной. И если любимый увидел в этом безысходность и кошмар, то я даже готова его поддержать.
Дьявольски простой ответ на человечески непростой вопрос - это та сторона медали, которую моя возвышенная натура никак не хочет осваивать и принимать за основу бытия. Я все время в поисках любви и души, я не могу смириться с этой истиной и заглядываю за изнанку материального, похоти и быта...
Сокуровская сцена не сбила меня с пути, но притянула к земле. Права ли я в своих исканиях? Если все так определенно и предрешено, может, пора остановиться и принять эту дьявольскую данность, определенную Богом для тех, кто стали "двое одна плоть"? Мне трудно смириться. Я готова принять правду про совокупление и домашние заботы, ибо они не противоречат тому, что я вижу и в чем живу. Но как быть с финансовой стороной дела? Ведь деньги в моей жизни не играют решающей роли, а в ответе Маурициуса они поставлены равноправными с двумя другими факторами "человеческого счастья". Я задумываюсь о полноценности своего бытия и о том, почему не могу построить банальных отношений, которые меня свяжут, как всех нормальных, принявших для себя навязанную сверху правду. И пока не нахожу ответа.
А впрочем... наверное, дьявольщина Сокуровского "Фауста" и состоит в том, чтобы сбить меня, запутать и ввергнуть в сомнения, которые до того были мне чужды.
Я привыкла идти своим путем, даже если его пересекает колонна идущих в ногу в одном направлении. Если бы меня не устраивало то, как я живу, я бы поменяла жизнь. И что мне формула счастья для всего человечества, если она опускает меня на землю и подрезает крылья моей гордыне?
Вот так я оценила "Фауста". Да практически никак. Два момента из более чем двухчасового просмотра. Остальное меня не тронуло. Какая-то жизнь за грязным стеклом, чужая и непонятная. Бессмысленная. И поиски смысла не изменили ее нисколько. Победа разума над дьяволом? Сомнительная победа в разрыве контракта, написанного собственной кровью, будто это рулон туалетной бумаги с тисненым перышком. Я не верю в такие победы, в саму возможность их существования, не в попытки. Попытки человечество делает по десятку миллиардов в день, а освободиться не смог никто. Контракт с Богом, контракт с дьяволом, контракт с высшей силой или как ее ни назови не в сфере компетенции человека. Мы не можем навязать им даже существование этого контракта, даже наше стремление поставить под ним подпись... А уж разрыв...
Мы просто живем. Кто-то ищет смысл на пути от рождения до ухода. Кто-то приобретает опыт. Кто-то боится жить.
И если судить по тому, что искусство отражает действительность, то у некоторых она на самом деле страшная, безответная и безотрадная.
И потому же, наверное, по обеим причинам, меня никогда не тянуло перечитать "Фауста". Да и посмотреть не тянуло, если честно, но у любимого было столько эмоций, усугубленных очень серьезной степенью алкогольного опьянения, что я прошлой ночью вошла в нужное душевное настроение и решилась.
Полагаю, что запад, всегда благоволящий к легенде о Фаусте во всех ее интерпретациях, и не мог пройти мимо фильма, просто не мог. Ему нужен Фауст, как никогда. Или как всегда, судя по тому, какие этапы переживал он за годы существования истории о чернокнижнике. Это - его менталитет, его жизнь, его устремления, сомнения, проклятье.
Сделка с дьяволом и поиски смысла всегда казались мне атрибутами западной культуры, не нашей, самобытной. У нас либо по мелочи с козлоногим договариваются, ну, там бабу охмурить, денег приобрести, премию литературную отхватить, либо сразу о высоком и о смысле, минуя искушения плоти. В крайнем случае - отвергая их как не стоящие нашего духовного внимания.
А на Западе все слито воедино: и плотское и духовное. Потому их культура и загнивает столетие за столетием. Правда, все никак не может загнить, и вот даже Сокуровский Фауст - продукт гибридный во всех отношениях, попытался внести свою лепту.
Судя по реакции любимого - преуспел. Он охарактеризовал его как безусловную гениальность в отвратительной форме, ну или что-то в таком ключе.
По моему мнению... Впрочем, на фоне мнения профессионального кинематографиста, какой интерес представляет мое?
Мой частный взгляд на золотольвиный киношедевр остался безучастным. Не мое такое искусство, и не пугает, и не заводит, и эмоций ни в ту, ни в другую сторону не раскачивает. Художественные приемы, вроде натурализма, грязи, обнаженки, цинизма, бесконечной суеты и смены ракурсов, преломленных и смазанных изображений никак на меня не действуют. И уж точно не поднимают до понимания высшей сути или опускают до глубин разочарования этим миром.
Да, просто еще один фильм, да, авторская концепция. Этакое экранное литературоведение, что само по себе меня отталкивает чаще, чем прельщает. И уж если в оригинале у Гете для меня слишком много абстракций, то их интерпретация моим современником, погрузившимся в глубины и мироощущения прошлых веков, тем более не станет для меня откровением. Я принадлежу к той духовно малопривлекательной категории личностей, для которых поиски высшего смысла жизни бессмысленны априори, потому я легко прохожу мимо витиеватых аллегорий, высокопарных рассуждений и разноязыких философствований всех времен и народов...
Я не могу даже сказать, что мне понравилось или не понравилось. В приложении к этому произведению (рассматриваем Фауста как творение Гете-Сокурова) вообще не получается мыслить такими конкретными категориями. Он оставил меня равнодушной во всех аспектах, вот, видимо, так.
Но кое-что меня задело.
Первый момент художественный: встреча Фауста и Маргариты на кладбище на похоронах Валентина, когда профессор касается ее руки, и она взглядывает на него. Вот где проступает, как фотография на бумаге, жутчайший, мерзейший порок на кукольном детском личике. Полминуты молчания и неуловимого преображения красоты в казалось бы полной неподвижности действия. Великолепный крупный план, потрясающая актерская работа! Надеюсь, я не зря похвалила сцену, и это была режиссерская задумка. Этого художественного момента мне не забыть никогда!
Ну а второй момент - моральный. Вплетенный в канву диалога ответ дьявола на "высокий" вопрос Фауста, что связывает мужчину и женщину: "Деньги, совокупление и домашние заботы". Это ли для меня новость? Но в изощренном контексте фильма, где все время о духовном и возвращении к истокам, чтобы понять, что начально - слово или действия (хотя я не вижу противоречия, ибо для меня слово и есть действие, о чем постоянно и твердит Библия всеми своими книгами), так просто сформулированная суть жизни на земле, сухо, очень буднично - оказывается по-настоящему страшной. И если любимый увидел в этом безысходность и кошмар, то я даже готова его поддержать.
Дьявольски простой ответ на человечески непростой вопрос - это та сторона медали, которую моя возвышенная натура никак не хочет осваивать и принимать за основу бытия. Я все время в поисках любви и души, я не могу смириться с этой истиной и заглядываю за изнанку материального, похоти и быта...
Сокуровская сцена не сбила меня с пути, но притянула к земле. Права ли я в своих исканиях? Если все так определенно и предрешено, может, пора остановиться и принять эту дьявольскую данность, определенную Богом для тех, кто стали "двое одна плоть"? Мне трудно смириться. Я готова принять правду про совокупление и домашние заботы, ибо они не противоречат тому, что я вижу и в чем живу. Но как быть с финансовой стороной дела? Ведь деньги в моей жизни не играют решающей роли, а в ответе Маурициуса они поставлены равноправными с двумя другими факторами "человеческого счастья". Я задумываюсь о полноценности своего бытия и о том, почему не могу построить банальных отношений, которые меня свяжут, как всех нормальных, принявших для себя навязанную сверху правду. И пока не нахожу ответа.
А впрочем... наверное, дьявольщина Сокуровского "Фауста" и состоит в том, чтобы сбить меня, запутать и ввергнуть в сомнения, которые до того были мне чужды.
Я привыкла идти своим путем, даже если его пересекает колонна идущих в ногу в одном направлении. Если бы меня не устраивало то, как я живу, я бы поменяла жизнь. И что мне формула счастья для всего человечества, если она опускает меня на землю и подрезает крылья моей гордыне?
Вот так я оценила "Фауста". Да практически никак. Два момента из более чем двухчасового просмотра. Остальное меня не тронуло. Какая-то жизнь за грязным стеклом, чужая и непонятная. Бессмысленная. И поиски смысла не изменили ее нисколько. Победа разума над дьяволом? Сомнительная победа в разрыве контракта, написанного собственной кровью, будто это рулон туалетной бумаги с тисненым перышком. Я не верю в такие победы, в саму возможность их существования, не в попытки. Попытки человечество делает по десятку миллиардов в день, а освободиться не смог никто. Контракт с Богом, контракт с дьяволом, контракт с высшей силой или как ее ни назови не в сфере компетенции человека. Мы не можем навязать им даже существование этого контракта, даже наше стремление поставить под ним подпись... А уж разрыв...
Мы просто живем. Кто-то ищет смысл на пути от рождения до ухода. Кто-то приобретает опыт. Кто-то боится жить.
И если судить по тому, что искусство отражает действительность, то у некоторых она на самом деле страшная, безответная и безотрадная.
вторник, 14 февраля 2012 г.
Эволюционная деменция
Если труд, сделавший из обезьяны человека, имеет прямое отношение к современному менеджменту, повсеместно распространенному в стране, ужасающему уровню некомпетентности, тупости, нарушению памяти и абстрактного мышления, то я отказываюсь вести свой род от этих тварей. Возвращаюсь в Библию к ребру Адама. И не удерживайте меня, я - в ярости.
