Ох, как же болит голова. Я уже несколько часов забываю выпить таблетку и все надеюсь, что само пройдет, а голове все хуже. Обычно она никогда не болит, а в последний год... И не болит, когда я ухожу от него. То есть решаю, что ушла — и перестаю звонить, писать, вспоминать. Будто передавливаю тонкую трубочку, соединяющую меня с его ощущениями. Ему больно, а мне нет, потому что я решила, что ушла.
А потом я решаю, что у меня не было права уходить. Не просто отпускаю трубочку, а заботливо расправляю и говорю: я готова к этому. И боль возвращается. Возвращается бессонница, внезапные вспышки ярости, временами полная апатия. Если бы знать, что я хотя бы частично нормализую линию его жизни, сглаживаю перепады, отбираю боль. Обидно, если я все это проживаю просто вместе с ним и помощи от этого никакой. Хотя... лучше так, чем равнодушие и ложь, что мне все равно.
Хотя это и не ложь. Это правда ровно на тот момент, когда я решаюсь произнести: с меня довольно, он сам выбрал, в продолжении нет смысла. Я терпелива с ним, как никогда и ни с кем. Я тащу на себе все поводы, все обиды, все сомнения — и жду, что мы сделаем еще один шаг, преодолеем еще одну ступеньку. А потом я срываюсь и решаю, что пришло время уйти. Я живая, ничего не сделать, я непоследовательная, я женщина.
Между моими «уходами» может пройти неделя или два месяца. Я никогда не делаю этого напоказ, никогда не сообщаю об этом даже косвенно. В этот момент я не хочу, чтобы меня остановили. Я сгибаю трубочку и перестаю чувствовать. То есть заставляю себя перестать чувствовать.
Он просто оказывается в мире без меня и понимает это далеко не сразу. Он может жить без меня, он жил без меня семьдесят с лишним лет, он прожил бы еще семьсот, окажись мы во временах библейских патриархов. Просто однажды он замечает, что я перестала звонить. И оказывается, что никто, замирая от страха и счастья, не спрашивает у него утром «Как ты, Володенька?» Ведь это не трагедия, если я не позвонила на прошлой неделе, и на этой тоже. Это всего лишь странно. Странно, что я не напомнила о себе письмом. Странно, что не прислала цветов на праздники. И не поздравила с юбилеем. Но жизнь продолжается. Нормальная человеческая жизнь. Без меня.
И тогда он звонит сам и просит встречи. Придумывает самые дурацкие поводы, чтобы оправдать эту встречу. Он знает, что мне повод не нужен, но сам без повода не может. Хотя уже научился говорить, что хочет просто увидеться, но ему это трудно, я знаю. Это болевая, это чувства.
Раньше все сводилось к сексу. Секс был самым удобным поводом для встречи, он же был и причиной. Он так удачно вуалировал желание увидеть, а не обладать, что можно было выразить свои чувства короткой фразой: «приезжай, я буду тебя трахать». Почти так. То есть я вру, фраза звучала определеннее. А мне было все равно, потому что дело не в словах.
Потом появились дурацкие поводы, ведь стало ясно, что дело не в сексе, и скрывать это было уже невозможно. Мы стали ходить в кино. Два взрослых человека безумно хотели в кино, потому что вот этого фильма еще не смотрели, и после фильма естественно было приехать домой, а далее все по схеме. Разговоры, секс, завтрак. Поцелуй возле машины — и у обоих свои дела.
Черт, я не собираюсь рассказывать историю этих отношений, она вся здесь, ее только свести в один текст, почистить, дать героям другие имена — и рассылать по редакциям. Хотя окончания романа все еще нет, и, стоя на развилке, я не знаю, какую дорогу выберу.
Выбирать мне, что бы он ни думал. Уходить, возвращаться, ждать, делать предложение, снова уходить, соглашаться на встречу, делать очередную попытку.
Каждый раз я позволяю себе открывать свои чувства все больше. Каждый раз я знаю, что он ждет, когда я решусь. И времени на мою решимость почти не осталось...
Я ненавижу лгать.
До смешного: чтобы отвязаться от идиота-поклонника, сказала ему, что нашла себе героя своей мечты, успешного, молодого, который обо мне заботится и любит меня. Очень удобный прием для типов, у которых кишка тонка бороться за свои желания. Тип отвалился, я вздохнула с облегчением — и забыла о своей фантазии.
Позавчера узнаю о себе от третьих лиц, что я нашла себе мужчину и счастлива с ним, что он меня любит, чуть не на руках таскает. Долго вникала в историю и пыталась понять, с чего вдруг этот идиот распространяет обо мне такие странные истории, пока не позвонила Маринке, которая мне напомнила о моей лжи во спасение себя.
Мне осталось только ржать...
Я настолько не люблю ложь и настолько не желаю тратить умственные способности, чтобы запомнить ее, что в результате оказываюсь перед совершенно невероятной историей своего мифического счастья в полном недоумении. И все это придумала я?
Мне даже недоговаривать трудно.
Мне нужно напрячься, чтобы кастрировать правду.
Но и на это уже нет времени. Мне придется сказать то, что я думаю, но что не могу произнести в силу того, что женщина не может себе позволить брать такие повороты судьбы в своих руки. Но меня предупредили еще полтора года назад: или сама или никогда.
Я потратила полтора года на то, чтобы решиться... Боюсь, по моей слабости упущено многое. Но не все.
Надеюсь, что не все. Ведь он продолжает придумывать поводы, чтобы позвонить, хотя он знает, что я ушла. Что он обидел меня, сделал выбор, предал. И не знает, что я уже вернулась.
Трудно быть мужчиной. Сказать «останься со мной» не будучи уверенным в ответе.
В этих отношениях я и за мужчину, и за женщину. Я устала крутить доску, я даже хочу проиграть. Ведь за кого бы я ни проиграла, за другого — выиграю.
Лишь бы время не вышло.
четверг, 20 декабря 2012 г.
вторник, 18 декабря 2012 г.
Не быть эффективной
Что это за тенденция такая — промывать человеческие мозги в коллективном стремлении сделать нас эффективными? И что есть эффективный человек? Не кто такой, а именно что.
Правила универсальны, советы стандартны, итог почти гарантирован, если не отступать, быть настойчивым, идти, идти, идти вперед вопреки...
Вопреки себе, своей потребности остановиться и прислушаться: а чего я хочу на самом деле или попробую захотеть, если вы все, дурящие мне мозги с яслей, наконец, заткнетесь?
Нет, голубчик, мы не заткнемся, мы лучше знаем, что тебе надо, каким ты хочешь видеть себя, каким мы хотим видеть тебя. Делай это и вот это, и еще вон те 98 пунктов — и ты станешь эффективным. Универсальным. Идеальным. Как все шесть миллиардов.
Вот, так разозлилась, что начала писать в духе Джорджа Карлина. Но это и понятно, я с ним согласна абсолютно во всем, даже в манере выражать свои мысли.
И больше всего меня поражает, что люди верят, верят — и как овцы бьются за эту узкую тропинку, будто искренне считают, что мы рождены, чтобы быть одинаковыми. Что все могут добиться успеха, богатства, славы. Или искренне считают?
И примеры приводят соответствующие и манипулятивные: Эйнштейн был троечником. Твою мать! Почему этот факт конкретной биографии уникальной личности должен вдохновлять каждого серого троечника? Если у человека есть амбиции чего-то добиться — он добьется. Пройдет по граблям, что необходимо для выбора своего пути, найдет этот свой путь и, если к тому моменту не отрастит в голове клейкую прослойку из шаблонных фраз, то получит то, к чему шел. Если нет, то сколько ни притравливай его на эффективность — толку ноль.
Не будет ньюфаундленд выкапывать лис из норы. И из пуделя не сделать бойцовую собаку. А еще есть овчарки и диванные шавки. Разные.
А вот сделать из любого — пса или человека — невротика, это мы умеем.
Посмотри, Леночка, Маша может — и ты сможешь. Давай, Леночка, шагай, Леночка. И неважно, хочешь ты, как Маша, или нет. Главное — поставить перед тобой эффективную на общественный вкус фигуру — и лепи себя по образу и подобию.
К примеру, модная тенденция: сделаем из всех девочек манекенщиц и актрис. А если твои данные не соответствуют — работай над собой. Если не смогла... делаем выводы.
И девочки бьются и убиваются... Им обидны такие выводы: ты бездарь, лентяйка, надо меньше жрать, надо заниматься спортом, надо, надо, надо...
А завтра кто-то решит, что необходимо, чтобы все девочки стали, ну, не знаю, свиноматками. И примеры правильные приведут. А кто не с нами, кто бесплоден, слаб здоровьем, да просто не хочет — с обрыва его, как в Спарте.
Мы с презрением признаем неэффективными абсолютное большинство нас окружающих, потому что так оно и есть. И это не стыдно - быть просто человеком со своими слабостями, стремлениями, ошибками и мелкими потребностями. Стыдно быть винтиком в чужом механизме. Но мы не просто признаем окружающих неэффективными, мы обвиняем их в этом, мы равняем их под одну гребенку и толкаем менять жизнь в угоду сегодняшнему общественному сознанию.
Будь кем-то, кем ты сейчас не являешься! А если они не хотят, не умеют, не могут? Если они вообще для другого родились? Понятно обществу это или нет — но для другого. Я не говорю: для высокого, для творчества, для немыслимых свершений, невозможных в толпе. Другое — это все, что угодно, даже люмпен. Вот такое у него было жизненное назначение — быть никем, ничего не добиться. Такой путь. Такое испытание семидесятью годами существования. И ему, может быть, именно так удобно и приятно. Удобно — это не всегда мягкий диван и полная миска. Кому-то удобно быть несчастным. Кому-то — агрессивным. Кому-то — равнодушным.
Нельзя только на основании тройки у Эйнштейна вдохновить толпу на гениальные открытия в науке.
И да, я горжусь тем, что я неэффективна. Если бы мне кто-то попытался сделать такой комплимент — убила бы нахуй.
Я с трудом сдерживаюсь, когда слушаю рассуждения, какая я сильная, умная, решительная. Как я прошла все, что прошла, как я получила все, что получила. Как я сделала себя.
Да я просто жила, уважаемые, просто жила. Думала. Чувствовала. Ошибалась. Плакала. Принимала решения. Снова думала. Смотрела. Слушала. Читала. Верила в себя. Искала на стороне и, к счастью, нашла в себе силы не найти. Ушла отовсюду, где было скучно. Оставила позади ненужные вещи. Рассталась с плохими людьми, с трусами, с предателями, с остановившимися в развитии.
