Засланный казачок

О моей странной проблеме можно говорить с занудством психоаналитика, а можно с юмором. А можно вообще промолчать, но у меня сегодня есть желание поговорить в одностороннем порядке, а это большая проблема для окружающих с учетом: "если я чего решил, я выпью обязательно". Но в последнее время я все больше помалкиваю, потому что говорить лень, так что не обессудьте. Пока наметился монологовый прогресс - я им воспользуюсь.

Нет, глобально у меня с самоопределением всегда было неплохо. Я давно знаю, что я девочка. Помню, сколько мне лет. Точно могу сказать, что я люблю, а что нет. И даже, что ненавижу. Понимаю себя с полуслова в телефонном разговоре, с полумысли в подсознании и с полувзгляда в зеркале. И вообще люблю себя, холю и лелею, в разумных, однако, пределах. Хотя что есть пределы?..
И в результате сегодня сформулировала свою проблему не глобального, а прямо-таки межгалактического масштаба, хотя подбираюсь к ней довольно давно и уже обозначала ее в некоторых постах, но не с этого ракурса.
Итак. У меня есть проблема. Я не умею завидовать.
То есть кто-то скажет, что это я себе цену набиваю. Но взгляните с моей стороны. Что землянину естественно, инопланетянину - смерть. Зависть (и, кстати, ревность) - очень даже человеческое чувство. Нравится это нам (а я пока пообъединяю нас в едином целом, ибо еще не разобралась кое в каких видовых различиях) или нет, положительные они или отрицательные, но они - естественные. На того, кто не ревнует при явных поводах и не завидует (для удобства обсуждения возьмем параметр "белая зависть") - смотрят как на непьющего в компании: или язвенник, или "зашитый", или больной на всю голову трезвенник, что вообще опасно для окружающих. Кстати, в компаниях я, обычно, не пью... Еще одно "уродство". Если пью, то это исключительное событие, и внутреннее объяснение звучит как "проще дать, чем объяснить, почему "нет".
Теперь о наболевшем: о зависти. Нормальный (что же такое эта пресловутая норма!) гомо сапиенс просто обязан испытывать к соплеменникам некое сложное чувство, которое отличает его от манекена. Манекенам в витринах пофиг, что там, на другой стороне улицы за стеклом, а нам (извините, я снова примазалась), людям, нравится и вон та кофточка на сослуживице, и вон та тачка под начальником, и зарплата топ-менеджера. Не говорю уже о положительном муже Ваське, доставшемся этой дуре Ленке. В результате мы естественным образом хотим получить то же хорошее, что имеет другой член сообщества. И зависть - это наша оценка справедливости владения Васькой и желание иметь если не конкретно его, то не меньше, чем такого же, а то и лучше.
Вот у меня подруга на Сицилию весной съездила, а я всю жизнь туда хотела после "Крестного отца", а так и не добралась. И сижу я, расковыриваю в душе гвоздиком ранку "остров дьявола", - а не болит и даже не кровоточит. Даже обидно, но ни в какую!
Или взять совсем уж трагические обстоятельства моей несчастной любви: мужчина, в котором я души не чаю, живет себе с куда менее достойной дамой (на мой, ни одной секунды не объективный, взгляд), возит ее по заграницам, кормит в ресторанах и даже осчастливливает семейным сексом. Уж мне бы на анализы изойти по поводу разлучницы (ревность) и чувством острой несправедливости к ее незаслуженному счастью (зависть) - а у меня переживания атрофированы, как назло. Ни поплакать, ни время потратить на жалобы подругам.
Вам смешно, я уверена. А мне - нисколечки. И даже мучительно. Это в физическом смысле напоминает врожденное генерализованное отсутствие болевой чувствительности. То есть неспособность тела ощущать боль, тепло, холод и т.д. И вне всякого сомнения это - болезнь и весьма опасная для существования в мире. А все проблемы откуда? От мозга!