Труд испортил обезьяну как таковую... Лишил ее шерсти, многих полезных навыков, дающих шанс выжить в природе, заставил ладить с соплеменниками посредством языка и искусственно придуманных законов. Труд подарил ей остеохондроз, бытовые травмы и комплексы.
Труд привел ее в издательства, торговые фирмы, государственные институты, даже в культуру.
И если этот пресловутый труд вынуждает меня общаться с идиотами, то я горжусь своим дауншифтингом, потому что мне не надо работать среди даунов и заботиться о всеобщем благе даунов. Я не работаю... я ем, вопреки классикам, развлекаю себя умствованиями и избегаю общаться с чужими, ибо они заставляют меня нервничать и испытывать тяжелые приступы социопатии.
А если есть какой-то термин, выражающий суть болезненной ненависти к некомпетентности "специалистов" - то считайте, что это мое. Я этим болею, да. Не страдаю - наслаждаюсь. Не жалуюсь - горжусь.
Есть тема: готовый макет изданной книги, и есть желание сделать из нее электронную книгу. Есть издательство, которое берется за подобные виды услуг и распространение тиража, но его цены указаны лишь для макетов, созданных внутри своей фирмы.
Есть вопрос, конкретнее некуда: столько будет стоить печать нового тиража с готового макета, с присвоением ISBN и распространением продукции.
Ну как криво надо было все это спросить, чтобы в ответ получить: если у вас есть макет - идите напрямую в типографию?
Ладно, я сдерживаю себя... Может, человек просто не хочет связываться за небольшой гонорар, ибо на большинстве услуг он уже не сможет сделать свой гешефт.
Но как можно в ответ на второй конкретный вопрос: сколько будет стоить у вас превращение готового макета в электронную книгу? получить ответ: Макет и верстку передал дизайнерам, наверняка потребуются доработки.
Мальчик, ну еб твою мать!
Никто не высылал тебе ни макета, ни верстки, ничего!
Эта обезьяна ходит на двух ногах и читает электронную почту - жопой. И работает именно ею, и кормит ее приличной московской зарплатой...
А вы хотите, чтобы книги выходили, Прохорова за культуру ратует...
На конюшню это быдло и пороть, пока не заговорит по-человечески или не взвоет по-обезьяньи!
У власти бандерлоги, в середине лестницы бандерлоги, боюсь смотреть вниз...
И я завидую Прохоровой... у нее есть миллионы или даже миллиарды ее брата, чтобы издавать книги с большой буквы. И я никогда не сталкивалась с ее издательством. Но после этого письма слабоумного идиота - просто боюсь. Разочароваться, как минимум. Потому что трудящиеся обезьяны - это страшно. Я бы предпочла выпустить их на природу, пусть берут палку и разрабатывают свои недра, собирают плоды, сбиваются в стаи. Пусть выживают. Потому что они ничего не хотят и не умеют, они умеют "жрать, срать, ржать!" (с)
Эволюция и деменция - близнецы-сестры?
У меня есть выбор в политике - ничего не выбирать из предлагаемого.
У меня есть выбор в быту - не связываться с некомпетентностью.
У меня есть все шансы никогда больше не быть изданной, потому что я не люблю шариковых. Я люблю собак, лошадей, кошек... К счастью, из них человеков не получается, труд их почему-то не портит!
Труд испортил обезьяну как таковую... Лишил ее шерсти, многих полезных навыков, дающих шанс выжить в природе, заставил ладить с соплеменниками посредством языка и искусственно придуманных законов. Труд подарил ей остеохондроз, бытовые травмы и комплексы.
Труд привел ее в издательства, торговые фирмы, государственные институты, даже в культуру.
И если этот пресловутый труд вынуждает меня общаться с идиотами, то я горжусь своим дауншифтингом, потому что мне не надо работать среди даунов и заботиться о всеобщем благе даунов. Я не работаю... я ем, вопреки классикам, развлекаю себя умствованиями и избегаю общаться с чужими, ибо они заставляют меня нервничать и испытывать тяжелые приступы социопатии.
А если есть какой-то термин, выражающий суть болезненной ненависти к некомпетентности "специалистов" - то считайте, что это мое. Я этим болею, да. Не страдаю - наслаждаюсь. Не жалуюсь - горжусь.
Есть тема: готовый макет изданной книги, и есть желание сделать из нее электронную книгу. Есть издательство, которое берется за подобные виды услуг и распространение тиража, но его цены указаны лишь для макетов, созданных внутри своей фирмы.
Есть вопрос, конкретнее некуда: столько будет стоить печать нового тиража с готового макета, с присвоением ISBN и распространением продукции.
Ну как криво надо было все это спросить, чтобы в ответ получить: если у вас есть макет - идите напрямую в типографию?
Ладно, я сдерживаю себя... Может, человек просто не хочет связываться за небольшой гонорар, ибо на большинстве услуг он уже не сможет сделать свой гешефт.
Но как можно в ответ на второй конкретный вопрос: сколько будет стоить у вас превращение готового макета в электронную книгу? получить ответ: Макет и верстку передал дизайнерам, наверняка потребуются доработки.
Мальчик, ну еб твою мать!
Никто не высылал тебе ни макета, ни верстки, ничего!
Эта обезьяна ходит на двух ногах и читает электронную почту - жопой. И работает именно ею, и кормит ее приличной московской зарплатой...
А вы хотите, чтобы книги выходили, Прохорова за культуру ратует...
На конюшню это быдло и пороть, пока не заговорит по-человечески или не взвоет по-обезьяньи!
У власти бандерлоги, в середине лестницы бандерлоги, боюсь смотреть вниз...
И я завидую Прохоровой... у нее есть миллионы или даже миллиарды ее брата, чтобы издавать книги с большой буквы. И я никогда не сталкивалась с ее издательством. Но после этого письма слабоумного идиота - просто боюсь. Разочароваться, как минимум. Потому что трудящиеся обезьяны - это страшно. Я бы предпочла выпустить их на природу, пусть берут палку и разрабатывают свои недра, собирают плоды, сбиваются в стаи. Пусть выживают. Потому что они ничего не хотят и не умеют, они умеют "жрать, срать, ржать!" (с)
Эволюция и деменция - близнецы-сестры?
У меня есть выбор в политике - ничего не выбирать из предлагаемого.
У меня есть выбор в быту - не связываться с некомпетентностью.
У меня есть все шансы никогда больше не быть изданной, потому что я не люблю шариковых. Я люблю собак, лошадей, кошек... К счастью, из них человеков не получается, труд их почему-то не портит!
Дебаты русской интеллигенции
И снова дистанцируясь от любых политических мероприятий, продав бесполезный телевизор и без угрызений совести греясь в тепле, когда активные и молодые или даже не молодые, но с позицией, мерзнут на митингах, я не смогла отказать себе в удовольствии посмотреть эту запись.
Собственно, запись: http://drugoi.livejou.rnal.com/3697180.html/
Я не люблю тираннозавра Путина и не уважаю клоуна Прохорова, по мне так они стоят друг друга, хотя Прохоров еще не наворотил дел в государстве, но он молодой, у него впереди много свершений.
Да, наверное, я готова согласиться, что любой другой, представляющий альтернативную силу в стране, будет лучше скомпрометировавшей себя нынешней власти, но углубляться в "недостатки" тандема я не хочу. Сказано уже столько, что даже имена их воспринимаются на слух, как ругательство.
Меня в дискуссии Михалкова и Прохоровой интересовал сам процесс. И я получила от него истинное удовольствие, чего и вам, коллеги, желаю.
Ну, представлять Никиту Сергеевича нет смысла. Едва ли в стране есть культурный деятель более известный и харизматичный, чем он. И не так даже важно, что его известность в последние годы связана со скандалами, политикой и даже финансами. Его амбициозность перешагнула рамки приличий еще до того, как мы узнали имя кандидата, которого он представляет нынче. Но черт возьми! Мне нравится Михалков. И скандалами этими, и надменностью, и самоуверенностью. Не говоря уже о его безусловных талантах в кинематографической сфере. Он производит впечатление человека, который может все. И даже втайне подумалось мне, что именно его бы я увидела на президентском посту с огромным удовольствием. А почему Рейгану можно, а Михалкову нельзя? Ведь он махина во всех отношениях. Вполне соответствует образу русского правителя - настолько над народом и над страной, что только поклоны бить и свечки к его портрету ставить в красном углу.
И на самом деле, несмотря на то, что в моих словах звучит насмешка, я не иронизирую над своим выбором. Я бы проголосовала за Михалкова. Но выбора нет. Остаться махиной ему поможет только нынешняя власть, и он агитирует за нее.
Это в нем меня нисколько не смущает, как смущает во всяческих лизоблюдах от культуры, которые поддержали путинский штаб. Для него это естественно, как его образ публичной жизни. А для какого-нибудь Говорухина - блядство. И блядство к своему выбору притягивать покойного Высоцкого, который, слава Богу, не дожил до этого позора.