Я очень многое не люблю. О многом рассказываю с частицей «не». Потому что свое люблю и свое «да» я оставляю для себя, для лучшего вокруг меня и для лучшего во мне.
Да похвалите же меня кто-нибудь за то, что я мягкая и любящая, что я готова свернуться у его ног бесполезной кошкой, чтобы он просто мог в любой момент протянуть руку и погладить, а мое тихое мурлыканье в этот вечер сделает его не эффективным, а счастливым. Похвалите меня за то, что я при всех своих способностях отказалась от карьеры в больших корпорациях, что не пошла расходовать свой дар в получении второго высшего, что не стала писать никому не нужную диссертацию, что равнодушна к деньгам и славе, что развелась, не желая жить с нелюбимым и искренне полагая, что он не заслужил такой участи и сможет найти свое счастье. Что я не ебу мозг своим примером никому, что не учу детей жить, что плюнула на политику, что искренна, даже когда это ужасно неудобно.
Эффективность измеряется в единицах материального мира: успех в грамотах, карьера в должностях, стабильность в финансах. Эффективность — это когда меня признали такой, и именно на нее мне наплевать с особенным цинизмом. На мнение эффективных, по их мнению. А по моему мнению — несчастных, так и не увидевших за благами — благо.
Но я свое мнение никому не навязываю, я его полностью разделяю только с собой. Вот бы и другим воздержаться...
Моисей, Лисий, Цезарь, Рафаэль, Галилей, Уайльд, Моцарт, Ковалевская, Черчилль, Мать Тереза, Высоцкий, Сахаров — записала имена умерших, которые сразу пришли в голову. Они были личностями в полном смысле этого слова — и поэтому всякая шваль на тренингах к ним клеит этот пошлый ярлык. Слава Богу, есть еще огромный список живых, которые когда-то, к сожалению, пополнят ряды талантливых и ушедших. Но миллионы «эффективно сработанных» современных человеко-винтиков, живущих по фальшивым методикам «знающих», никогда не станут личностями, потому что ищут не там и не себя.
Как сказано в одной сверх-популярной по названию, но не так уж часто читанной эффективными книжке: берегитесь лже-пророков, товарищи! И там же о разном количестве выданных, пущенных в дело, недоразвитых и закопанных талантов... Но это уже сложно для восприятия по пунктам. Это - метафора.
Правила универсальны, советы стандартны, итог почти гарантирован, если не отступать, быть настойчивым, идти, идти, идти вперед вопреки...
Вопреки себе, своей потребности остановиться и прислушаться: а чего я хочу на самом деле или попробую захотеть, если вы все, дурящие мне мозги с яслей, наконец, заткнетесь?
Нет, голубчик, мы не заткнемся, мы лучше знаем, что тебе надо, каким ты хочешь видеть себя, каким мы хотим видеть тебя. Делай это и вот это, и еще вон те 98 пунктов — и ты станешь эффективным. Универсальным. Идеальным. Как все шесть миллиардов.
Вот, так разозлилась, что начала писать в духе Джорджа Карлина. Но это и понятно, я с ним согласна абсолютно во всем, даже в манере выражать свои мысли.
И больше всего меня поражает, что люди верят, верят — и как овцы бьются за эту узкую тропинку, будто искренне считают, что мы рождены, чтобы быть одинаковыми. Что все могут добиться успеха, богатства, славы. Или искренне считают?
И примеры приводят соответствующие и манипулятивные: Эйнштейн был троечником. Твою мать! Почему этот факт конкретной биографии уникальной личности должен вдохновлять каждого серого троечника? Если у человека есть амбиции чего-то добиться — он добьется. Пройдет по граблям, что необходимо для выбора своего пути, найдет этот свой путь и, если к тому моменту не отрастит в голове клейкую прослойку из шаблонных фраз, то получит то, к чему шел. Если нет, то сколько ни притравливай его на эффективность — толку ноль.
Не будет ньюфаундленд выкапывать лис из норы. И из пуделя не сделать бойцовую собаку. А еще есть овчарки и диванные шавки. Разные.
А вот сделать из любого — пса или человека — невротика, это мы умеем.
Посмотри, Леночка, Маша может — и ты сможешь. Давай, Леночка, шагай, Леночка. И неважно, хочешь ты, как Маша, или нет. Главное — поставить перед тобой эффективную на общественный вкус фигуру — и лепи себя по образу и подобию.
К примеру, модная тенденция: сделаем из всех девочек манекенщиц и актрис. А если твои данные не соответствуют — работай над собой. Если не смогла... делаем выводы.
И девочки бьются и убиваются... Им обидны такие выводы: ты бездарь, лентяйка, надо меньше жрать, надо заниматься спортом, надо, надо, надо...
А завтра кто-то решит, что необходимо, чтобы все девочки стали, ну, не знаю, свиноматками. И примеры правильные приведут. А кто не с нами, кто бесплоден, слаб здоровьем, да просто не хочет — с обрыва его, как в Спарте.
Мы с презрением признаем неэффективными абсолютное большинство нас окружающих, потому что так оно и есть. И это не стыдно - быть просто человеком со своими слабостями, стремлениями, ошибками и мелкими потребностями. Стыдно быть винтиком в чужом механизме. Но мы не просто признаем окружающих неэффективными, мы обвиняем их в этом, мы равняем их под одну гребенку и толкаем менять жизнь в угоду сегодняшнему общественному сознанию.
Будь кем-то, кем ты сейчас не являешься! А если они не хотят, не умеют, не могут? Если они вообще для другого родились? Понятно обществу это или нет — но для другого. Я не говорю: для высокого, для творчества, для немыслимых свершений, невозможных в толпе. Другое — это все, что угодно, даже люмпен. Вот такое у него было жизненное назначение — быть никем, ничего не добиться. Такой путь. Такое испытание семидесятью годами существования. И ему, может быть, именно так удобно и приятно. Удобно — это не всегда мягкий диван и полная миска. Кому-то удобно быть несчастным. Кому-то — агрессивным. Кому-то — равнодушным.
Нельзя только на основании тройки у Эйнштейна вдохновить толпу на гениальные открытия в науке.
И да, я горжусь тем, что я неэффективна. Если бы мне кто-то попытался сделать такой комплимент — убила бы нахуй.
Я с трудом сдерживаюсь, когда слушаю рассуждения, какая я сильная, умная, решительная. Как я прошла все, что прошла, как я получила все, что получила. Как я сделала себя.
Да я просто жила, уважаемые, просто жила. Думала. Чувствовала. Ошибалась. Плакала. Принимала решения. Снова думала. Смотрела. Слушала. Читала. Верила в себя. Искала на стороне и, к счастью, нашла в себе силы не найти. Ушла отовсюду, где было скучно. Оставила позади ненужные вещи. Рассталась с плохими людьми, с трусами, с предателями, с остановившимися в развитии.
Я очень многое не люблю. О многом рассказываю с частицей «не». Потому что свое люблю и свое «да» я оставляю для себя, для лучшего вокруг меня и для лучшего во мне.
Да похвалите же меня кто-нибудь за то, что я мягкая и любящая, что я готова свернуться у его ног бесполезной кошкой, чтобы он просто мог в любой момент протянуть руку и погладить, а мое тихое мурлыканье в этот вечер сделает его не эффективным, а счастливым. Похвалите меня за то, что я при всех своих способностях отказалась от карьеры в больших корпорациях, что не пошла расходовать свой дар в получении второго высшего, что не стала писать никому не нужную диссертацию, что равнодушна к деньгам и славе, что развелась, не желая жить с нелюбимым и искренне полагая, что он не заслужил такой участи и сможет найти свое счастье. Что я не ебу мозг своим примером никому, что не учу детей жить, что плюнула на политику, что искренна, даже когда это ужасно неудобно.
Эффективность измеряется в единицах материального мира: успех в грамотах, карьера в должностях, стабильность в финансах. Эффективность — это когда меня признали такой, и именно на нее мне наплевать с особенным цинизмом. На мнение эффективных, по их мнению. А по моему мнению — несчастных, так и не увидевших за благами — благо.
Но я свое мнение никому не навязываю, я его полностью разделяю только с собой. Вот бы и другим воздержаться...
Моисей, Лисий, Цезарь, Рафаэль, Галилей, Уайльд, Моцарт, Ковалевская, Черчилль, Мать Тереза, Высоцкий, Сахаров — записала имена умерших, которые сразу пришли в голову. Они были личностями в полном смысле этого слова — и поэтому всякая шваль на тренингах к ним клеит этот пошлый ярлык. Слава Богу, есть еще огромный список живых, которые когда-то, к сожалению, пополнят ряды талантливых и ушедших. Но миллионы «эффективно сработанных» современных человеко-винтиков, живущих по фальшивым методикам «знающих», никогда не станут личностями, потому что ищут не там и не себя.
Как сказано в одной сверх-популярной по названию, но не так уж часто читанной эффективными книжке: берегитесь лже-пророков, товарищи! И там же о разном количестве выданных, пущенных в дело, недоразвитых и закопанных талантов... Но это уже сложно для восприятия по пунктам. Это - метафора.
воскресенье, 9 декабря 2012 г.
Сука
Я — сука. Ничего не попишешь, так исторически сложилось. Не из тех сук, что виляют хвостом, умильно падают на спинку, подставляя животик, преданно смотрят в глаза и воют в отсутствии хозяев. Я — другая сука. Та, которой ругаются.
Я все думала, может, стервой назваться, ведь писала же когда-то об этом. И звучит так романтично - «стерва». Сразу представляется изысканная красавица, вся в бриллиантах и в мехах (не в смысле, плохо эпилированная), в подаренном любовником кабриолете, с его платиновой «визой» где-нибудь на Сейшелах. В общем, дорогой эскорт с изюминкой, с капризами, с перебором пузатых «покупателей неземной красоты».
Подошла к зеркалу, посмотрелась, осталась довольна... Молодец я в свои сорок пять... Ах, не о том, уклонилась от темы.
В общем, в зеркале стервы нет. Суки, впрочем, тоже. Но — это общественное мнение, ему принято верить на слово. В этом я безоговорочно верю. Я — сука.
Не сучка, как попыталась скрасить картину обманутых ожиданий джентльмена моя экстрасенс. Думать обо мне «сучка» можно было лет тридцать назад. Но тогда я была таким славным котенком, что никому даже в голову не приходило, и мне не приходило...