Я хочу проникнуться естественными для человека чувствами, а у меня включаются совершенно другие механизмы. Смотрю я на этого положительного Ваську, например, и тут же думаю о том, как бы я злилась от его положительности, как бы уставала, да и достоинства его всяко не идеальны, и есть куча недостатков, которые или миру не явлены или явлены, но нивелируются в глазах естественно завидующих Олек и Анек неоспоримыми преимуществами перед их неудачными мужьями.
Мне бы, женщине много лет одинокой и прожившей без спонсора, мечтать об этом нечеловеческом счастье, слушая рассказы удачливых товарок. Не встает, извините за грубость. Ни на Канары, ни на шиншилловые шубы, ни на миланские показы, ни на самого принца на белом майбахе. Мозг, сволочь, все время подсовывает такие картинки, что я не только позавидовать или хотя бы посопереживать не могу, но сразу хочу бежать, как от чумы.
Или карьера кем-то сделанная, а мной похеренная. Или квартира подаренная или купленная, а моя в разрухе.
Как-то мне положить на все эти естественные земные потребности и реализации.
Я живу как будто в пузыре. И нет никаких переживаний об отсутствии чувств и желаний в этой области, только удивление от наблюдения над собой. Я смотрю по сторонам из своего пузыря и радуюсь, что не участвую.
То есть я люблю мужчину и секс, я с восторгом езжу за рулем, где пробки мне не в раздражение, я наслаждаюсь музыкой, живописью и книгами. Я люблю общение тет-а-тет с умными (обязательное условие) людьми. Я флиртую, плачу над чужой болью, умиляюсь зверьем, ругаюсь матом, смеюсь над анекдотами, поддерживаю друзей.
И все-таки я перестала чувствовать ревность и зависть. То есть с завистью у меня всегда ладилось не очень, но хоть намеки были, а с ревностью всегда было огого как! А тут - как отрезало. И не могу понять - когда и за что? И самое главное: а делать-то что? Ведь очень часто собеседники ждут этой самой "белой зависти" как минимум на словах, а как максимум - в выражении лица в ответ на свои рассказы о достижениях, приобретениях, перспективах. А я вымученно улыбаюсь и думаю, как бы соскочить с темы, ибо - скучно до зевоты.
Такой отстраненный взгляд на людское существование меня напрягает. И ведь не назовешь защитным механизмом нереализованной личности или полного неудачника, потому что сколько раз слышу "счастливая ты, Светка, и это у тебя есть, и вот это, и еще вон то". Я прекрасно состоялась как объект зависти по некоторым параметрам. И так и не нашла себе такого объекта.
Я уж стараюсь помалкивать о том, что и любви мне не надо: ни дружеской, ни продвинутой в сторону интима.
То есть из всех существующих в моей жизни "любовей" я готова принимать только одну от совершенно конкретного человека. Остальные мне немыслимо усложняют существование и мироощущение. Я столько раз просила меня не любить... Но это вообще больная тема.
Короче. Я или теряю связь мозга с социумом или вообще 20 лет назад в момент клинической смерти меня подменили. Завуалировали, конечно, как могли, пытались втиснуть в рамки и приспособить. Но опыт вивисекции оказался неудачным. Что там, под человеческой оболочкой? Бирюзовые тентакли или розовое облако?
Только любимому не говорите. Он и так считает, что я "непростая девочка".
Я вон год назад не смогла оценить перелет в империале, стоимость страусиного яйца и эксклюзивность книги за 10 тыс. долларов. Чуть себя не выдала равнодушием. Вовремя отбрехалась. Компенсировала все бутербродами со шпротами, умением управляться с ножом и компьютером и вполне себе приземленными радостями в три часа ночи. Пусть он пока остается в неведении, я ему сама как-нибудь расскажу долгими зимними вечерами. У меня для него много историй, не на одну тысячу ночей. И кому мне завидовать, если у меня есть он? И к кому ревновать, если я точно знаю, что он мой? И что мне еще надо, кроме как любить его?
Но это уже другая тема... тоже космическая, поднебесная.