Михалков - естественное порождение элиты общества, пусть когда-то советского, ему сам Бог велел жить наверху, и я не сторонник революций и сбрасывания статуй с пьедесталов. Он хочет быть непотопляемым, а уж верит он в то, что говорит или нет... его личное дело. В дискуссии с Прохоровой я почувствовала фальшь в тот момент, когда он заговорил о теории заговора и о развитии сюжета, когда выборы могут быть признаны нелегитимными, впрочем, как и вся политическая жизнь в стране с начала девяностых. Охота на ведьм? Прекрасный кинематографический сценарий! Он талантлив и убедителен, когда произносит слова "временное правительство", возвращая нас мыслями к 1917 году и пугая гражданской войной, разрухой, голодом, развалом страны. Он не верит ни единой секунды в такой исход, но он должен говорить о нем и у него получается это куда лучше, чем у истеричной власти. Формально, такой исход возможен лично для него и для тех, кто пригрелся в теплом и сытом гнезде государственности. Но я спокойна за Никиту Сергеевича. Он не падет, как другие, которые могут проиграть глобально: деньги, власть, репутацию. Его внутренний ресурс так силен, что его не свалить, а он так адаптивен, что уживется с любой властью, поменяв тактику и оставив неизменной стратегию: помазанный на царство в культуре Михалков и сакральный трон Российской империи едины.
Так что в его словах для меня не было ничего нового, просто удовольствие от просмотра. Впрочем, он был потрясающим джентльменом и большую часть встречи молчал, улыбался, был подчеркнуто внимателен или творчески рассеян. Хорош собой, как всегда!
Откровением стала для меня Ирина Прохорова, о которой я слышала только хорошее, но никогда даже интервью с ней не читала. Как-то не пришлось, да и не интересно было.
С первой же минуты у меня возникла твердая ассоциация ее образа с образом удивительной, талантливой, демократичной, высокообразованной и владеющей словом Лилианны Лунгиной. Тот же взгляд, та же манера говорить, то же внимание к культуре и общечеловеческим ценностям. Сравнивать этих двух женщин я не хочу. Понятно, что прожитая Лунгиной жизнь нисколько не похожа на жизнь сестры российского миллиардера, но психотип тот же. Однозначный этик и идеалист.
Ирине Дмитриевне легко говорить о ценностях и людях, она ненавидит говорить о деньгах и деловой активности. Культура - ее среда, но и для Михалкова это ареал обитания, причем, куда более материального, чем для финансируемой братом Прохоровой. Михалков свои деньги эаработал, украл, выторговал, выиграл - не важен путь, важно участие в бизнесе от культуры. Прохорова деньги получила. Это самый простой и благословенный путь, создающий массу иллюзий. Она полна иллюзий, и тут я на 100% согласна с Никитой Сергеевичем. Большую часть того, что было пламенно, страстно, умно и интеллигентно сказано Ириной, электорат не только не переварит, но даже и услышать не может. Потому что регионы хотят есть. И пока они голодны, они не будут читать Достоевского и Канта, смотреть Феллини или стоять в очереди на Дали. Они хотят не отдавать ползарплаты на коммуналку, покупать дешевую колбасу, водить детей в бесплатные сады и отдыхать на взморье. А какую книжку они возьмут с собой в дорогу - это триста пятьдесят шестая забота. Культуры им хватает и в телевизоре.
Ирина идеалистка, в хорошем, интеллигентном, традиционно-русском смысле этого слова. Она горит идеей, она искренна, она нападает на барина Никиту Сергеевича, и он вынужден блокироваться, скрестив руки и ноги и пряча под усами снисходительную усмешку.
Его интересуют 17 миллиардов Прохорова, заявленные на благотворительность, она верит брату и любит его. Потому что для нее он родной, а для меня, например, серая лошадка, которая не справится со страной, которую хочет получить. Я не верю ему и не верю в его компетентность. Он умеет делать деньги, но это еще не все. А для нее деньги вообще не существуют сами по себе, и не стоит вопрос, в чем хранить сбережения на "черный день". Евро, доллары, фунты, юани, рубли и тугрики никогда не были определяющим для интеллигенции. Для практичного и успешного Михалкова деньги то, что и для любого здравомыслящего человека, живущего здесь и сейчас, - средство приобретения достойной жизни. Большие деньги - покупка места во власти. Он - талантливый, обаятельный и формально чтящий уголовный кодекс Бендер, достигший вершин, купивший Рио-де-Жанейро и получивший право носить белые штаны и ездить с мигалкой. Он циник, потому что знает больше, чем она, и верит не в людей, а в выгоду принадлежать к той или иной партии, питаться от аристократической кормушки и класть на законы, потому что законы пишутся такими же как и он.
Она... она могла бы быть при нем министром культуры и образования, собрать на государственные деньги коллектив единомышленников и... обмануться в своих идеалах. Но она бы верила, и трудилась, и однажды упала бы, как конь в борозде, потому что "страшно далеки они от народа"!
Но она останется руководить фондом брата, она останется на своей большой кухне говорить о судьбах страны, и я рада, что такие люди все-таки еще остались. Не кандидаты никуда, не у власти, потому что власть изгадит любую душу, не на боевом коне - за дружеским столом под водочку и хорошую закуску. Когда можно переживать искренне, произносить тосты в среде единомышленников и только догадываться, что стране ты не нужен.
Ни ты, ни он, ни сто с лишним миллионов полуголодного и сто лет обманутого электората. Потому что есть те, кто знают, что государство - это они. И только они.
Выбирайте своего президента, господа.
Собственно, запись: http://drugoi.livejou.rnal.com/3697180.html/
Я не люблю тираннозавра Путина и не уважаю клоуна Прохорова, по мне так они стоят друг друга, хотя Прохоров еще не наворотил дел в государстве, но он молодой, у него впереди много свершений.
Да, наверное, я готова согласиться, что любой другой, представляющий альтернативную силу в стране, будет лучше скомпрометировавшей себя нынешней власти, но углубляться в "недостатки" тандема я не хочу. Сказано уже столько, что даже имена их воспринимаются на слух, как ругательство.
Меня в дискуссии Михалкова и Прохоровой интересовал сам процесс. И я получила от него истинное удовольствие, чего и вам, коллеги, желаю.
Ну, представлять Никиту Сергеевича нет смысла. Едва ли в стране есть культурный деятель более известный и харизматичный, чем он. И не так даже важно, что его известность в последние годы связана со скандалами, политикой и даже финансами. Его амбициозность перешагнула рамки приличий еще до того, как мы узнали имя кандидата, которого он представляет нынче. Но черт возьми! Мне нравится Михалков. И скандалами этими, и надменностью, и самоуверенностью. Не говоря уже о его безусловных талантах в кинематографической сфере. Он производит впечатление человека, который может все. И даже втайне подумалось мне, что именно его бы я увидела на президентском посту с огромным удовольствием. А почему Рейгану можно, а Михалкову нельзя? Ведь он махина во всех отношениях. Вполне соответствует образу русского правителя - настолько над народом и над страной, что только поклоны бить и свечки к его портрету ставить в красном углу.
И на самом деле, несмотря на то, что в моих словах звучит насмешка, я не иронизирую над своим выбором. Я бы проголосовала за Михалкова. Но выбора нет. Остаться махиной ему поможет только нынешняя власть, и он агитирует за нее.
Это в нем меня нисколько не смущает, как смущает во всяческих лизоблюдах от культуры, которые поддержали путинский штаб. Для него это естественно, как его образ публичной жизни. А для какого-нибудь Говорухина - блядство. И блядство к своему выбору притягивать покойного Высоцкого, который, слава Богу, не дожил до этого позора.
Михалков - естественное порождение элиты общества, пусть когда-то советского, ему сам Бог велел жить наверху, и я не сторонник революций и сбрасывания статуй с пьедесталов. Он хочет быть непотопляемым, а уж верит он в то, что говорит или нет... его личное дело. В дискуссии с Прохоровой я почувствовала фальшь в тот момент, когда он заговорил о теории заговора и о развитии сюжета, когда выборы могут быть признаны нелегитимными, впрочем, как и вся политическая жизнь в стране с начала девяностых. Охота на ведьм? Прекрасный кинематографический сценарий! Он талантлив и убедителен, когда произносит слова "временное правительство", возвращая нас мыслями к 1917 году и пугая гражданской войной, разрухой, голодом, развалом страны. Он не верит ни единой секунды в такой исход, но он должен говорить о нем и у него получается это куда лучше, чем у истеричной власти. Формально, такой исход возможен лично для него и для тех, кто пригрелся в теплом и сытом гнезде государственности. Но я спокойна за Никиту Сергеевича. Он не падет, как другие, которые могут проиграть глобально: деньги, власть, репутацию. Его внутренний ресурс так силен, что его не свалить, а он так адаптивен, что уживется с любой властью, поменяв тактику и оставив неизменной стратегию: помазанный на царство в культуре Михалков и сакральный трон Российской империи едины.
Так что в его словах для меня не было ничего нового, просто удовольствие от просмотра. Впрочем, он был потрясающим джентльменом и большую часть встречи молчал, улыбался, был подчеркнуто внимателен или творчески рассеян. Хорош собой, как всегда!
Откровением стала для меня Ирина Прохорова, о которой я слышала только хорошее, но никогда даже интервью с ней не читала. Как-то не пришлось, да и не интересно было.
С первой же минуты у меня возникла твердая ассоциация ее образа с образом удивительной, талантливой, демократичной, высокообразованной и владеющей словом Лилианны Лунгиной. Тот же взгляд, та же манера говорить, то же внимание к культуре и общечеловеческим ценностям. Сравнивать этих двух женщин я не хочу. Понятно, что прожитая Лунгиной жизнь нисколько не похожа на жизнь сестры российского миллиардера, но психотип тот же. Однозначный этик и идеалист.