Если бы можно было ругаться словом «кошка» - я бы предпочла этот термин, но, увы мне, самочка из семейства кошачьих не воспринимается отрицательно даже в период, когда орет дурным голосом по ночам, требуя кота в позиции сзади.
Так что с термином мы окончательно определились. Я — сука. И мне нравится.
Нет, на самом деле нравится.
Было бы хуже, если бы сказали «корова» или «дура». Ни одного раза не правда, но звучит как-то некомильфо. Хотя, если в толпе крикнут «дура» - я точно не обернусь. А на «суку» вполне могу, хотя бы из интереса. Сука — это с характером, с интеллектом, с крепкими зубами и еще более крепкими нервами. Настоящая сука лаять не будет, тогда она была бы шавкой. Она подойдет и откусит голову, если ее очень разозлили.
Но я, чаще всего, — лояльная сука. До поры до времени, безусловно.
«Вы говорите, говорите, я все запоминаю, я накапливаю информацию, я не склонна к мелким гавканьям по пустякам. Я сожру, когда придет время, а до того момента я брезгую или мне лень, или я просто кажусь вам доброй. Каждый имеет право на ошибку».
Ничего не сделать, я - альфа-самка и ничем я не могу помочь бета-самцам. Если он не кобель, ему меня не заполучить. Никаких межвидовых отношений, надоело. Разные мышата-крысята, попугаи-петухи, кастрированные домашние котики, самцы богомола, кролики-плейбои и всяческие кроты — это не ко мне.
Все это зверье переварено довольно давно и никаких эротических и гастрономических воспоминаний не навевает.
Играть со мной в навязанные игры бесполезно. У меня свои игры, своя любовная программа, своя этика, то есть полное ее социопатическое отсутствие, специфическая мораль, свой лексикон и абсолютно индивидуальный взгляд на мир и давно и крепко сформированное мнение. Или мы сосуществуем в неком нейтральном пространстве, куда не выносим наши противоречия, где налаживаем взаимно-доброжелательный диалог, или работает принцип: вы не лезете на мою территорию, я не оставляю меток на вашей, не даю советы. Третьего не дано, ибо — смотрим в название, там все сказано.
Я не желаю быть камнем преткновения в любых спорных ситуациях и сознательно не стану яблоком раздора. Мне претит роль орудия борьбы с чьими-то личными комплексами или эстафетной палочки в «веселых стартах» вожделеющих самцов.
И уж точно мне нельзя сказать: твое мнение меня не интересует. То есть сказать можно, и я с улыбкой промолчу, но меня перестает интересовать не только твое мнение, но и ты сам с потрохами. Ничего не могу с собой сделать. В отсутствии неземной стервозной сейшельской красоты для тех же целей я пользуюсь мозгами. Цель — отсев кобелей и представителей иных видов и установление контактов разной степени близости с достойными представителями псовых или других псообразных («ути-пуси панду» исключаем) или кошачьих.
Достойных — это с мозгами. Есть масса бета-самцов с мозгами, но мой инстинкт включает блокировку на «просто замечательные мозги», фильтрация производится по признакам «мозг», «сукин сын», «успешный». Успешный — это умеющий хотеть и получать. Количество полученного на каждом конкретном этапе может быть разным, не всегда материальным, но всегда значимым для «обладателя и генератора желания». Потери в течение жизни также не говорят о неуспешности самца. Неудачник — тот, кто упал и лежит, закопался, пополз. Или вообще не двигался.
Тот, кто делает шаг и, неуверенный в себе, тут же идет на попятный — не моя специализация. А также завистники всех мастей, зануды, болтуны.
Я даже дружить с такими могу, и не моя проблема, что дружить они не хотят. Им мало дружбы, им для самоутверждения нужна сука, да еще и на поводке. А потом они вспоминают о наморднике, потому что она опасная сука. И, даже опасаясь, они хотят для суки цепь. А то и клетку, так надежнее. Но, казалось бы... не твой уровень, не суй руки сквозь прутья в чужую жизнь, не надейся приручить того, кто всегда «в лес смотрит». Так нет же. Недели и месяцы на это кладут, злятся, ошейники покупают со стразами, хотят.
Понимаю, что хотят. Не понимаю, зачем. Не понимаю.
Сука, что с меня взять.
Я все думала, может, стервой назваться, ведь писала же когда-то об этом. И звучит так романтично - «стерва». Сразу представляется изысканная красавица, вся в бриллиантах и в мехах (не в смысле, плохо эпилированная), в подаренном любовником кабриолете, с его платиновой «визой» где-нибудь на Сейшелах. В общем, дорогой эскорт с изюминкой, с капризами, с перебором пузатых «покупателей неземной красоты».
Подошла к зеркалу, посмотрелась, осталась довольна... Молодец я в свои сорок пять... Ах, не о том, уклонилась от темы.
В общем, в зеркале стервы нет. Суки, впрочем, тоже. Но — это общественное мнение, ему принято верить на слово. В этом я безоговорочно верю. Я — сука.
Не сучка, как попыталась скрасить картину обманутых ожиданий джентльмена моя экстрасенс. Думать обо мне «сучка» можно было лет тридцать назад. Но тогда я была таким славным котенком, что никому даже в голову не приходило, и мне не приходило...
Если бы можно было ругаться словом «кошка» - я бы предпочла этот термин, но, увы мне, самочка из семейства кошачьих не воспринимается отрицательно даже в период, когда орет дурным голосом по ночам, требуя кота в позиции сзади.
Так что с термином мы окончательно определились. Я — сука. И мне нравится.
Нет, на самом деле нравится.
Было бы хуже, если бы сказали «корова» или «дура». Ни одного раза не правда, но звучит как-то некомильфо. Хотя, если в толпе крикнут «дура» - я точно не обернусь. А на «суку» вполне могу, хотя бы из интереса. Сука — это с характером, с интеллектом, с крепкими зубами и еще более крепкими нервами. Настоящая сука лаять не будет, тогда она была бы шавкой. Она подойдет и откусит голову, если ее очень разозлили.
Но я, чаще всего, — лояльная сука. До поры до времени, безусловно.
«Вы говорите, говорите, я все запоминаю, я накапливаю информацию, я не склонна к мелким гавканьям по пустякам. Я сожру, когда придет время, а до того момента я брезгую или мне лень, или я просто кажусь вам доброй. Каждый имеет право на ошибку».
Ничего не сделать, я - альфа-самка и ничем я не могу помочь бета-самцам. Если он не кобель, ему меня не заполучить. Никаких межвидовых отношений, надоело. Разные мышата-крысята, попугаи-петухи, кастрированные домашние котики, самцы богомола, кролики-плейбои и всяческие кроты — это не ко мне.
Все это зверье переварено довольно давно и никаких эротических и гастрономических воспоминаний не навевает.
Играть со мной в навязанные игры бесполезно. У меня свои игры, своя любовная программа, своя этика, то есть полное ее социопатическое отсутствие, специфическая мораль, свой лексикон и абсолютно индивидуальный взгляд на мир и давно и крепко сформированное мнение. Или мы сосуществуем в неком нейтральном пространстве, куда не выносим наши противоречия, где налаживаем взаимно-доброжелательный диалог, или работает принцип: вы не лезете на мою территорию, я не оставляю меток на вашей, не даю советы. Третьего не дано, ибо — смотрим в название, там все сказано.
Я не желаю быть камнем преткновения в любых спорных ситуациях и сознательно не стану яблоком раздора. Мне претит роль орудия борьбы с чьими-то личными комплексами или эстафетной палочки в «веселых стартах» вожделеющих самцов.
И уж точно мне нельзя сказать: твое мнение меня не интересует. То есть сказать можно, и я с улыбкой промолчу, но меня перестает интересовать не только твое мнение, но и ты сам с потрохами. Ничего не могу с собой сделать. В отсутствии неземной стервозной сейшельской красоты для тех же целей я пользуюсь мозгами. Цель — отсев кобелей и представителей иных видов и установление контактов разной степени близости с достойными представителями псовых или других псообразных («ути-пуси панду» исключаем) или кошачьих.
Достойных — это с мозгами. Есть масса бета-самцов с мозгами, но мой инстинкт включает блокировку на «просто замечательные мозги», фильтрация производится по признакам «мозг», «сукин сын», «успешный». Успешный — это умеющий хотеть и получать. Количество полученного на каждом конкретном этапе может быть разным, не всегда материальным, но всегда значимым для «обладателя и генератора желания». Потери в течение жизни также не говорят о неуспешности самца. Неудачник — тот, кто упал и лежит, закопался, пополз. Или вообще не двигался.
Тот, кто делает шаг и, неуверенный в себе, тут же идет на попятный — не моя специализация. А также завистники всех мастей, зануды, болтуны.
Я даже дружить с такими могу, и не моя проблема, что дружить они не хотят. Им мало дружбы, им для самоутверждения нужна сука, да еще и на поводке. А потом они вспоминают о наморднике, потому что она опасная сука. И, даже опасаясь, они хотят для суки цепь. А то и клетку, так надежнее. Но, казалось бы... не твой уровень, не суй руки сквозь прутья в чужую жизнь, не надейся приручить того, кто всегда «в лес смотрит». Так нет же. Недели и месяцы на это кладут, злятся, ошейники покупают со стразами, хотят.
Понимаю, что хотят. Не понимаю, зачем. Не понимаю.
Сука, что с меня взять.
воскресенье, 2 декабря 2012 г.
Тофик Шахвердиев: небанально о любви
Вот, теперь я, кажется, поняла, как надо о нем сказать. Несколько месяцев подхожу к теме его творчества и все не знаю, как начать. Вернее, как сказать так, чтобы не было академично или вычурно-восторженно.
Он помог мне сам несколько дней назад, когда попросил меня не повторять привычную банальность. Казалось бы, самая обычная фраза «все люди разные»... Но, на самом деле, зачем она мне? Я нисколько не обиделась, потому что он был совершенно прав. Он на моем языке сказал мне, что говорить банальности стыдно. Это унижает собеседника и унижает меня.
Все эти несколько дней я интуитивно сканировала собственную речь в фоновом режиме, старательно избегала штампов, как только натыкалась на них, и все время чувствовала благодарность за это осторожное «вмешательство» в мой внутренний мир.
Да, именно так и следует начать.
Он не говорит банальностей, когда рассказывает о самых простых и обыденных вещах, которые видит. Как у него это получается — одному Богу известно. Я бы сказала, что это дар.
Мы все видим те же самые вещи и проходим мимо, потому что для нас они привычны. А он смотрит какими-то другими глазами и - совершает открытие. Для себя и для нас.