Осетрина второй свежести

Сегодня обозначились три темы, которые меня волнуют. Не вообще, а в данный конкретный момент. Одна, как обычно, вечная. Вечная - это о любви, но говорить не хочется. Люблю и люблю, что тут скажешь! Одна - сиюминутная, ибо ничто политическое не вечно. И еще одна... ну это вообще уже вынос мозга, который удалось сформулировать только к вечеру. Зато с какими эмоциями и в каких оборотах!
Но сейчас - о сиюминутном. О жизни, которая идет (слава тебе, Господи!) мимо меня, не касаясь, не притираясь, не вытаптывая все в душе. Об осетрине и ее свежести в булгаковском толковании.

Аналогий, знаете ли, сразу возникает нескончаемая цепочка. Это я уже не о тухлой осетрине или зеленой брынзе. А о порядочности. Порядочность - штука нематериальная, вроде любви. Может, и не такая интимная, хотя с какой стороны взглянуть, но из этих же сфер, из высших.
Порядочность - она или есть или ее нет. И никто не убедит меня в обратном. Мое черно-белое восприятие действительности играет со мной злые шутки. Все, что красиво, элегантно, положительно переливается всеми цветами, а чуть подтухло - и все. Картина мира распадается на черное или белое. И никаких 256 оттенков серого, и даже на эротические 50 не наберется.
Возьмем, к примеру, замужнюю даму. Пять лет в браке, десять, пятнадцать... И вдруг на корпоративе единственный раз с таким же пьяным коллегой, в состоянии предновогоднего стресса и полной невменяемости, без закуски и годовой премии... И никуда не денешься. До того - порядочная женщина, после... Ну вы воздержитесь, а отрастивший рога муж меньше, чем блядью, не назовет.
Или женатый на Марусе мужчина вдруг трагически оговорился во время исполнения супружеского долга и ни к ночи помянул Анжелу или Эллочку. Кобель блудливый, одно слово! И какая ему теперь вера? И куда пошли совместно прожитые двадцать четыре года безоблачного брака? Тут уж сканирование телефона и карманов изменщика - само собой разумеющееся событие.
Да, собственно, о чем это я? Ах, да!
Нам, простым смертным, единожды солгавшим (ах, этот вечный дуэт мальчика и волка!), посадившим пятно на репутацию, плюнувшим в душу доверчивым и обманутым, нет ни веры, ни прощения. То есть, пообещают, что на этот раз поверили и простили (хотя не всем так везет), но какой каменюка с момента предательства положен за пазуху...
Ну, не знаю, как еще сказать, чтобы доступно и одновременно не марать себя конкретными именами и событиями.
Нельзя быть "в общем и целом" порядочным человеком и лишь в отдельные моменты - блядью. Нельзя быть порядочным публично, а блядью за закрытыми дверями. Нельзя "передумать" быть порядочным в зависимости от изменившихся шкурных условий, потому что это... ну я уже сказала два раза.
И с оправданиями получается совсем уж дешево. То есть не тянет на красивую политическую проституцию (это когда гордо и без объяснения: просто передумал, хозяин своего слова, хочу - даю, хочу - обратно беру), выглядит подзаборно (зеленая брынза) и пахнет помоечно (тухлая осетрина).
И красивые толкования на высокую тему - "я-де создаю рабочие места" - не дотягивают до идеи шиндлеровских заводов. Ибо в наше время угрозы для жизни отсутствие работы в прикормленных местах нет. Одни работают на "Дожде", другие... где хотят, там и работают. И все - за деньги, не за выживание. И амбиции касаются не творчества, а размаха. Где-то миллионная аудитория, где-то - в разы меньше.
Но дело, конечно, не в деньгах, популярности (не доллар, а нравиться хочется всем) или амбициях, нет, что вы! Дело в том, что размытые границы порядочности наблюдаются во всем обществе и вторая свежесть мыслей, слов, поступков не считается зазорной.
И что брать за критерий? Остались только "гири и уровень говна" у Галича, но за сладкими речами героев нашего времени кто о них вспоминает?
"Ни слова больше! Ни в каком случае и никогда! В рот ничего не возьму в вашем буфете!" (с)
Булгаков - это Булгаков. Разбирай на афоризмы и пользуйся.
И нет, не могу удержаться от большой цитаты, просто наслаждаюсь изяществом и мудростью диалога, искрящегося пузырьками точных слов, в которых переливаются все оттенки смыслов и значений. Перечитайте, не пожалеете.