Ирине Дмитриевне легко говорить о ценностях и людях, она ненавидит говорить о деньгах и деловой активности. Культура - ее среда, но и для Михалкова это ареал обитания, причем, куда более материального, чем для финансируемой братом Прохоровой. Михалков свои деньги эаработал, украл, выторговал, выиграл - не важен путь, важно участие в бизнесе от культуры. Прохорова деньги получила. Это самый простой и благословенный путь, создающий массу иллюзий. Она полна иллюзий, и тут я на 100% согласна с Никитой Сергеевичем. Большую часть того, что было пламенно, страстно, умно и интеллигентно сказано Ириной, электорат не только не переварит, но даже и услышать не может. Потому что регионы хотят есть. И пока они голодны, они не будут читать Достоевского и Канта, смотреть Феллини или стоять в очереди на Дали. Они хотят не отдавать ползарплаты на коммуналку, покупать дешевую колбасу, водить детей в бесплатные сады и отдыхать на взморье. А какую книжку они возьмут с собой в дорогу - это триста пятьдесят шестая забота. Культуры им хватает и в телевизоре.
Ирина идеалистка, в хорошем, интеллигентном, традиционно-русском смысле этого слова. Она горит идеей, она искренна, она нападает на барина Никиту Сергеевича, и он вынужден блокироваться, скрестив руки и ноги и пряча под усами снисходительную усмешку.
Его интересуют 17 миллиардов Прохорова, заявленные на благотворительность, она верит брату и любит его. Потому что для нее он родной, а для меня, например, серая лошадка, которая не справится со страной, которую хочет получить. Я не верю ему и не верю в его компетентность. Он умеет делать деньги, но это еще не все. А для нее деньги вообще не существуют сами по себе, и не стоит вопрос, в чем хранить сбережения на "черный день". Евро, доллары, фунты, юани, рубли и тугрики никогда не были определяющим для интеллигенции. Для практичного и успешного Михалкова деньги то, что и для любого здравомыслящего человека, живущего здесь и сейчас, - средство приобретения достойной жизни. Большие деньги - покупка места во власти. Он - талантливый, обаятельный и формально чтящий уголовный кодекс Бендер, достигший вершин, купивший Рио-де-Жанейро и получивший право носить белые штаны и ездить с мигалкой. Он циник, потому что знает больше, чем она, и верит не в людей, а в выгоду принадлежать к той или иной партии, питаться от аристократической кормушки и класть на законы, потому что законы пишутся такими же как и он.
Она... она могла бы быть при нем министром культуры и образования, собрать на государственные деньги коллектив единомышленников и... обмануться в своих идеалах. Но она бы верила, и трудилась, и однажды упала бы, как конь в борозде, потому что "страшно далеки они от народа"!
Но она останется руководить фондом брата, она останется на своей большой кухне говорить о судьбах страны, и я рада, что такие люди все-таки еще остались. Не кандидаты никуда, не у власти, потому что власть изгадит любую душу, не на боевом коне - за дружеским столом под водочку и хорошую закуску. Когда можно переживать искренне, произносить тосты в среде единомышленников и только догадываться, что стране ты не нужен.
Ни ты, ни он, ни сто с лишним миллионов полуголодного и сто лет обманутого электората. Потому что есть те, кто знают, что государство - это они. И только они.
Выбирайте своего президента, господа.
понедельник, 13 февраля 2012 г.
Царство воды
Если бы Бог не придумал воду, я бы отказалась рождаться. А так моим друзьям и мужчинам повезло - я родилась девчонкой. Но это только кажется, что девчонкой. На самом деле я тюлень.
Лень и вода - два шикарных подарка, придуманных Богом для таких, как я.
Нет ничего блаженнее, чем лениться в воде.
У меня есть два состояния водной лени в условиях многоквартирного быта: одно активное, когда я стою под душем, и льющаяся сверху вода заставляет меня думать и создавать сюжеты и диалоги, а другое пассивное, когда, лежа в ванне, я смотрю кино на своем нетбуке или коммуникаторе и неторопливо перебираю в голове кусочки мыслей, которые потом оформятся во что-то более значительное, чем тающий в небе фантазий след от идеи, или забудутся вовсе.
Вот в этом состоянии я настоящий тюлень. Или нерпа.
Ванна мне по размеру - можно полностью расслабиться, но утонуть не получится. Удобно найденное место для табуретки и положение крышки нетбука, выбор из 2-3 фильмов, тишина за дверью - и неважно, какое время суток. Я тону во впечатлениях и фантазиях и наслаждаюсь водой.
Иногда можно позволить себе там же чашку кофе с лимоном и тонко нарезанный сыр, побаловать свое безделье шуршащей пеной или изрядным пакетом морской соли. Все должно быть удобно, комфортно, ненавязчиво и со вкусом.
За время отсутствия ремонта я научилась принимать ванну. Или расслабилась, бросив бизнес, скучные отношения, бессмысленные разговоры - и перестала спешить думать под льющейся струей воды. Почему-то мне все время вспоминается ванна в фильме "Дархэмские быки", стоящая посреди комнаты, где нежилась Сьюзен Сарандон. Раньше я была молодая, куда-то спешила и этого бессмысленного валяния в воде не понимала. То ли дело у кромки прибоя в накатившей морской волне...
Конечно, если сейчас меня сунуть под душ - я начну активно думать и что-то сочинять. Это процесс неконтролируемый.
Кстати... прямо сейчас догадалась...
Терпеть не могу, когда меня гладят по голове. Не люблю даже собственных рук над собой. Ненавижу и никогда не ношу головных уборов. То ли у меня там какие-то каналы напрямую в небесную канцелярию открыты, то ли, наоборот, закрываются при прикосновении.
А льющуюся сверху воду обожаю настолько, что до изнурения и боли в спине готова стоять под душем. Энергия воды мне не вредит, напротив, очень даже способствует там, где даже собственная энергия, замкнутая на себя же, вводит в раздражение.
Мама часами не могла выковырять меня из-под душа, удивляясь, какого дьявола я там торчу. Сейчас бы с ней такой фокус и вовсе не прошел. Эти счетчики для воды... Нет ничего гаже экономии воды. Я лучше на еде сэкономлю, чем на маленьких мокрых радостях творчества.
Хорошо быть нерпой. Или тюленем.
А русалкой плохо. Мужики все время думают: "But how?" и мешают наслаждаться водой.
А когда стучат в дверь ванной, я превращаюсь в акулу.
Многообразно водное царство...
Лень и вода - два шикарных подарка, придуманных Богом для таких, как я.
Нет ничего блаженнее, чем лениться в воде.
У меня есть два состояния водной лени в условиях многоквартирного быта: одно активное, когда я стою под душем, и льющаяся сверху вода заставляет меня думать и создавать сюжеты и диалоги, а другое пассивное, когда, лежа в ванне, я смотрю кино на своем нетбуке или коммуникаторе и неторопливо перебираю в голове кусочки мыслей, которые потом оформятся во что-то более значительное, чем тающий в небе фантазий след от идеи, или забудутся вовсе.
Вот в этом состоянии я настоящий тюлень. Или нерпа.
Ванна мне по размеру - можно полностью расслабиться, но утонуть не получится. Удобно найденное место для табуретки и положение крышки нетбука, выбор из 2-3 фильмов, тишина за дверью - и неважно, какое время суток. Я тону во впечатлениях и фантазиях и наслаждаюсь водой.
Иногда можно позволить себе там же чашку кофе с лимоном и тонко нарезанный сыр, побаловать свое безделье шуршащей пеной или изрядным пакетом морской соли. Все должно быть удобно, комфортно, ненавязчиво и со вкусом.
За время отсутствия ремонта я научилась принимать ванну. Или расслабилась, бросив бизнес, скучные отношения, бессмысленные разговоры - и перестала спешить думать под льющейся струей воды. Почему-то мне все время вспоминается ванна в фильме "Дархэмские быки", стоящая посреди комнаты, где нежилась Сьюзен Сарандон. Раньше я была молодая, куда-то спешила и этого бессмысленного валяния в воде не понимала. То ли дело у кромки прибоя в накатившей морской волне...
Конечно, если сейчас меня сунуть под душ - я начну активно думать и что-то сочинять. Это процесс неконтролируемый.
Кстати... прямо сейчас догадалась...
Терпеть не могу, когда меня гладят по голове. Не люблю даже собственных рук над собой. Ненавижу и никогда не ношу головных уборов. То ли у меня там какие-то каналы напрямую в небесную канцелярию открыты, то ли, наоборот, закрываются при прикосновении.
А льющуюся сверху воду обожаю настолько, что до изнурения и боли в спине готова стоять под душем. Энергия воды мне не вредит, напротив, очень даже способствует там, где даже собственная энергия, замкнутая на себя же, вводит в раздражение.
Мама часами не могла выковырять меня из-под душа, удивляясь, какого дьявола я там торчу. Сейчас бы с ней такой фокус и вовсе не прошел. Эти счетчики для воды... Нет ничего гаже экономии воды. Я лучше на еде сэкономлю, чем на маленьких мокрых радостях творчества.
Хорошо быть нерпой. Или тюленем.
А русалкой плохо. Мужики все время думают: "But how?" и мешают наслаждаться водой.
А когда стучат в дверь ванной, я превращаюсь в акулу.
Многообразно водное царство...
Спилберг на боевом коне
Ну, может, я слишком консервативна, может, напрасно привыкаю к образам и стилям, но Стивен Спилберг видится мне исключительно верхом на тираннозавре, в крайнем случае, на велоцирапторе, во главе стаи этих тварей.