Это открытие не результат исследования сложных структур, не поиски решения теорем, не изучение под микроскопом невидимых организмов. То, что он изучает и показывает - каждодневное, привычное и, вместе с тем, невидимое нашему глазу. Он словно чуть поворачивает для нас осколок стекла, сквозь который мы смотрим. И через другую грань иначе преломляется мир.
Иначе — это в любви.
Пожалуй, я не встречала документальный кинематограф, который так явственно и так воздушно показывает любовь. Да, тема избита, да, кто только не поучаствовал. Вся гамма чувств, потрясающие истории, трагедии и смешное — это все о любви.
А у него — иначе, не в лоб, не о страстях и красивых историях.
Не могу передать, как он это делает. Это надо видеть.
Каждый фильм, о чем бы он ни был: о марширующих по лужам ветеранах, о людях с синдромом Дауна, о счастливых и несчастных детях, зарисовки о Москве — это небанально о любви.
Только очень светлые люди могут позволить себе выйти из штампов и говорить о неудобном, потому что любовь в нашем мире — это исключительно неудобное чувство, к сожалению. О ней даже говорить в обществе не очень принято. О чем угодно: о политике, о сексе, о войнах и хлебе насущном, но не о том, к чему мы все стремимся и с чем мы все так неуклюже обращаемся.
А он говорит и не боится, потому что...
Наверное, родился таким, другого объяснения у меня нет, хоть это и банально.
Да и что тут объяснять - надо смотреть эти фильмы, надо прожить все самому, чтобы понять. Или не понять и пройти мимо, кому что дано.
Он помог мне сам несколько дней назад, когда попросил меня не повторять привычную банальность. Казалось бы, самая обычная фраза «все люди разные»... Но, на самом деле, зачем она мне? Я нисколько не обиделась, потому что он был совершенно прав. Он на моем языке сказал мне, что говорить банальности стыдно. Это унижает собеседника и унижает меня.
Все эти несколько дней я интуитивно сканировала собственную речь в фоновом режиме, старательно избегала штампов, как только натыкалась на них, и все время чувствовала благодарность за это осторожное «вмешательство» в мой внутренний мир.
Да, именно так и следует начать.
Он не говорит банальностей, когда рассказывает о самых простых и обыденных вещах, которые видит. Как у него это получается — одному Богу известно. Я бы сказала, что это дар.
Мы все видим те же самые вещи и проходим мимо, потому что для нас они привычны. А он смотрит какими-то другими глазами и - совершает открытие. Для себя и для нас.
Это открытие не результат исследования сложных структур, не поиски решения теорем, не изучение под микроскопом невидимых организмов. То, что он изучает и показывает - каждодневное, привычное и, вместе с тем, невидимое нашему глазу. Он словно чуть поворачивает для нас осколок стекла, сквозь который мы смотрим. И через другую грань иначе преломляется мир.
Иначе — это в любви.
Пожалуй, я не встречала документальный кинематограф, который так явственно и так воздушно показывает любовь. Да, тема избита, да, кто только не поучаствовал. Вся гамма чувств, потрясающие истории, трагедии и смешное — это все о любви.
А у него — иначе, не в лоб, не о страстях и красивых историях.
Не могу передать, как он это делает. Это надо видеть.
Каждый фильм, о чем бы он ни был: о марширующих по лужам ветеранах, о людях с синдромом Дауна, о счастливых и несчастных детях, зарисовки о Москве — это небанально о любви.
Только очень светлые люди могут позволить себе выйти из штампов и говорить о неудобном, потому что любовь в нашем мире — это исключительно неудобное чувство, к сожалению. О ней даже говорить в обществе не очень принято. О чем угодно: о политике, о сексе, о войнах и хлебе насущном, но не о том, к чему мы все стремимся и с чем мы все так неуклюже обращаемся.
А он говорит и не боится, потому что...
Наверное, родился таким, другого объяснения у меня нет, хоть это и банально.
Да и что тут объяснять - надо смотреть эти фильмы, надо прожить все самому, чтобы понять. Или не понять и пройти мимо, кому что дано.
Самовосстанавливающаяся система
Утро началось почти в час дня. Оно все время пыталось начаться и начаться, но я не позволяла ему вторгнуться в мой сон. Из жесткого режима, который я называю "маршал Жуков" (в 3-4 часа сна, а недавно это было 50 минут за 48 часов) я ушла в состояние "спящей красавицы". Сейчас для меня 10-12 часов "отсутствия" - это очень много. И очень нужно, по-видимому.
После рефлексии голова входит в режим логических изысканий. Вчера еще меня невозможно было "собрать", да я и не пыталась, махнула рукой на свои переживания и расслабилась. Я люблю себя в своих неуемных эмоциях, даже когда они отрицательные, я люблю себя в своем расслабленном состоянии размышлений о вечности и иных, внутренних мирах. Вчера я уходила из своих миров в военные действия, но так и не ушла, поленилась.
Впрочем, даже в момент рефлексии "голые вычисления" все равно идут в фоновом режиме, он неотключаемый, и мне это нравится. Читаю ли я, сплю, общаюсь или слушаю концерт, внутри работает какой-то сложный скрипт, считает, натыкается на баги, откатывается к началу, начинает сначала. Но всегда завершает свою работу на границу между логикой и интуицией. И voilà - еще один этап пройден!
Вчера я эмоционировала и нисколько этим не тяготилась, а окружающим казалось, что я переживаю, оглядываюсь, готова вернуть невозвращаемое, жить в пройденном. Не только не готова, но даже и не хочу. Как не хочу заглядывать в будущее. И это не значит, что я не возвращаюсь в прошлое за пониманием и сбором материала для осмысления. И не значит, что меня не интересует будущее, что я не умею видеть за сиюминутным перспективу. И даже не похоже, что я стала "взрослой" и научилась жить в сегодняшнем дне. Я - все сразу: и фаталист, и идеалист, и реалист. Я не собираюсь отказываться ни от одного этапа жизни со всеми формами приобретенного опыта, будь он уже пройденным или только намечающимся.
Но даже неплохие психологи не всегда правильно читают других людей, особенно, когда начинают переживать за них, впуская их в свою жизнь на дружеской основе.
Я умею пропускать сквозь себя чужие переживания и не цеплять на себя чужие колючки. Не знаю, как это получается, но вовлечения нет. А меня вчера со смехом попросили взять психолога к себе на зарплату. Я в ответ посмеялась, что не вопрос, была бы зарплата у меня. Я знаю, что моему "психологу" зарплата даже важнее, чем мне.
В общем, радует, что моей самовосстанавливающей системе не нужно воздействие извне. Я знаю, что пока внутри меня паззл не собрался - я буду выглядеть мечущейся. Наверное, так и есть, так как я бессистемно и с легким раздражением передвигаю детали на большом столе и ищу нужную. Как только она найдется - картинка моей жизни станет иной.
А сегодня к середине дня в моей постели проснулся совершенно другой человек и в другом состоянии. После чашки кофе мозг решил сам слегка потренироваться "на абстрактных кошках", подвел базу под практические наблюдения над соционом и типами в нем, остался доволен своими выкладками. Никаких противоречий, все прозрачно и безумно интересно.
Иногда интуиция подставляет логике плечо, мягко корректирует, но, похоже, пришло время для доминирования логики. Ну что же, сбор камней после их разбрасывания закономерен.
А я прямо сейчас в каком-то третьем, исследовательском состоянии, наблюдаю за слаженной работой двух своих ипостасей и радуюсь, что смерть в 25 позволяет жизни в 45 быть яркой и сумасшедшей.
Чертовски интересно быть разной собой, жить с удовольствием и даже понимать себя!
Похоже, новый год для меня уже наступил!
После рефлексии голова входит в режим логических изысканий. Вчера еще меня невозможно было "собрать", да я и не пыталась, махнула рукой на свои переживания и расслабилась. Я люблю себя в своих неуемных эмоциях, даже когда они отрицательные, я люблю себя в своем расслабленном состоянии размышлений о вечности и иных, внутренних мирах. Вчера я уходила из своих миров в военные действия, но так и не ушла, поленилась.
Впрочем, даже в момент рефлексии "голые вычисления" все равно идут в фоновом режиме, он неотключаемый, и мне это нравится. Читаю ли я, сплю, общаюсь или слушаю концерт, внутри работает какой-то сложный скрипт, считает, натыкается на баги, откатывается к началу, начинает сначала. Но всегда завершает свою работу на границу между логикой и интуицией. И voilà - еще один этап пройден!
Вчера я эмоционировала и нисколько этим не тяготилась, а окружающим казалось, что я переживаю, оглядываюсь, готова вернуть невозвращаемое, жить в пройденном. Не только не готова, но даже и не хочу. Как не хочу заглядывать в будущее. И это не значит, что я не возвращаюсь в прошлое за пониманием и сбором материала для осмысления. И не значит, что меня не интересует будущее, что я не умею видеть за сиюминутным перспективу. И даже не похоже, что я стала "взрослой" и научилась жить в сегодняшнем дне. Я - все сразу: и фаталист, и идеалист, и реалист. Я не собираюсь отказываться ни от одного этапа жизни со всеми формами приобретенного опыта, будь он уже пройденным или только намечающимся.
Но даже неплохие психологи не всегда правильно читают других людей, особенно, когда начинают переживать за них, впуская их в свою жизнь на дружеской основе.
Я умею пропускать сквозь себя чужие переживания и не цеплять на себя чужие колючки. Не знаю, как это получается, но вовлечения нет. А меня вчера со смехом попросили взять психолога к себе на зарплату. Я в ответ посмеялась, что не вопрос, была бы зарплата у меня. Я знаю, что моему "психологу" зарплата даже важнее, чем мне.
В общем, радует, что моей самовосстанавливающей системе не нужно воздействие извне. Я знаю, что пока внутри меня паззл не собрался - я буду выглядеть мечущейся. Наверное, так и есть, так как я бессистемно и с легким раздражением передвигаю детали на большом столе и ищу нужную. Как только она найдется - картинка моей жизни станет иной.
А сегодня к середине дня в моей постели проснулся совершенно другой человек и в другом состоянии. После чашки кофе мозг решил сам слегка потренироваться "на абстрактных кошках", подвел базу под практические наблюдения над соционом и типами в нем, остался доволен своими выкладками. Никаких противоречий, все прозрачно и безумно интересно.
Иногда интуиция подставляет логике плечо, мягко корректирует, но, похоже, пришло время для доминирования логики. Ну что же, сбор камней после их разбрасывания закономерен.