Черный маг раскинулся на каком-то необъятном диване, низком, с разбросанными на нем подушками. Как показалось буфетчику, на артисте было только черное белье и черные же остроносые туфли.
- Я, - горько заговорил буфетчик, - являюсь заведующим буфетом театра Варьете...
Артист вытянул вперед руку, на пальцах которой сверкали камни, как бы заграждая уста буфетчику, и заговорил с большим жаром:
- Нет, нет, нет! Ни слова больше! Ни в каком случае и никогда! В рот ничего не возьму в вашем буфете! Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы. Драгоценный мой! Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. Да, а чай? Ведь это же помои! Я своими глазами видел, как какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самовар сырую воду, а чай между тем продолжали разливать. Нет, милейший, так невозможно!
- Я извиняюсь, - заговорил ошеломленный этим внезапным нападением Андрей Фокич, - я не по этому делу, и осетрина здесь ни при чем.
- То есть как это ни при чем, если она испорчена!
- Осетрину прислали второй свежести, - сообщил буфетчик.
- Голубчик, это вздор!
- Чего вздор?
- Вторая свежесть - вот что вздор! Свежесть бывает только одна - первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!
- Я извиняюсь, - начал было опять буфетчик, не зная, как отделаться от придирающегося к нему артиста.
- Извинить не могу, - твердо сказал тот.
- Я не по этому делу пришел, - совсем расстраиваясь, проговорил буфетчик.
- Не по этому? - удивился иностранный маг. - А какое же еще дело могло привести вас ко мне? Если память не изменяет мне, из лиц, близких вам по профессии, я знался только с одной маркитанткой, но и то давно, когда вас еще не было на свете. Впрочем, я рад. Азазелло! Табурет господину заведующему буфетом!
Тот, что жарил мясо, повернулся, причем ужаснул буфетчика своими клыками, и ловко подал ему один из темных дубовых низеньких табуретов. Других сидений в комнате не было.
Буфетчик вымолвил:
- Покорнейше благодарю, - и опустился на скамеечку. Задняя ее ножка тотчас с треском подломилась, и буфетчик, охнув, больно ударился задом об пол. Падая, он поддел ногой другую скамеечку, стоявшую перед ним, и с нее опрокинул себе на брюки полную чашу красного вина.
Артист воскликнул:
- Ай! Не ушиблись ли вы?
Азазелло помог буфетчику подняться, подал другое сиденье. Полным горя голосом буфетчик отказался от предложения хозяина снять штаны и просушить их перед огнем и, чувствуя себя невыносимо неудобно в мокром белье и платье, сел на другую скамеечку с опаской.
- Я люблю сидеть низко, - проговорил артист, - с низкого не так опасно падать. Да, итак мы остановились на осетрине? Голубчик мой! Свежесть, свежесть и свежесть, вот что должно быть девизом всякого буфетчика. Да вот, не угодно ли отведать...
Тут в багровом свете от камина блеснула перед буфетчиком шпага, и Азазелло выложил на золотую тарелку шипящий кусок мяса, полил его лимонным соком и подал буфетчику золотую двузубую вилку.
- Покорнейше... я...
- Нет, нет, попробуйте!
Буфетчик из вежливости положил кусочек в рот и сразу понял, что жует что-то действительно очень свежее и, главное, необыкновенно вкусное. Но, прожевывая душистое, сочное мясо, буфетчик едва не подавился и не упал вторично. Из соседней комнаты вылетела большая темная птица и тихонько задела крылом лысину буфетчика. Сев на каминную полку рядом с часами, птица оказалась совой. "Господи боже мой! - подумал нервный, как все буфетчики, Андрей Фокич, - вот квартирка!"
- Чашу вина? Белое, красное? Вино какой страны предпочитаете в это время дня?
- Покорнейше... я не пью...
- Напрасно! Так не прикажете ли партию в кости? Или вы предпочитаете другие какие-нибудь игры? Домино, карты?
- Не играю, - уже утомленный, отозвался буфетчик.
- Совсем худо, - заключил хозяин, - что-то, воля ваша, недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих. Правда, возможны исключения. Среди лиц, садившихся со мною за пиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы! Итак, я слушаю ваше дело.