Конь ему не идет. Хотя конь хорош собой, умен и обаятелен.
Лошади хороши сами по себе. Даже старые клячи в Степанищево, с проваленной спиной, длинным телом и тяжелыми мордами, внушительны и благородны, и снимать их, лично мне так кажется, истинное удовольствие. И неплохой доход.
Дети и животные на экране цепляют куда больше публики, чем самая распрекрасная эротика. Правда, сознаюсь, эротику не смотрю вовсе, и даже к детям лично я равнодушна. Исключения, вроде "Кудряшки Сью" не в счет.
А вот зверушки в моем случае почти всегда выигрышный товар. Продать мне трогательную историю про дружбу человека и дикого зверя, про жизнь в стае, про трагическую судьбу собаки - это даже не азартно.
И нисколько не жизненный "Парк Юрского периода" я "скушала" с восторгом и пересмотрела несколько раз. Правда, тут не без Сэма Нила обошлось, но у всех есть маленькие слабости в лице обаятельных сукиных сынов. Ну, может и не у всех. У меня - навалом!
Безусловно, "Боевой конь" хорош. Как конь. В белых чулках, с почти правильным ромбом во лбу. И жеребенком хорош, и побитым жизнью.
И поплакать над отнятым у матери подростком, и над трогательной историей дружбы опытного и юного четвероногих бойцов, и над сценой, где обезумевшее от ужаса животное несется между противотанковых ежей, наматывая на шею колючую проволоку - легко.
А вот история как-то не трогает. Какая-то она плоская, что ли, двумерная. Только в глазах коня и можно увидеть третье и другие измерения, а люди серые, характеры скучные, сюжет никакой.
Зачем, спрашивается? Неужели Спилберга с его изощренным творчеством вдруг зацепила такая посредственная история.
Нет, головой я понимаю, что должно цеплять: конь и юноша встречаются через много лет на войне при трагических обстоятельствах, когда жизнь лошади повисает на волоске... Но... что-то я сегодня слишком критически настроена.
Живет в фильме только конь. Остальные герои, фабула, пейзажи - чистый антураж.
И в той самой сцене, где запутавшийся и израненный жеребец падает в грязь, а слезы сами текут, я думаю только об одном: какие же люди твари, заставляющие благородных животных мучиться под седлом, в плуге, в тройке с бубенцами, в упряжи с пушкой за спиной! И ничего не могу с собой поделать. Чем больше думаю о животных, тем меньше хочется думать о людях, перефразируя известное высказывание, авторство которого приписывают длинному списку известных личностей.
И уж сколько досталось лошадям за всю историю наших цивилизаций... И сколько историй можно рассказать...
Нет, я не вегетарианка, не поддерживаю зеленых, не верю даже защитникам животных, потому что я видела много лицемерия и подлости у тех, кто призван помогать и защищать. Но за зверье больно. За цирковых, за зоопарковых, за живущих в домах и на помойках, за выходящих из леса в поисках еды. Даже за тех, кто проживает на съемках чужие жизни.
А история коня снята добротно, я бы сказала - монументально.
Но какая-то она не спилберговская, что ли...
Конь ему не идет. Хотя конь хорош собой, умен и обаятелен.
Лошади хороши сами по себе. Даже старые клячи в Степанищево, с проваленной спиной, длинным телом и тяжелыми мордами, внушительны и благородны, и снимать их, лично мне так кажется, истинное удовольствие. И неплохой доход.
Дети и животные на экране цепляют куда больше публики, чем самая распрекрасная эротика. Правда, сознаюсь, эротику не смотрю вовсе, и даже к детям лично я равнодушна. Исключения, вроде "Кудряшки Сью" не в счет.
А вот зверушки в моем случае почти всегда выигрышный товар. Продать мне трогательную историю про дружбу человека и дикого зверя, про жизнь в стае, про трагическую судьбу собаки - это даже не азартно.
И нисколько не жизненный "Парк Юрского периода" я "скушала" с восторгом и пересмотрела несколько раз. Правда, тут не без Сэма Нила обошлось, но у всех есть маленькие слабости в лице обаятельных сукиных сынов. Ну, может и не у всех. У меня - навалом!
Безусловно, "Боевой конь" хорош. Как конь. В белых чулках, с почти правильным ромбом во лбу. И жеребенком хорош, и побитым жизнью.
И поплакать над отнятым у матери подростком, и над трогательной историей дружбы опытного и юного четвероногих бойцов, и над сценой, где обезумевшее от ужаса животное несется между противотанковых ежей, наматывая на шею колючую проволоку - легко.
А вот история как-то не трогает. Какая-то она плоская, что ли, двумерная. Только в глазах коня и можно увидеть третье и другие измерения, а люди серые, характеры скучные, сюжет никакой.
Зачем, спрашивается? Неужели Спилберга с его изощренным творчеством вдруг зацепила такая посредственная история.
Нет, головой я понимаю, что должно цеплять: конь и юноша встречаются через много лет на войне при трагических обстоятельствах, когда жизнь лошади повисает на волоске... Но... что-то я сегодня слишком критически настроена.
Живет в фильме только конь. Остальные герои, фабула, пейзажи - чистый антураж.
И в той самой сцене, где запутавшийся и израненный жеребец падает в грязь, а слезы сами текут, я думаю только об одном: какие же люди твари, заставляющие благородных животных мучиться под седлом, в плуге, в тройке с бубенцами, в упряжи с пушкой за спиной! И ничего не могу с собой поделать. Чем больше думаю о животных, тем меньше хочется думать о людях, перефразируя известное высказывание, авторство которого приписывают длинному списку известных личностей.
И уж сколько досталось лошадям за всю историю наших цивилизаций... И сколько историй можно рассказать...
Нет, я не вегетарианка, не поддерживаю зеленых, не верю даже защитникам животных, потому что я видела много лицемерия и подлости у тех, кто призван помогать и защищать. Но за зверье больно. За цирковых, за зоопарковых, за живущих в домах и на помойках, за выходящих из леса в поисках еды. Даже за тех, кто проживает на съемках чужие жизни.
А история коня снята добротно, я бы сказала - монументально.
Но какая-то она не спилберговская, что ли...
воскресенье, 12 февраля 2012 г.
Не в ладах с краткостью
И снова мы с Антоном Павловичем не сошлись во взглядах на таланты. Как бы я ни старалась - не лажу я с лаконичностью. Много мыслей - много слов. Много слов - много авторских листов. И высокая цена издания!
Талант и творчество и много труда.
Тешу себя мыслью, что не всем быть Чеховыми. Вон, любимый пишет длиннющие письма и как блестяще пишет! Но не будем сбиваться с темы.
Я очень долго ходила вокруг этого рассказа, облизывалась на него, как кошка на шпроты, и все не знала, как приступить.
Он абсолютно закончен со всех точек зрения. Начиная от неотрывного двухдневного писания практически без исправлений, заканчивая собственно сюжетом, языком, метафорическим рядом... Да даже слегка подвисший хэппи-энд не противоречил задумке и реализации.
И на объем не приходилось жаловаться. Классический рассказ на 2 авторских листа и крохотный хвостик в 550 знаков, четверть странички, всего-то.
Он родился тогда, когда встала работа над большим романом. Уперлась рогом, хоть ты тресни, и никуда не шла, сколько бы раз я ни пыталась поиграть с сюжетными линиями или взяться за его редактуру с самого начала. Уперлась где-то на пятьдесят пятом авторском листе и отложила на много лет.
Но в ту далекую весну, как награда за неудачу в монументальном, и написались сразу два рассказа, один за другим, за два выходных.
Тот, что поменьше и попроще ("О кошках") - не вызывает желания что-то изменить. Все легко написано и завершено раз и навсегда.
Зато второй... слишком сложный даже для меня, подозрительно легко "давшийся в руки", с хитрыми витиеватыми метафорами и тонкими переживаниями безымянных героев, мучил меня много лет.
Нет, он закончен, он целостный и чуточку необычный, но он недостаточен, как если бы я с моей аудиальностью посмотрела немое кино без субтитров, где герои открывают рот, а я так и не научилась читать по губам.
Кануло в мою персональную вечность несколько лет, и едва ли я уже вспомню, сколько точно, но прошлой осенью рассказ словно напитался новой энергией и стал разбухать и прорастать новыми линиями и поворотами судеб.
И вот уже крохотный хвостик в полтысячи печатных знаков прирастает к четырем с половиной авторским листам, а я уже почти не волнуюсь, будет ли мне, что сказать.
Герои ожили и заговорили, я слышу их диалоги и мысли, я следую за ними по тропам их сомнений и прозрений, я только и успеваю записывать их переживания и ошибки.
Они все так же безымянны, но не безлики. Они ищут взаимопонимания и не умеют слушать друг друга. Они учатся любить и принимать потери, и идут дальше, преодолевая в себе настоящих себя привычных и сложившихся годами.
Я давно так не радовалась тому, как идет дело. Я очень давно не писала, почти год. Я убила год на редактуру написанного и еще не завершила своего титанического труда. Я потратила год на любовь и теперь, благодаря ей и невзирая на нее, могу писать.
Я снова живу. Многословно, образно, витиевато, глубоко и широко. По-разному, но живу.
И хотелось бы мне попереживать о разочарованных сестрах своего болтливого таланта, да никак не получается, некогда мне...
Талант и творчество и много труда.
Тешу себя мыслью, что не всем быть Чеховыми. Вон, любимый пишет длиннющие письма и как блестяще пишет! Но не будем сбиваться с темы.