А я прямо сейчас в каком-то третьем, исследовательском состоянии, наблюдаю за слаженной работой двух своих ипостасей и радуюсь, что смерть в 25 позволяет жизни в 45 быть яркой и сумасшедшей.
Чертовски интересно быть разной собой, жить с удовольствием и даже понимать себя!
Похоже, новый год для меня уже наступил!
среда, 28 ноября 2012 г.
Некстати о красивом белье
И черт меня дернул писать о такой ерунде?
Не буду оригинальной, возьму чужую цитату, которая навеяла эти размышления. "Красивое кружевное нижнее белье для девушки - как высшее образование. Его не видно, но самооценку повышает". (с) Пьяный Твиттер
Тут же осудила себя, что опустилась до цитат из Твиттера, но уж больно тема в моем вкусе - скользкая.
Мне вот интересно, функция нижнего белья все-таки изначально практичная или развлекательная? Наши европейские предки, как говорит история моды, без белья прекрасно обходились. Впрочем, период, когда они стали им пользоваться, я не исследовала и не хочу. Без разницы, с чего все началось. Важно, как сейчас трансформируется.
Белье практично - безусловно. Но многие женщины жертвуют практичностью ради изящества кружева и формы.
И ведь на самом деле никому это не видно, а вот поди ж ты.
Может сложиться впечатление, что современная дама все время в боевой готовности - покорять и завоевывать. Как будто полоской кружев можно изящно прикрыть нажраные в фаст-фуде формы и поверхности, напоминающие марсианский пейзаж.
А вот то, что красивое белье повышает самооценку - это вне всякого сомнения.
И казалось бы, демонстрация неглиже не состоится с почти 100% вероятностью в подавляющем большинстве случаев, исключая заведомо запланированные свидания, предполагающие срывание этого самого белья, когда его и рассматривать-то некогда, ну и "рабочую спецодежду" профессионалок, где прозрачные комплекты - вроде оранжевой униформы дорожных рабочих.
По сути надо, чтобы было максимально удобно, тепло или не жарко по сезону, учитывая аллергичность человечества - из натуральных материалов, и недорого, ибо нет смысла тратить баснословные суммы (белье за несколько месяцев в стирках теряет цвет, форму и привлекательность для хозяйки) на свою никому не видную сексуальную самооценку.
О колготках или их совершенно непрактичном и эротичном варианте - чулках - вообще лучше молчать. Про месяцы и речь не идет - тратится каждые пару недель, как расходник - на редкость невыгодная запчасть.
А как обидно, когда на чулке выстрелила петля, а второй-то целый! То есть заведомо надо покупать две одинаковые пары. Вариант зашивания "стрелок" и дырок не обсуждается.
Помнится, одна моя знакомая двадцать лет назад, когда хорошие колготки были дороги и редки, а местная промышленность выпускала нечто для пенсионеров, а не для юных соблазнительниц, сказала: "Не могу латать дырки на колготках. А вдруг я пойду в булочную, попаду под трамвай, меня отвезут в Склиф, а на мне зашитые колготки. Такой стыд!"
В общем, тема того, что у нас под юбками и блузками, волнует нас необыкновенно.
Я, регулярно перетряхивая свой нижний гардероб в поисках "потраченной временем красоты", выбрасываю изрядные суммы на обновление оного.
Правда, я, как дама во всех смыслах свободная, все-таки пока еще раздеваюсь в "публичных местах", то есть при представителях сильного пола, но большинство-то утром на службу, а вечером с авоськами в метро к домашнему "станку". И попадание на семейное ложе происходит не в игровом варианте под музыку, а через ванную в состоянии крайней усталости в сомнительного вида трикотажной ночной сорочке.
Лично я люблю и ночные сорочки замороченные. И в гости к любовнику езжу с шелковым совершенством. От кресла до кровати 10 шагов, потом совершенство отправляется на пол, но эти шаги - под пристальным взглядом и с явным или неявным вопросом: "а это тебе зачем?" Игры... Важная составляющая свободных отношений.
Воистину об университетском дипломе я вспоминаю реже, чем о кружевных бюстгальтерах.
Впрочем, мое образование мужчин не радует почему-то... Худшее оскорбление, которое я слышала от любимого человека, когда меня представляли гостям вечера: "она слишком умна".
Дипломом я своим горжусь все равно, но чем эффектнее на мне белье, тем лучше я себя чувствую на людях.
Чулки предполагают наличие шпильки, кружева под платьем - полупрозрачность и укороченность наряда, а уж отсутствие нижней запчасти... О! Это блеск в глазах и совершенно сумасшедший флирт. Да-да, господа мужчины, и такое случается и нередко. Знаю не понаслышке.
И вся эта роскошь не предполагает безумной страсти на гостиничных простынях в пригородном мотеле с шикарным любовником или случайного секса в машине после выпитых трех коктейлей в баре с обаятельным незнакомцем. Нет, это всего лишь наше ощущение себя, наша любовь к себе, наше уважение и ублажение собственного тела.
Я уж молчу, что случается, когда мы собираемся на реальное свидание с продолжением... Я могу несколько вариантов перемерить, прежде чем решить, что вот в этом я могу позволить себе раздеться. К счастью, мои мужчины всегда велись на эти кружевные глупости, они смотреть любят. Поэтому мне приходится тщательно выбирать. Не только белье, но и мужчин.
Но, если честно, иной раз, вот как сегодня, задумываюсь: что у нас, женщин, такое в голове?
И не знаю ответа.
А что творится в бельевых шкафах - совершенно ясно, к бабке не ходи, сплошной фейерверк красоты и сексуальности. И кто придумал, что мы реже думаем о сексе? Реже - о дипломе. Но тема секса в светских беседах все еще табуирована, а тема дипломов уже мало кого волнует.
Ночь на дворе, а я сижу и думаю, надевать завтра непрактичные чулки на концерт или практичные колготки. Шуба, высокие сапоги, платье до колена. И то, как шикарно я могу выглядеть, никто не увидит. Наверное...
Не буду оригинальной, возьму чужую цитату, которая навеяла эти размышления. "Красивое кружевное нижнее белье для девушки - как высшее образование. Его не видно, но самооценку повышает". (с) Пьяный Твиттер
Тут же осудила себя, что опустилась до цитат из Твиттера, но уж больно тема в моем вкусе - скользкая.
Мне вот интересно, функция нижнего белья все-таки изначально практичная или развлекательная? Наши европейские предки, как говорит история моды, без белья прекрасно обходились. Впрочем, период, когда они стали им пользоваться, я не исследовала и не хочу. Без разницы, с чего все началось. Важно, как сейчас трансформируется.
Белье практично - безусловно. Но многие женщины жертвуют практичностью ради изящества кружева и формы.
И ведь на самом деле никому это не видно, а вот поди ж ты.
Может сложиться впечатление, что современная дама все время в боевой готовности - покорять и завоевывать. Как будто полоской кружев можно изящно прикрыть нажраные в фаст-фуде формы и поверхности, напоминающие марсианский пейзаж.
А вот то, что красивое белье повышает самооценку - это вне всякого сомнения.
И казалось бы, демонстрация неглиже не состоится с почти 100% вероятностью в подавляющем большинстве случаев, исключая заведомо запланированные свидания, предполагающие срывание этого самого белья, когда его и рассматривать-то некогда, ну и "рабочую спецодежду" профессионалок, где прозрачные комплекты - вроде оранжевой униформы дорожных рабочих.
По сути надо, чтобы было максимально удобно, тепло или не жарко по сезону, учитывая аллергичность человечества - из натуральных материалов, и недорого, ибо нет смысла тратить баснословные суммы (белье за несколько месяцев в стирках теряет цвет, форму и привлекательность для хозяйки) на свою никому не видную сексуальную самооценку.
О колготках или их совершенно непрактичном и эротичном варианте - чулках - вообще лучше молчать. Про месяцы и речь не идет - тратится каждые пару недель, как расходник - на редкость невыгодная запчасть.
А как обидно, когда на чулке выстрелила петля, а второй-то целый! То есть заведомо надо покупать две одинаковые пары. Вариант зашивания "стрелок" и дырок не обсуждается.
Помнится, одна моя знакомая двадцать лет назад, когда хорошие колготки были дороги и редки, а местная промышленность выпускала нечто для пенсионеров, а не для юных соблазнительниц, сказала: "Не могу латать дырки на колготках. А вдруг я пойду в булочную, попаду под трамвай, меня отвезут в Склиф, а на мне зашитые колготки. Такой стыд!"
В общем, тема того, что у нас под юбками и блузками, волнует нас необыкновенно.
Я, регулярно перетряхивая свой нижний гардероб в поисках "потраченной временем красоты", выбрасываю изрядные суммы на обновление оного.
Правда, я, как дама во всех смыслах свободная, все-таки пока еще раздеваюсь в "публичных местах", то есть при представителях сильного пола, но большинство-то утром на службу, а вечером с авоськами в метро к домашнему "станку". И попадание на семейное ложе происходит не в игровом варианте под музыку, а через ванную в состоянии крайней усталости в сомнительного вида трикотажной ночной сорочке.
Лично я люблю и ночные сорочки замороченные. И в гости к любовнику езжу с шелковым совершенством. От кресла до кровати 10 шагов, потом совершенство отправляется на пол, но эти шаги - под пристальным взглядом и с явным или неявным вопросом: "а это тебе зачем?" Игры... Важная составляющая свободных отношений.
Воистину об университетском дипломе я вспоминаю реже, чем о кружевных бюстгальтерах.
Впрочем, мое образование мужчин не радует почему-то... Худшее оскорбление, которое я слышала от любимого человека, когда меня представляли гостям вечера: "она слишком умна".
Дипломом я своим горжусь все равно, но чем эффектнее на мне белье, тем лучше я себя чувствую на людях.
Чулки предполагают наличие шпильки, кружева под платьем - полупрозрачность и укороченность наряда, а уж отсутствие нижней запчасти... О! Это блеск в глазах и совершенно сумасшедший флирт. Да-да, господа мужчины, и такое случается и нередко. Знаю не понаслышке.
И вся эта роскошь не предполагает безумной страсти на гостиничных простынях в пригородном мотеле с шикарным любовником или случайного секса в машине после выпитых трех коктейлей в баре с обаятельным незнакомцем. Нет, это всего лишь наше ощущение себя, наша любовь к себе, наше уважение и ублажение собственного тела.