Война

Люди не помнят войну. Для меня это совершенно немыслимая ситуация: не помнить, не думать, не сострадать. Не могу сказать, что я целыми днями говорила дома о войне с детьми, но так, чтобы вообще молчать – это для меня за рамками.

Иногда я думаю: почему же я так остро ощущаю все, что связано с войнами и смертью? Ведь мое поколение войны не знало, только по рассказам бабушек и дедушек, по литературе или фильмам, по советской пропаганде и патриотическому воспитанию. А я каждый раз мучаюсь от боли перед экраном, когда показывают старый фильм, или плачу над минутой молчания, или проживаю ужас смерти вместе с героями книг.
Откуда во мне берется это странное чувство реальности происходящего и сопричастности каждой жизни и каждой смерти?
А миллионы моих ровесников, и даже людей старше меня, и тех, кто уже даже и в дети мне не годится, почти во внуки, не знают о ней ничего, не говоря уже об эмоциях. Я была шокирована в юности рассуждением своего мужа о значимости Великой Отечественной. Все оценки давались с точки зрения политики и военных доктрин, и ни слова, ни намека на живые судьбы миллионов погибших и выживших. Тогда я отнесла этот странный факт черствости на счет того, что в его семье мало кто воевал и никто не погиб. Ты иначе оцениваешь события, если они цепляют лично тебя. Легко рассуждать о запрете смертной казни, если существо, ошибочно называющееся человеком, не врывалось в твой дом, не насиловало твоих близких. Окажись ты на другой, пострадавшей стороне, какой кары ты потребуешь для убийцы и маньяка, террориста и извращенца?
Потом я услышала мнение еще более странное: ну была война, ну и что. Кончилось все, надо пройти и забыть.
Не получается у меня пройти и забыть, никак не удается. Любая насильственная смерть во имя политики и передела мира вызывает у меня острое чувство несправедливости. Согласна, это странно. И неконтролируемо. Мозг отрабатывает сам.
Но иногда я смотрю на толпы этих благополучных мальчиков и девочек любого возраста и думаю, что мы с ними из разных миров. В их мире слишком много удобной и сладкой амнезии, они все время «идут дальше» меня, в сытую и комфортную жизнь, а я застряла на дальних рубежах, на безымянной высоте, в подвалах разрушенных домов, в бесконечных атаках… И мне никак не вырваться из плена мыслей о тех, кто со смыслом или бессмысленно погиб, хотя был рожден жить и радоваться, любить и учиться, творить и помнить. Почему-то я надеюсь, что не будь войны, они были бы лучше нас, чище нас, человечнее.
Мы умираем, вырождаемся несмотря на технический прогресс. У нас атрофирована часть мозга, отвечающая за чувства и память, и гипертрофирована та, что отвечает за удовольствия и развлечения.
Мне все труднее становится разговаривать с людьми, я не вижу смысла проговаривать элементарные вещи, высказывать мнение, делиться впечатлениями. Мне скучно, мне горько, мне хочется отсюда уйти.
Я катастрофически старею, каждый день. Я от души надеюсь, что все это продлится недолго для меня, и потому мне все равно, что будет после меня. Потоп? Не худший вариант движения по спирали.
И я верю, что меня сюда больше не вернут, даже баобабом. Я не хочу делать этот мир лучше, ему уже ничто не поможет.