Я очень долго ходила вокруг этого рассказа, облизывалась на него, как кошка на шпроты, и все не знала, как приступить.
Он абсолютно закончен со всех точек зрения. Начиная от неотрывного двухдневного писания практически без исправлений, заканчивая собственно сюжетом, языком, метафорическим рядом... Да даже слегка подвисший хэппи-энд не противоречил задумке и реализации.
И на объем не приходилось жаловаться. Классический рассказ на 2 авторских листа и крохотный хвостик в 550 знаков, четверть странички, всего-то.
Он родился тогда, когда встала работа над большим романом. Уперлась рогом, хоть ты тресни, и никуда не шла, сколько бы раз я ни пыталась поиграть с сюжетными линиями или взяться за его редактуру с самого начала. Уперлась где-то на пятьдесят пятом авторском листе и отложила на много лет.
Но в ту далекую весну, как награда за неудачу в монументальном, и написались сразу два рассказа, один за другим, за два выходных.
Тот, что поменьше и попроще ("О кошках") - не вызывает желания что-то изменить. Все легко написано и завершено раз и навсегда.
Зато второй... слишком сложный даже для меня, подозрительно легко "давшийся в руки", с хитрыми витиеватыми метафорами и тонкими переживаниями безымянных героев, мучил меня много лет.
Нет, он закончен, он целостный и чуточку необычный, но он недостаточен, как если бы я с моей аудиальностью посмотрела немое кино без субтитров, где герои открывают рот, а я так и не научилась читать по губам.
Кануло в мою персональную вечность несколько лет, и едва ли я уже вспомню, сколько точно, но прошлой осенью рассказ словно напитался новой энергией и стал разбухать и прорастать новыми линиями и поворотами судеб.
И вот уже крохотный хвостик в полтысячи печатных знаков прирастает к четырем с половиной авторским листам, а я уже почти не волнуюсь, будет ли мне, что сказать.
Герои ожили и заговорили, я слышу их диалоги и мысли, я следую за ними по тропам их сомнений и прозрений, я только и успеваю записывать их переживания и ошибки.
Они все так же безымянны, но не безлики. Они ищут взаимопонимания и не умеют слушать друг друга. Они учатся любить и принимать потери, и идут дальше, преодолевая в себе настоящих себя привычных и сложившихся годами.
Я давно так не радовалась тому, как идет дело. Я очень давно не писала, почти год. Я убила год на редактуру написанного и еще не завершила своего титанического труда. Я потратила год на любовь и теперь, благодаря ей и невзирая на нее, могу писать.
Я снова живу. Многословно, образно, витиевато, глубоко и широко. По-разному, но живу.
И хотелось бы мне попереживать о разочарованных сестрах своего болтливого таланта, да никак не получается, некогда мне...
четверг, 2 февраля 2012 г.
Июньское...
Сначала мне казалось, что так не бывает. Не валяются на улице сто рублей, не дают то, чего хочешь, и биться в закрытые двери бессмысленно и убыточно для души. В последние годы у меня не было оснований полагать, что глупая зебра-жизнь может подставить не только бесконечную полосу вдоль, но и, казалось бы, повернуться задом, а ты вдруг переступаешь границу и оказываешься в мире светлых вещей.
Потом я решила, что один из нас (я или человечество) сошел с ума, и что это происходит не со мной.
Потом я стала присматриваться к реальности вокруг, по-стариковски пристально, стараясь разглядеть то, что лежит под носом, но чего уже не видно из-за постоянной привычки смотреть вдаль, в будущее, светлое, разумеется, потому что созерцать то, чего еще не произошло, куда приятнее и спокойнее. И тешишь себя иллюзией, что ты это будущее и творишь. Во всяком случае, ты - господин своего будущего, сбежавший из взбунтовавшегося государства, живущего в дне сегодняшнем.
Потом был период упадничества, когда я металась между душевными терзаниями и голосом разума и послушалась разума, хотя до сих пор не уверена, что была права.
А потом, когда я почти отчаялась понять себя и наступивший день и принялась разыскивать то, к чему можно приложить силы и что оградит меня от саморазрушения, пришло письмо.
Три дня прошли в странных раздумьях, прежде чем я решилась на него ответить. С благодарностью, с восхищением, не более.
Я ждала в ответ вежливость и обмен любезностями, как это принято между интеллигентными людьми, а получила письмо интеллигентного человека, в котором не было набивших оскомину реверансов.
Я все еще удивлялась по инерции, но меня уже посетило подозрение, что случайностью не было ни первое письмо, ни мой ответ.
Я верю в судьбу, верю все больше год от года. Верю и учусь удивляться заново тому, как на крутых виражах разворачивается человеческая жизнь, притянутая к определенной дороге навигационным маршрутом.
Это письма, всего лишь письма... Письма за тысячи километров, даже не на бумаге, где в наклоне букв или в твердости нажима пера можно прочесть половину человеческой жизни. Письма, пробегающие по электронным каналам с немыслимой скоростью, медленнее мысли, но быстрее всего, что придумано человеком. И вот мой телефон издает короткий писк, и конвертик сваливается на экран, разворачивает страницу...
Я жду этих писем. Еще неделю назад я понятия не имела, что это возможно. А теперь я почти с ужасом думаю, что этого могло бы не быть. И еще страшнее, что это может закончиться в любой миг. За неделю - от полного небытия до осторожного счастья...
Когда я говорю о счастье... смею ли я говорить о счастье?
Возможно ли, что умный, талантливый, самодостаточный мужчина готов отвечать на мои бесконечные эпистолярные экзерсисы?
Невозможно.
Но отвечает.
И мне не понять почему.
И почему я пишу все, что пишу, выходя за рамки корректных эмоций и за границы государств? И думаю, что если бы я была внутренне свободна...
И мучаюсь тем, что мои письма создают один мир и разрушают другой.
И я все равно не могу отказаться от них...
Мне ли не знать, что родившееся слово, произнесенное или нет - это действие, и нести ответственность за него придется, как за свершенное, не отбрехавшись, что ничего же не было. Все, что было в моей голове, - уже было, исполнилось.
Впрочем, есть еще один аспект существования, о котором я как-то писала в своей повести и который научилась ощущать несколько лет назад.
Если серьезно думаешь о человеке, невольно вторгаешься в его жизнь, так или иначе оказываешься рядом и влияешь. Может быть, это не все чувствуют, или дано не всем, не знаю. Но я знаю за собой эту маленькую особенность и иногда пользуюсь ею почти без корысти. Стоит подумать о человеке, даже том, которого год не слышал, и вдруг он звонит. Я хочу, чтобы он позвонил - и не проходит и суток. Почему так получается, мне неизвестно, но проверенное годами не может быть случайностью.
В этом году я пошла гораздо дальше, сознательно "работая" над своими желаниями, двигаясь постепенно и наблюдая, как сначала реализуется встреча, потом прикосновение, потом - совершенно на ровном месте, неуместно, эпатажно, - объятие. И по реакции человека я вижу, что мысль моя не просто материальна, она проживает самостоятельную жизнь, когда мое сознание замирает, и тело перестает подчиняться разуму. Может быть, прав мой бывший любовник, моя энергетика не просто сильна, я иной раз даже могу управлять ею, и если бы я всерьез взялась работать с ней тогда, сейчас бы могла лечить или возвращать неверных мужей или находить пропавших.
Но я не позволяю никому вмешиваться в мое сознание и подсознание, я инстинктивно защищаюсь сама и теперь вот от себя же самой защищаю других. Тех, кого люблю, тех, кем дорожу. Я получила, что хотела, - и не пошла дальше. Мне не хочется влиять на чужие миры. Мне хочется, чтобы человек делал сознательный выбор, чтобы он хотел меня, а не шел за моими желаниями. Я могу морочить голову сознательно, я могу что-то делать почти бессознательно... Но я предпочитаю ждать. Хотя ждать так трудно, что хочется сказать себе, что в ожидании нет никакого смысла, что жить надо не мифическим будущим, а здесь и сейчас. Что можно позвонить бывшему любовнику или завести нового, соблазнив того, кто ждет, чтобы его соблазнили. Но это скучно и предсказуемо, как все, через что уже однажды прошел и куда возвращаться не хочется. Еще один мужчина... вчера незнакомый, а завтра надоевший. Кажется, я все-таки выросла из отношений на пару недель или даже на несколько лет. Мне не надо меньше вечности, ее начала в этой жизни и бескрайнего продолжения в будущих. Я готова к ней сама, и я не смею хотеть ее для другого со мной. Но разве мужчина мыслит такими категориями и станет думать о таких пустяках, как женщина, ждущая его в прошлой жизни, ждущая сейчас и готовая ждать в будущем? Он живет сиюминутной битвой, сиюминутной спутницей, он смотрит в будущее без веры, с сомнением, с мыслью, что нить будет перерезана, и за гранью - пустота. И я бы хотела рассказать ему, что все не так плохо, что и эта жизнь еще не кончилась, и будущая возможна совсем другой... Но я не могу сказать ему этого. Почему - не знаю. Рано еще или вообще не придет такое время...
Зато я пишу письма, проживая невозможную жизнь, и не могу даже себе ответить на вопрос "зачем". Я с максимальной искренностью открываюсь в этих письмах и понимаю, что надо остановиться, пока не поздно. Но как остановиться, как сказать себе, что есть моя жизнь здесь и есть жизнь другого человека там, немыслимо далеко. Лучшее, что может произойти с женщиной - влюбиться и слушать в этих письмах рассказы о том, чего не случится, и улыбаться.