Я уж молчу, что случается, когда мы собираемся на реальное свидание с продолжением... Я могу несколько вариантов перемерить, прежде чем решить, что вот в этом я могу позволить себе раздеться. К счастью, мои мужчины всегда велись на эти кружевные глупости, они смотреть любят. Поэтому мне приходится тщательно выбирать. Не только белье, но и мужчин.
Но, если честно, иной раз, вот как сегодня, задумываюсь: что у нас, женщин, такое в голове?
И не знаю ответа.
А что творится в бельевых шкафах - совершенно ясно, к бабке не ходи, сплошной фейерверк красоты и сексуальности. И кто придумал, что мы реже думаем о сексе? Реже - о дипломе. Но тема секса в светских беседах все еще табуирована, а тема дипломов уже мало кого волнует.
Ночь на дворе, а я сижу и думаю, надевать завтра непрактичные чулки на концерт или практичные колготки. Шуба, высокие сапоги, платье до колена. И то, как шикарно я могу выглядеть, никто не увидит. Наверное...
понедельник, 26 ноября 2012 г.
Мои парадоксы
Подняла жалюзи в середине дня, а за стеклом метет, как в декабре.
Я сегодня как работник коммунальных служб: рапортую, что не готова к зиме. Она подкралась неожиданно и захватила врасплох мои мысли. Хочется плакать и прижиматься к сильному плечу. Хочется пламя в камине и кружку с дымящимся кофе. Большую собаку и слова, что «все будет хорошо». Не нашептать самой себе, а услышать сказанное мужским голосом: «все будет хорошо, Кошка, жизнь не закончилась, зима погостит только лишь до весны, а любовь… любовь вечна».
Ничего из вышесказанного не будет. Будет только зима, она реальна. Надеюсь, и на этот раз до весны.
На переднем плане зацветает орхидея в рамке окна, в плену белых хлопьев, совершающих в воздухе немыслимые кульбиты. Тугие леопардовые бутоны сжимаются от холода, но покоряются своей участи — распахнуть себя навстречу миру вопреки ноябрьской метели.
Я так живу, а орхидея — всего лишь подстраивается, обманывает срежиссированной картинкой.
Зима черная. Я так вижу. Зима для меня всегда была мертвой тьмой, лишенной красок. Ледяной ночью, смертельным сном. Каждую зиму я умираю, и потому чем позже она приходит, тем короче моя пытка отчаянием. Зимой мне даже любить трудно, все вымерзает вокруг, холод просачивается в душу сквозь трещинки обид и непонимания. Зимой душа коченеет, становится негибкой, звенящей льдинками слез.
Но сегодня за окном удивительно светло, и снег ослепляет белизной, хотя он такой же, как неделю назад в другом городе. Что-то случилось не за стеклом — во мне.
Мне всегда казалось, что пустота — это злое, страшное, безысходное слово. Пустота не имеет цвета, в ней умирают звуки, растворяются запахи. В нее уходят любимые.
Но откуда-то во мне поселилась светлая пустота. Сегодня она кажется безграничным каньоном, затопленным серебряной лавой облаков. Облака обманчивы, они создают эффект наполненности, но, в действительности, лишь прикрывают отсутствие материального, невозможность заглянуть вниз до самого дня, потому что дна не существует. Пустота без границ и все же ограниченная мной самой. Не представляла раньше, как много я могу вместить в себя, и не нахожу потерянного во мне.
Пустота, наполненная светом. Не тем желтым и солнечным, режущим глаза, заставляющим смеяться и подставлять лицо теплым лучам. Ее свет ускользающий, но не исчезающий вовсе. Все оттенки белого, не раздирающие мозг болью. Не заставляющие думать о последнем переходе, но лишь о живой вечности в себе.
Я вычерпала все лишнее: все пустые воспоминания, чужие лица, бессмысленные слова. Я наполняю себя размышлениями обо всем, что успокаивает и приносит мир, хорошими книгами, умными фильмами, ощущениями тепла и надежды. Но, заглядывая внутрь, не нахожу в себе ничего из перечисленного. Все вбирается, как волна на отмели в песчаное пространство суши, и уходит сквозь песок обратно в морскую глубину, оставляя плети водорослей, осколки ракушек, агонизирующие тела медуз.
Я чувствую себя песком, фильтрующим грязь и смерть.
Если бы знать, что жизнь уходит именно туда, где нужна особенно остро, где так мучительно мало тепла и совсем не осталось надежды… Где больше нет меня.
Я сегодня как работник коммунальных служб: рапортую, что не готова к зиме. Она подкралась неожиданно и захватила врасплох мои мысли. Хочется плакать и прижиматься к сильному плечу. Хочется пламя в камине и кружку с дымящимся кофе. Большую собаку и слова, что «все будет хорошо». Не нашептать самой себе, а услышать сказанное мужским голосом: «все будет хорошо, Кошка, жизнь не закончилась, зима погостит только лишь до весны, а любовь… любовь вечна».
Ничего из вышесказанного не будет. Будет только зима, она реальна. Надеюсь, и на этот раз до весны.
На переднем плане зацветает орхидея в рамке окна, в плену белых хлопьев, совершающих в воздухе немыслимые кульбиты. Тугие леопардовые бутоны сжимаются от холода, но покоряются своей участи — распахнуть себя навстречу миру вопреки ноябрьской метели.
Я так живу, а орхидея — всего лишь подстраивается, обманывает срежиссированной картинкой.
Зима черная. Я так вижу. Зима для меня всегда была мертвой тьмой, лишенной красок. Ледяной ночью, смертельным сном. Каждую зиму я умираю, и потому чем позже она приходит, тем короче моя пытка отчаянием. Зимой мне даже любить трудно, все вымерзает вокруг, холод просачивается в душу сквозь трещинки обид и непонимания. Зимой душа коченеет, становится негибкой, звенящей льдинками слез.
Но сегодня за окном удивительно светло, и снег ослепляет белизной, хотя он такой же, как неделю назад в другом городе. Что-то случилось не за стеклом — во мне.
Мне всегда казалось, что пустота — это злое, страшное, безысходное слово. Пустота не имеет цвета, в ней умирают звуки, растворяются запахи. В нее уходят любимые.
Но откуда-то во мне поселилась светлая пустота. Сегодня она кажется безграничным каньоном, затопленным серебряной лавой облаков. Облака обманчивы, они создают эффект наполненности, но, в действительности, лишь прикрывают отсутствие материального, невозможность заглянуть вниз до самого дня, потому что дна не существует. Пустота без границ и все же ограниченная мной самой. Не представляла раньше, как много я могу вместить в себя, и не нахожу потерянного во мне.
Пустота, наполненная светом. Не тем желтым и солнечным, режущим глаза, заставляющим смеяться и подставлять лицо теплым лучам. Ее свет ускользающий, но не исчезающий вовсе. Все оттенки белого, не раздирающие мозг болью. Не заставляющие думать о последнем переходе, но лишь о живой вечности в себе.
Я вычерпала все лишнее: все пустые воспоминания, чужие лица, бессмысленные слова. Я наполняю себя размышлениями обо всем, что успокаивает и приносит мир, хорошими книгами, умными фильмами, ощущениями тепла и надежды. Но, заглядывая внутрь, не нахожу в себе ничего из перечисленного. Все вбирается, как волна на отмели в песчаное пространство суши, и уходит сквозь песок обратно в морскую глубину, оставляя плети водорослей, осколки ракушек, агонизирующие тела медуз.
Я чувствую себя песком, фильтрующим грязь и смерть.
Если бы знать, что жизнь уходит именно туда, где нужна особенно остро, где так мучительно мало тепла и совсем не осталось надежды… Где больше нет меня.
Fidelis etc.
Не получится разделить себя между двумя замечательными мужчинами, каждый из которых достоин любви, потому что я не состою из частей. Не конструктор, не паззл, не набор для творчества. Картинка, которую можно разорвать на две красивые части, всегда будет с дефектом, разбитая ваза останется с трещиной на века.
Я — целая. Если даже не половинка единственного и неповторимого, то уж точно не четверть для одного из… Не одна двенадцатая для династии цезарей, не сотая доля в списке чужих подруг.
«Aut Caesar aut nihil» в женском кредо приобретает свой, особенный смысл. Никто для меня не цезарь, пока не со мной. Тот, кто со мной — Цезарь. Другого не надо.
В моих мирах не бывает двоевластия. Два претендента на один трон — всегда война, кровопролитие, хитрости дипломатии, троянский конь предательства.
Выбирая между равными, я отдам предпочтение одному. Самому достойному, к которому потянется душа. Но по сути, не показывают равных в один момент времени. В условиях задачи («уж замуж невтерпеж») не всегда есть любовь, но почти всегда есть жадность и корысть, и выбор, который надо сделать. А счастье — всегда неизвестная величина. Умение сделать выбор и есть залог верности женщины и пусть к счастью с одним мужчиной.
В один момент времени дается только один настоящий человек, все остальные — миражи, искушение. Кто и как проходит этот извилистый путь — меня не задевает. Я не осуждаю наличие мужа и любовника, сменяющих друг друга, как персонажи в ярмарочном представлении кукольника. Мои пьесы все камерные. На моей безумной карусели единственный конь с единственным всадником. Не опоздать бы, не споткнуться. Скорость растет, время срывается с круга и уносит прочь все, что еще вчера казалось незыблемым…
Как поделить себя между всеми, кто хочет получить этот сомнительный приз с высокой планкой оценки людей, с жесткими критериями для себя? Как резать себя, выбирая между черным и белым, помня, что нет серого, только два полюса? Провести надрез вдоль границы, отделив черное от белого, или поперек, чтобы всем досталось понемногу? Кровоточащая рана трусости и предательства, жалкая подачка готовым принимать милостыню.
Для каждого мужчины — свои слова, так было все годы во всеми. Даже если у них одно имя — каждый слышит его по-своему, потому что я произношу его с особой интонацией.
Женщина всегда изменчива…
И всегда верна своему Мужчине.
Я не знаю другого мира, не склеиваю осколков, не возвращаюсь к тем, кого разлюбила.
И не могу вернуть обратно свою душу. Она не принадлежит мне больше. Целиком.
Я — целая. Если даже не половинка единственного и неповторимого, то уж точно не четверть для одного из… Не одна двенадцатая для династии цезарей, не сотая доля в списке чужих подруг.
«Aut Caesar aut nihil» в женском кредо приобретает свой, особенный смысл. Никто для меня не цезарь, пока не со мной. Тот, кто со мной — Цезарь. Другого не надо.
В моих мирах не бывает двоевластия. Два претендента на один трон — всегда война, кровопролитие, хитрости дипломатии, троянский конь предательства.