Февральское...
Письма стали короче, но куда откровеннее. Я скучаю, когда не могу написать. Я все так же жду ответа и радуюсь каждой строчке. Я стараюсь отдавать, но иногда прошу тепла и внимания, и когда получаю в ответ: "Не смей реветь, дура!" - я счастлива, потому что только ему позволено быть таким настоящим, и в этом "дура" искренности и нежности гораздо больше, чем во всех многословных утешениях.
До сих пор не верю, что мне так повезло.
Потом я решила, что один из нас (я или человечество) сошел с ума, и что это происходит не со мной.
Потом я стала присматриваться к реальности вокруг, по-стариковски пристально, стараясь разглядеть то, что лежит под носом, но чего уже не видно из-за постоянной привычки смотреть вдаль, в будущее, светлое, разумеется, потому что созерцать то, чего еще не произошло, куда приятнее и спокойнее. И тешишь себя иллюзией, что ты это будущее и творишь. Во всяком случае, ты - господин своего будущего, сбежавший из взбунтовавшегося государства, живущего в дне сегодняшнем.
Потом был период упадничества, когда я металась между душевными терзаниями и голосом разума и послушалась разума, хотя до сих пор не уверена, что была права.
А потом, когда я почти отчаялась понять себя и наступивший день и принялась разыскивать то, к чему можно приложить силы и что оградит меня от саморазрушения, пришло письмо.
Три дня прошли в странных раздумьях, прежде чем я решилась на него ответить. С благодарностью, с восхищением, не более.
Я ждала в ответ вежливость и обмен любезностями, как это принято между интеллигентными людьми, а получила письмо интеллигентного человека, в котором не было набивших оскомину реверансов.
Я все еще удивлялась по инерции, но меня уже посетило подозрение, что случайностью не было ни первое письмо, ни мой ответ.
Я верю в судьбу, верю все больше год от года. Верю и учусь удивляться заново тому, как на крутых виражах разворачивается человеческая жизнь, притянутая к определенной дороге навигационным маршрутом.
Это письма, всего лишь письма... Письма за тысячи километров, даже не на бумаге, где в наклоне букв или в твердости нажима пера можно прочесть половину человеческой жизни. Письма, пробегающие по электронным каналам с немыслимой скоростью, медленнее мысли, но быстрее всего, что придумано человеком. И вот мой телефон издает короткий писк, и конвертик сваливается на экран, разворачивает страницу...
Я жду этих писем. Еще неделю назад я понятия не имела, что это возможно. А теперь я почти с ужасом думаю, что этого могло бы не быть. И еще страшнее, что это может закончиться в любой миг. За неделю - от полного небытия до осторожного счастья...
Когда я говорю о счастье... смею ли я говорить о счастье?
Возможно ли, что умный, талантливый, самодостаточный мужчина готов отвечать на мои бесконечные эпистолярные экзерсисы?
Невозможно.
Но отвечает.
И мне не понять почему.
И почему я пишу все, что пишу, выходя за рамки корректных эмоций и за границы государств? И думаю, что если бы я была внутренне свободна...
И мучаюсь тем, что мои письма создают один мир и разрушают другой.
И я все равно не могу отказаться от них...
Мне ли не знать, что родившееся слово, произнесенное или нет - это действие, и нести ответственность за него придется, как за свершенное, не отбрехавшись, что ничего же не было. Все, что было в моей голове, - уже было, исполнилось.
Впрочем, есть еще один аспект существования, о котором я как-то писала в своей повести и который научилась ощущать несколько лет назад.
Если серьезно думаешь о человеке, невольно вторгаешься в его жизнь, так или иначе оказываешься рядом и влияешь. Может быть, это не все чувствуют, или дано не всем, не знаю. Но я знаю за собой эту маленькую особенность и иногда пользуюсь ею почти без корысти. Стоит подумать о человеке, даже том, которого год не слышал, и вдруг он звонит. Я хочу, чтобы он позвонил - и не проходит и суток. Почему так получается, мне неизвестно, но проверенное годами не может быть случайностью.
В этом году я пошла гораздо дальше, сознательно "работая" над своими желаниями, двигаясь постепенно и наблюдая, как сначала реализуется встреча, потом прикосновение, потом - совершенно на ровном месте, неуместно, эпатажно, - объятие. И по реакции человека я вижу, что мысль моя не просто материальна, она проживает самостоятельную жизнь, когда мое сознание замирает, и тело перестает подчиняться разуму. Может быть, прав мой бывший любовник, моя энергетика не просто сильна, я иной раз даже могу управлять ею, и если бы я всерьез взялась работать с ней тогда, сейчас бы могла лечить или возвращать неверных мужей или находить пропавших.
Но я не позволяю никому вмешиваться в мое сознание и подсознание, я инстинктивно защищаюсь сама и теперь вот от себя же самой защищаю других. Тех, кого люблю, тех, кем дорожу. Я получила, что хотела, - и не пошла дальше. Мне не хочется влиять на чужие миры. Мне хочется, чтобы человек делал сознательный выбор, чтобы он хотел меня, а не шел за моими желаниями. Я могу морочить голову сознательно, я могу что-то делать почти бессознательно... Но я предпочитаю ждать. Хотя ждать так трудно, что хочется сказать себе, что в ожидании нет никакого смысла, что жить надо не мифическим будущим, а здесь и сейчас. Что можно позвонить бывшему любовнику или завести нового, соблазнив того, кто ждет, чтобы его соблазнили. Но это скучно и предсказуемо, как все, через что уже однажды прошел и куда возвращаться не хочется. Еще один мужчина... вчера незнакомый, а завтра надоевший. Кажется, я все-таки выросла из отношений на пару недель или даже на несколько лет. Мне не надо меньше вечности, ее начала в этой жизни и бескрайнего продолжения в будущих. Я готова к ней сама, и я не смею хотеть ее для другого со мной. Но разве мужчина мыслит такими категориями и станет думать о таких пустяках, как женщина, ждущая его в прошлой жизни, ждущая сейчас и готовая ждать в будущем? Он живет сиюминутной битвой, сиюминутной спутницей, он смотрит в будущее без веры, с сомнением, с мыслью, что нить будет перерезана, и за гранью - пустота. И я бы хотела рассказать ему, что все не так плохо, что и эта жизнь еще не кончилась, и будущая возможна совсем другой... Но я не могу сказать ему этого. Почему - не знаю. Рано еще или вообще не придет такое время...
Зато я пишу письма, проживая невозможную жизнь, и не могу даже себе ответить на вопрос "зачем". Я с максимальной искренностью открываюсь в этих письмах и понимаю, что надо остановиться, пока не поздно. Но как остановиться, как сказать себе, что есть моя жизнь здесь и есть жизнь другого человека там, немыслимо далеко. Лучшее, что может произойти с женщиной - влюбиться и слушать в этих письмах рассказы о том, чего не случится, и улыбаться.
Февральское...
Письма стали короче, но куда откровеннее. Я скучаю, когда не могу написать. Я все так же жду ответа и радуюсь каждой строчке. Я стараюсь отдавать, но иногда прошу тепла и внимания, и когда получаю в ответ: "Не смей реветь, дура!" - я счастлива, потому что только ему позволено быть таким настоящим, и в этом "дура" искренности и нежности гораздо больше, чем во всех многословных утешениях.
До сих пор не верю, что мне так повезло.
Трудности перевода
Фильм "Трудности перевода" очень хороший, слов нет. Но я как всегда захожу с другой стороны фразы и с пятьдесят шестого смысла. Сейчас я о своем восприятии речи героев в кинематографе.
Ну понятно, кто о чем, а филолог о языке. Тем более, такой невоздержанный на язык филолог, как я, думает не просто о языке, а о языке, как отражении внутреннего мира героев и соответствии лексики определенным обстоятельствам, социальному статусу, образованию, воспитанию и т.д.
В общем, я наконец-то осознала, что меня выводит из себя цензура. Та самая цензура, литературная, примененная исключительно во благо подрастающего поколения, хорошо воспитанных институток и истинных джентльменов. Да-да, именно для этих кругов в нашей стране, пережившей лихие девяностых и культурный расцвет третьего тысячелетия.
Ведь эти люди (подростки, дамы и джентльмены) совершенно не приемлют живой и многогранный русский язык, захвативший мир. И считают, что западный сантехник Джон говорит "черт возьми", уронив себе на ногу газовый ключ, а политик мистер Смит разговаривает языком Голсуорси. И европейский клерк Пьер, застав свою даму в постели с приятелем, говорит: "Умри, неверная!"
Вся проблема в том, что я им не верю... Хотя это исключительно моя проблема, понимаю. Но ведь даже таким циникам, как я, очень хочется верить!
Иногда я себе позволяю смотреть западные сериалы. Устала от Хауза, получила удовольствие от "Рима" и "Борджиа", на хрен знает каком сезоне плюнула на "Анатомию Грей", наслаждалась "Доктором Мартином", забавляюсь "Каслом", ржу над "Косяками". И на одном дыхании посмотрела первый сезон "Босса".
И вот только после "Босса" поняла, чего мне не хватало в отношениях всех этих людей, живущих в своих почти реальных мирах. Мне не хватало искренности высказываний.
А вот мэру Чикаго верю. Когда он в порыве ярости называет вещи своими именами, да такими, что у окружающих уши сворачиваются в трубочку, - верю. Потому что сто раз слышала, как разговаривают большие начальники. И тон, и громкость, и лексика - все очень определенно.