Выбирая между равными, я отдам предпочтение одному. Самому достойному, к которому потянется душа. Но по сути, не показывают равных в один момент времени. В условиях задачи («уж замуж невтерпеж») не всегда есть любовь, но почти всегда есть жадность и корысть, и выбор, который надо сделать. А счастье — всегда неизвестная величина. Умение сделать выбор и есть залог верности женщины и пусть к счастью с одним мужчиной.
В один момент времени дается только один настоящий человек, все остальные — миражи, искушение. Кто и как проходит этот извилистый путь — меня не задевает. Я не осуждаю наличие мужа и любовника, сменяющих друг друга, как персонажи в ярмарочном представлении кукольника. Мои пьесы все камерные. На моей безумной карусели единственный конь с единственным всадником. Не опоздать бы, не споткнуться. Скорость растет, время срывается с круга и уносит прочь все, что еще вчера казалось незыблемым…
Как поделить себя между всеми, кто хочет получить этот сомнительный приз с высокой планкой оценки людей, с жесткими критериями для себя? Как резать себя, выбирая между черным и белым, помня, что нет серого, только два полюса? Провести надрез вдоль границы, отделив черное от белого, или поперек, чтобы всем досталось понемногу? Кровоточащая рана трусости и предательства, жалкая подачка готовым принимать милостыню.
Для каждого мужчины — свои слова, так было все годы во всеми. Даже если у них одно имя — каждый слышит его по-своему, потому что я произношу его с особой интонацией.
Женщина всегда изменчива…
И всегда верна своему Мужчине.
Я не знаю другого мира, не склеиваю осколков, не возвращаюсь к тем, кого разлюбила.
И не могу вернуть обратно свою душу. Она не принадлежит мне больше. Целиком.
Semper fidelis
Сегодня свет сошелся клином на одном слове: разговоры, мысли, чувства, статьи, цитаты.
Значит, не случайность. Мой фатализм посмеивается, подбрасывая самую скользкую из всех тем — тему верность.
Уж кому, как не мне, стоило бы забыть о верности навсегда. Уж кого, как не меня, столько раз оттолкнули и предали, что моя верность — как прошлогодний осенний лист. Хрупкий черешок, нитевидные сухие прилистники, истлевшая в прах пластина, когда-то радующая свежестью красок…
Кому, как не мне, скомкать это твердое и красивое слово «верность» и точным броском отправить в корзину для бумаг. Верности нет, есть только иллюзия любви и бессмысленное умерщвление плоти. Так думают самые лучшие мужчины в моей жизни.
Женщина не может себе позволить принадлежать двум мужчинам. Не спрашивайте, почему. Не может — и все. Это блядство. Меня никто не растил с этой мыслью, никто не читал мне нотаций. Я знала это всегда, я с этим родилась.
Ни одной секунды не моралистка, я научилась считать своих любовников, я могу говорить о сексе с кем угодно и какими угодно словами, я могу быть эксгибиционисткой и довести вожделеющего самца до состояния аффекта отказом в последнюю минуту. Я признаю секс на одну ночь и знаю больше многих о любви на всю жизнь.
Но я не могу спать с двумя мужчинами, это невозможно. Это грязь, это блядство, это — не женщина.
В какой-то момент меня даже родная мать пыталась «перевоспитать». В момент моего ухода от мужа. Я была уже большая девочка с двумя сыновьями и опытом семейной жизни, не за горами маячила цифра 30, пройденная до половины земная жизнь открывала свои тайны. «Не разводись, просто заведи любовника» — вот что гласила истина, проповедуемая мне уважаемыми людьми. Спи с двумя, с тремя, меняй их, пусть их будет много, лишь бы тебе было хорошо.
Мне было плохо от одной мысли, что можно менять постели или мужчин в одной постели. Отдавать себя двум мужчинам, ради каких-то высоких или низменных целей, оправдывать свое блядство миллионами причин.
Я перестала уважать проповедников, я перестала тратить время на споры с ними, на то, чтобы донести свою позицию, что невозможно так жить, что это унижает, в первую очередь, меня.
И это я, которую после развода перестали приглашать в некоторые дома, потому что мужья ходили подозрительно эрегированными, я, за которой закрепилась репутация свободной женщины в свободном поиске.
Я бы и по сейчас искала, если бы не нашла весной прошлого года. И именно с того момента моя патологическая верность каждый божий день подвергалась жестоким испытаниям. Это было время сомнений и проверки на прочность себя, своей веры в себя, своих чувств и мыслей.
Что с того, что мужчина не может быть верен? Неверность женщины как месть, как реализация худшего в себе, как предательство себя — отвратительнее во сто крат.
Истоки верности — в самом сотворении Женщины, в предназначении Женщины, в книге Бытия.
Мне нравится быть женщиной оттуда.
Я ни разу не предала ни его, ни себя.
Я до сих пор не предала себя. И его.
И даже если верность не имеет смысла и существует как атавизм вопреки человеческим законам, я знаю, что она ценится. Даже если об этом не говорят, даже если подсмеиваются и присматриваются, даже если провоцируют, даже если снисходительны к чужому блядству и сами живут в нем.
Верность важнее девственности. Девственность теряют однажды, а предают на протяжении всей жизни, день за днем…
«К чему такой аскетизм?» — сказал он вслух с насмешкой.
«Да просто я люблю тебя…» — ответила она улыбкой.
Пока я люблю тебя, твое доверие не будет обмануто, твое ложе не будет осквернено, никто не украдет у тебя мою верность.
И я не научусь предавать, хотя у меня были лучшие учителя. Даже ты не смог научить меня этому — не быть Женщиной.
Значит, не случайность. Мой фатализм посмеивается, подбрасывая самую скользкую из всех тем — тему верность.
Уж кому, как не мне, стоило бы забыть о верности навсегда. Уж кого, как не меня, столько раз оттолкнули и предали, что моя верность — как прошлогодний осенний лист. Хрупкий черешок, нитевидные сухие прилистники, истлевшая в прах пластина, когда-то радующая свежестью красок…
Кому, как не мне, скомкать это твердое и красивое слово «верность» и точным броском отправить в корзину для бумаг. Верности нет, есть только иллюзия любви и бессмысленное умерщвление плоти. Так думают самые лучшие мужчины в моей жизни.
Женщина не может себе позволить принадлежать двум мужчинам. Не спрашивайте, почему. Не может — и все. Это блядство. Меня никто не растил с этой мыслью, никто не читал мне нотаций. Я знала это всегда, я с этим родилась.
Ни одной секунды не моралистка, я научилась считать своих любовников, я могу говорить о сексе с кем угодно и какими угодно словами, я могу быть эксгибиционисткой и довести вожделеющего самца до состояния аффекта отказом в последнюю минуту. Я признаю секс на одну ночь и знаю больше многих о любви на всю жизнь.
Но я не могу спать с двумя мужчинами, это невозможно. Это грязь, это блядство, это — не женщина.
В какой-то момент меня даже родная мать пыталась «перевоспитать». В момент моего ухода от мужа. Я была уже большая девочка с двумя сыновьями и опытом семейной жизни, не за горами маячила цифра 30, пройденная до половины земная жизнь открывала свои тайны. «Не разводись, просто заведи любовника» — вот что гласила истина, проповедуемая мне уважаемыми людьми. Спи с двумя, с тремя, меняй их, пусть их будет много, лишь бы тебе было хорошо.
Мне было плохо от одной мысли, что можно менять постели или мужчин в одной постели. Отдавать себя двум мужчинам, ради каких-то высоких или низменных целей, оправдывать свое блядство миллионами причин.
Я перестала уважать проповедников, я перестала тратить время на споры с ними, на то, чтобы донести свою позицию, что невозможно так жить, что это унижает, в первую очередь, меня.
И это я, которую после развода перестали приглашать в некоторые дома, потому что мужья ходили подозрительно эрегированными, я, за которой закрепилась репутация свободной женщины в свободном поиске.
Я бы и по сейчас искала, если бы не нашла весной прошлого года. И именно с того момента моя патологическая верность каждый божий день подвергалась жестоким испытаниям. Это было время сомнений и проверки на прочность себя, своей веры в себя, своих чувств и мыслей.
Что с того, что мужчина не может быть верен? Неверность женщины как месть, как реализация худшего в себе, как предательство себя — отвратительнее во сто крат.
Истоки верности — в самом сотворении Женщины, в предназначении Женщины, в книге Бытия.
Мне нравится быть женщиной оттуда.
Я ни разу не предала ни его, ни себя.
Я до сих пор не предала себя. И его.
И даже если верность не имеет смысла и существует как атавизм вопреки человеческим законам, я знаю, что она ценится. Даже если об этом не говорят, даже если подсмеиваются и присматриваются, даже если провоцируют, даже если снисходительны к чужому блядству и сами живут в нем.
Верность важнее девственности. Девственность теряют однажды, а предают на протяжении всей жизни, день за днем…
«К чему такой аскетизм?» — сказал он вслух с насмешкой.
«Да просто я люблю тебя…» — ответила она улыбкой.
Пока я люблю тебя, твое доверие не будет обмануто, твое ложе не будет осквернено, никто не украдет у тебя мою верность.
И я не научусь предавать, хотя у меня были лучшие учителя. Даже ты не смог научить меня этому — не быть Женщиной.
среда, 21 ноября 2012 г.
Странное дело
Странное дело - я не запоминаю снов о нем. Странно не то, что не запоминаю, - многие сны забываются сразу и некоторые - даже после осознания. Странно, что я даже не могу их вспомнить, когда мне сюжет от и до рассказывают, будто не со мной было, не мои сны, не обо мне и не о нем.
пятница, 16 ноября 2012 г.
О литературных талантах и Льве Новожёнове
Насчет того, что все люди талантливые, — чушь собачья. Эту отмазку придумали бездари, чтобы скрыть свою лень и бесперспективность. «Мы талантливые тоже... в чем-то... просто еще не нашли, в чем. Больно хорошо талант закопан, глубоко и вдалеке. А вот вы дайте нам условия, поселите в нужном месте, тарелку полную навалите, счет откройте, бабу вдохновительную подложите — и мы тоже засверкаем гранями. А пока мы ищем, ищем... Не торопите, граждане!»