Да, в "Косяках" явный перебор с матом, хотя иногда до колик смешно, но я вполне могу себе представить, что простые незамысловатые отношения так и развиваются - без этических комплексов.
Но каким дипломатичным, красивым, изысканным и богатым слогом может выражаться политик на экране или на встрече, и каким языком он отправляет своих подчиненных и врагов двигать исторический процесс дальше - как модно говорить: "две большие разницы".
Поэтому я с трудом теперь могу смотреть что-то высококультурное с переводческой точки зрения, где налицо попытки сгладить углы западной речи интеллигентными русскими аналогами. Зачем? Ведь достаточно включить телевизор - и сразу видно, что все наши сериалы, ток-шоу, интервью и тому подобная массовая теле-культура льет поток безграмотности и пошлости в неокрепшие мозги подрастающего поколения, в души институток и в уши истинных джентльменов, приникших по вечерам к не-голубым экранам.
Тогда почему мэр Чикаго не может санкционированно материться, как сапожник?
Откуда такое избирательное ханжество и такая политика двойных стандартов?
Удивляюсь.
И жду нового сезона "Босса", потому что блестящая игра актера, шикарные крупные планы и эти выражения лица, узнаваемые и искренние. Смотрю, и вижу папу. И любимого. И слышу обоих.
Но я филолог, мне можно, а народу, видимо, очень вредно...
Впрочем, если бы народ разговаривал языком Лилианны Лунгиной - я бы поняла. Но для ее "Подстрочника" многим понадобится подстрочник, извините за каламбур. Ибо ныне в нашей стране особенно "велик могучим русский языка".
Ну понятно, кто о чем, а филолог о языке. Тем более, такой невоздержанный на язык филолог, как я, думает не просто о языке, а о языке, как отражении внутреннего мира героев и соответствии лексики определенным обстоятельствам, социальному статусу, образованию, воспитанию и т.д.
В общем, я наконец-то осознала, что меня выводит из себя цензура. Та самая цензура, литературная, примененная исключительно во благо подрастающего поколения, хорошо воспитанных институток и истинных джентльменов. Да-да, именно для этих кругов в нашей стране, пережившей лихие девяностых и культурный расцвет третьего тысячелетия.
Ведь эти люди (подростки, дамы и джентльмены) совершенно не приемлют живой и многогранный русский язык, захвативший мир. И считают, что западный сантехник Джон говорит "черт возьми", уронив себе на ногу газовый ключ, а политик мистер Смит разговаривает языком Голсуорси. И европейский клерк Пьер, застав свою даму в постели с приятелем, говорит: "Умри, неверная!"
Вся проблема в том, что я им не верю... Хотя это исключительно моя проблема, понимаю. Но ведь даже таким циникам, как я, очень хочется верить!
Иногда я себе позволяю смотреть западные сериалы. Устала от Хауза, получила удовольствие от "Рима" и "Борджиа", на хрен знает каком сезоне плюнула на "Анатомию Грей", наслаждалась "Доктором Мартином", забавляюсь "Каслом", ржу над "Косяками". И на одном дыхании посмотрела первый сезон "Босса".
И вот только после "Босса" поняла, чего мне не хватало в отношениях всех этих людей, живущих в своих почти реальных мирах. Мне не хватало искренности высказываний.
А вот мэру Чикаго верю. Когда он в порыве ярости называет вещи своими именами, да такими, что у окружающих уши сворачиваются в трубочку, - верю. Потому что сто раз слышала, как разговаривают большие начальники. И тон, и громкость, и лексика - все очень определенно.
Да, в "Косяках" явный перебор с матом, хотя иногда до колик смешно, но я вполне могу себе представить, что простые незамысловатые отношения так и развиваются - без этических комплексов.
Но каким дипломатичным, красивым, изысканным и богатым слогом может выражаться политик на экране или на встрече, и каким языком он отправляет своих подчиненных и врагов двигать исторический процесс дальше - как модно говорить: "две большие разницы".
Поэтому я с трудом теперь могу смотреть что-то высококультурное с переводческой точки зрения, где налицо попытки сгладить углы западной речи интеллигентными русскими аналогами. Зачем? Ведь достаточно включить телевизор - и сразу видно, что все наши сериалы, ток-шоу, интервью и тому подобная массовая теле-культура льет поток безграмотности и пошлости в неокрепшие мозги подрастающего поколения, в души институток и в уши истинных джентльменов, приникших по вечерам к не-голубым экранам.
Тогда почему мэр Чикаго не может санкционированно материться, как сапожник?
Откуда такое избирательное ханжество и такая политика двойных стандартов?
Удивляюсь.
И жду нового сезона "Босса", потому что блестящая игра актера, шикарные крупные планы и эти выражения лица, узнаваемые и искренние. Смотрю, и вижу папу. И любимого. И слышу обоих.
Но я филолог, мне можно, а народу, видимо, очень вредно...
Впрочем, если бы народ разговаривал языком Лилианны Лунгиной - я бы поняла. Но для ее "Подстрочника" многим понадобится подстрочник, извините за каламбур. Ибо ныне в нашей стране особенно "велик могучим русский языка".
Плохие советы от хороших людей
Я знаю, что мои близкие хотят мне добра. Я знаю, что они за меня переживают и даже готовы приложить усилия к тому, чтобы я была счастлива. И еще они знают, что я не слушаю советов и живу, как хочу.
Но стереотипы сильнее неформальных подходов и благие намерения агрессивнее, чем умение промолчать.
"Брось его, а то потеряешь" - приблизительно так звучит фраза, которую мне бы следовало взять на вооружение, чтобы успокоить самых обеспокоенных моей непростой любовью.
Игра в кошки-мышки, в догонялки... Чем больше женщину мы меньше, тем больше меньше она нам... Ну или какой-то такой бред из серии "мы и они живем в противофазе". Если ты к нему со всей душой, то он к тебе задом, если ты оскорбленно уходишь налево - он прилагает усилия получить тебя обратно.
Как же мне скучно играть в эти формализованные эротические навороты!
Я не брошу его, не сыграю оскорбленную невинность, чтобы получить то, что хочется - его всего. Я иду длиной дорогой, самой длинной, какую можно себе представить: дорогой ожидания, терпения, ласки, внимания, тепла, заботы, прощения и еще раз прощения. И это - не слабохарактерность, это - хорошее знание предмета и психологии самого ужасного человека на свете.
Того, кто шарахается в сторону, как лошадь, окруженная волками, когда ты пытаешься сжать время и сделать шаг чуть больше, чем микрон. Того, кто не верит, что его можно любить. Не за его заслуги, а просто так. Того, кто устал от предательства и постоянно настороже.
Сыграй с ним в игру "ах, ты такой, тогда я ухожу!" - и увидишь, что вместо скачущей во весь опор кареты, ты оставляешь за спиной уставшего и разочарованного человека, который говорит себе: "я с самого начала знал, что она такая же, как и все; что меня нельзя любить, и она тоже не любит; и хорошо, что я все-таки не поверил и не доверился". Он станет ругать себя и ругать меня. И ничего хорошего из этой игры не выйдет.
Потому я не уйду, даже если мне будет трудно и очень трудно. Я не стану драматизировать свое ожидание и свою усталость. Я дождусь других слов, даже если на это уйдут месяцы или годы. Я хочу, чтобы он поверил в то, что его можно и нужно любить. Так, как люблю его я.
Но стереотипы сильнее неформальных подходов и благие намерения агрессивнее, чем умение промолчать.
"Брось его, а то потеряешь" - приблизительно так звучит фраза, которую мне бы следовало взять на вооружение, чтобы успокоить самых обеспокоенных моей непростой любовью.
Игра в кошки-мышки, в догонялки... Чем больше женщину мы меньше, тем больше меньше она нам... Ну или какой-то такой бред из серии "мы и они живем в противофазе". Если ты к нему со всей душой, то он к тебе задом, если ты оскорбленно уходишь налево - он прилагает усилия получить тебя обратно.
Как же мне скучно играть в эти формализованные эротические навороты!
Я не брошу его, не сыграю оскорбленную невинность, чтобы получить то, что хочется - его всего. Я иду длиной дорогой, самой длинной, какую можно себе представить: дорогой ожидания, терпения, ласки, внимания, тепла, заботы, прощения и еще раз прощения. И это - не слабохарактерность, это - хорошее знание предмета и психологии самого ужасного человека на свете.
Того, кто шарахается в сторону, как лошадь, окруженная волками, когда ты пытаешься сжать время и сделать шаг чуть больше, чем микрон. Того, кто не верит, что его можно любить. Не за его заслуги, а просто так. Того, кто устал от предательства и постоянно настороже.
Сыграй с ним в игру "ах, ты такой, тогда я ухожу!" - и увидишь, что вместо скачущей во весь опор кареты, ты оставляешь за спиной уставшего и разочарованного человека, который говорит себе: "я с самого начала знал, что она такая же, как и все; что меня нельзя любить, и она тоже не любит; и хорошо, что я все-таки не поверил и не доверился". Он станет ругать себя и ругать меня. И ничего хорошего из этой игры не выйдет.
Потому я не уйду, даже если мне будет трудно и очень трудно. Я не стану драматизировать свое ожидание и свою усталость. Я дождусь других слов, даже если на это уйдут месяцы или годы. Я хочу, чтобы он поверил в то, что его можно и нужно любить. Так, как люблю его я.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)