Я мало знакома с телевизионным миром передач и творчеством людей, в них участвующих. Последние пять лет живу без телевизора, то есть совсем, физически без оного. А когда жила при нем предпоследние одиннадцать — некогда было включать. А перед тем... уж и не помню. Смотрела что-то, наверняка. Но мало что отложилось, вернее, задержалось. Из чего делаю, может, и нелогичный, но зато искренне свой вывод — не стоило оно того, чтобы занять место в моей голове. В те годы я еще переживала, что много мусора копилось, что систематизировать надо, каталогизировать, правильно и к месту изымать и демонстрировать. Теперь вот оказалось, что хранилища либо удачно выметены, либо особо ценное переведено в архив. Спасибо голове, не подвела.
Имена помню, лица помню, события глобального порядка — помню. Даже, если напрягусь, о некоторых личностях могу вспомнить, кто на чьей стороне был и кто чьим лизанным задом восхищался. Но — лень. Скучно это — оценивать чужую публичную жизнь.
Да, собственно, и текст-то не об оценках публичных людей.
Скорее, о том, как иногда незнакомые люди, даже если чисто формально внешне они тебе «знакомы», хотя бы как лицо на экране, проявляются неожиданно и приятно.
Когда неприятно — я и думать забываю. Априори принимая, что все мы так себе, искренне восхищаюсь, когда оказывается, что есть еще люди, есть! Приятнее удивляться хорошему, ибо плохому даже и не получается уже.
Итак, о хорошем.
Есть люди, которые умеют писать кратко, емко и элегантно. Не как Чехов, потому что я Чехова не люблю и им не восхищаюсь, он исключительный мизантроп, а именно кратко, емко и элегантно.
Я завидую способности донести короткой фразой широкую и глубокую мысль, потому что это и есть искусство. Когда ты не чувствуешь, что эти несколько строк полировали масляной ветошью, когда не высасывали из пальца, не пытались красоваться и поворачиваться особо удачным пассажем к публике. Просто написали и получилось черт знает как хорошо!
Для меня литературный талант — это умение изложить свою мысль письменно. Богатым, полным вплоть до любой лексики, изысканным и умным языком.
Многие умеют болтать так, что просто закачаешься. Болтать, кстати, куда проще. Разговорная речь, имидж и харизма, «цитаты из классиков» - и вот перед нами герой, завоевывающий аудиторию одним только отточенным приветственным словом.
А посади этого же героя перед чистым листом и оставь наедине с собой без зрителей, цитатников и зеркала, без звуков собственного мягко льющегося баритона и эмоциональных масок - и все, приехали. Косноязычное убогое существо. Ни орфографии, ни пунктуации, ни лексики, ни стиля. О мыслях вообще молчу. Откуда им?
Правда, бывают герои, которые и говорить горазды, и изложить письменно в состоянии. Яркие, как павлины, во всем. Но читаешь и понимаешь — где-то тебя наебали. Не может быть письменная и устная речь уравнена. Разные это виды приложения языкового таланта. Начни говорить, как пишешь, — зануда. Начни писать, как говоришь, - «артист разговорного жанра», не более.
Но мы отвлеклись. Я о краткости, которая мне не дается.
Освоила твиттер, но скучно. Захожу, вызываю окошко и честно впихиваю мысль в 160 символов, отправляю. Зачем мне это?
В ЖЖ по-другому, есть, где развернуться, но чаще всего лень. Коротких постов не получается, на длинные не хватает терпения.
А тут заходишь в ФБ, читаешь чей-то статус и понимаешь — талантище!
Имя будет позже, пока — размышления.
Вообще, писать народ не умеет, хоть и любит до умопомрачения читателя. На тысячи пишущих — 1-2 имеют право вообще обращаться со словом, как с инструментом, для создания литературы. Остальным надо бы запретить, а еще лучше — перевести на другую знаковую систему, вроде смайлов. Впрочем, к тому и идем.
Итак, смотрю я на публичного человека и всегда с изрядной долей скепсиса думаю: ах, как он красиво говорит, а что стоит за этим? А потом вдруг читаю его в интернете и понимаю: стоит за этим. И как стоит!
Так я «раскопала» для себя Виктора Топаллера. Сначала — интервью с Синельниковым, потом — сайт с «Анкетой», статьями, «Полным Шаломом». И все, пропала Кошка, влюбилась! :)
А влюбить меня в себя — это с моим снобистским образованием и недостижимой для большинства самооценкой социопата, доложу я вам, задача для виртуоза. Чтобы я прочитала и сказала: да, это мое... По пальцам пересчитать авторов (беллетристика не в счет!).
В общем, у меня очередное увлечение «словом». Найденный на просторах Интернета автор неожиданно с первой же фразы оказался блестящим писателем с чеховской краткостью, лишенной презрения к человеку, и на удивление «соратником» в своих высказываниях об устройстве мира. Я бы сказала: у меня с ним совпали грани мироощущения и мировосприятия.
Получаю тонкое и изысканное литературное наслаждение, читая умные и талантливые статусы Льва Новожёнова в Фейсбуке. Именно тонкое и изысканное. И это — редчайшее явление в моей жизни, за что господину Новожёнову отдельное мое филологическое спасибо.
Везет же мне на открытия!
Я мало знакома с телевизионным миром передач и творчеством людей, в них участвующих. Последние пять лет живу без телевизора, то есть совсем, физически без оного. А когда жила при нем предпоследние одиннадцать — некогда было включать. А перед тем... уж и не помню. Смотрела что-то, наверняка. Но мало что отложилось, вернее, задержалось. Из чего делаю, может, и нелогичный, но зато искренне свой вывод — не стоило оно того, чтобы занять место в моей голове. В те годы я еще переживала, что много мусора копилось, что систематизировать надо, каталогизировать, правильно и к месту изымать и демонстрировать. Теперь вот оказалось, что хранилища либо удачно выметены, либо особо ценное переведено в архив. Спасибо голове, не подвела.
Имена помню, лица помню, события глобального порядка — помню. Даже, если напрягусь, о некоторых личностях могу вспомнить, кто на чьей стороне был и кто чьим лизанным задом восхищался. Но — лень. Скучно это — оценивать чужую публичную жизнь.
Да, собственно, и текст-то не об оценках публичных людей.
Скорее, о том, как иногда незнакомые люди, даже если чисто формально внешне они тебе «знакомы», хотя бы как лицо на экране, проявляются неожиданно и приятно.
Когда неприятно — я и думать забываю. Априори принимая, что все мы так себе, искренне восхищаюсь, когда оказывается, что есть еще люди, есть! Приятнее удивляться хорошему, ибо плохому даже и не получается уже.
Итак, о хорошем.
Есть люди, которые умеют писать кратко, емко и элегантно. Не как Чехов, потому что я Чехова не люблю и им не восхищаюсь, он исключительный мизантроп, а именно кратко, емко и элегантно.
Я завидую способности донести короткой фразой широкую и глубокую мысль, потому что это и есть искусство. Когда ты не чувствуешь, что эти несколько строк полировали масляной ветошью, когда не высасывали из пальца, не пытались красоваться и поворачиваться особо удачным пассажем к публике. Просто написали и получилось черт знает как хорошо!
Для меня литературный талант — это умение изложить свою мысль письменно. Богатым, полным вплоть до любой лексики, изысканным и умным языком.
Многие умеют болтать так, что просто закачаешься. Болтать, кстати, куда проще. Разговорная речь, имидж и харизма, «цитаты из классиков» - и вот перед нами герой, завоевывающий аудиторию одним только отточенным приветственным словом.
А посади этого же героя перед чистым листом и оставь наедине с собой без зрителей, цитатников и зеркала, без звуков собственного мягко льющегося баритона и эмоциональных масок - и все, приехали. Косноязычное убогое существо. Ни орфографии, ни пунктуации, ни лексики, ни стиля. О мыслях вообще молчу. Откуда им?
Правда, бывают герои, которые и говорить горазды, и изложить письменно в состоянии. Яркие, как павлины, во всем. Но читаешь и понимаешь — где-то тебя наебали. Не может быть письменная и устная речь уравнена. Разные это виды приложения языкового таланта. Начни говорить, как пишешь, — зануда. Начни писать, как говоришь, - «артист разговорного жанра», не более.
Но мы отвлеклись. Я о краткости, которая мне не дается.
Освоила твиттер, но скучно. Захожу, вызываю окошко и честно впихиваю мысль в 160 символов, отправляю. Зачем мне это?
В ЖЖ по-другому, есть, где развернуться, но чаще всего лень. Коротких постов не получается, на длинные не хватает терпения.
А тут заходишь в ФБ, читаешь чей-то статус и понимаешь — талантище!
Имя будет позже, пока — размышления.
Вообще, писать народ не умеет, хоть и любит до умопомрачения читателя. На тысячи пишущих — 1-2 имеют право вообще обращаться со словом, как с инструментом, для создания литературы. Остальным надо бы запретить, а еще лучше — перевести на другую знаковую систему, вроде смайлов. Впрочем, к тому и идем.
Итак, смотрю я на публичного человека и всегда с изрядной долей скепсиса думаю: ах, как он красиво говорит, а что стоит за этим? А потом вдруг читаю его в интернете и понимаю: стоит за этим. И как стоит!
Так я «раскопала» для себя Виктора Топаллера. Сначала — интервью с Синельниковым, потом — сайт с «Анкетой», статьями, «Полным Шаломом». И все, пропала Кошка, влюбилась! :)
А влюбить меня в себя — это с моим снобистским образованием и недостижимой для большинства самооценкой социопата, доложу я вам, задача для виртуоза. Чтобы я прочитала и сказала: да, это мое... По пальцам пересчитать авторов (беллетристика не в счет!).
В общем, у меня очередное увлечение «словом». Найденный на просторах Интернета автор неожиданно с первой же фразы оказался блестящим писателем с чеховской краткостью, лишенной презрения к человеку, и на удивление «соратником» в своих высказываниях об устройстве мира. Я бы сказала: у меня с ним совпали грани мироощущения и мировосприятия.
Получаю тонкое и изысканное литературное наслаждение, читая умные и талантливые статусы Льва Новожёнова в Фейсбуке. Именно тонкое и изысканное. И это — редчайшее явление в моей жизни, за что господину Новожёнову отдельное мое филологическое спасибо.
Везет же мне на открытия!
среда, 7 ноября 2012 г.
Брейвики всех мастей
"Московский убийца оказался "русским Брейвиком" и человеконенавистником" сообщают нам заголовки электронных СМИ. Да, не сто человек, а всего лишь пять... Всего лишь! И пресса не особо убивается и общественность вяло реагирует. А что вы хотите - мегаполис! Тут мало кто людей любит, и если нет повальной бойни, то лишь потому, что оружие под запретом и трусоваты малость.
И не надо прикрываться гуманизмом и христианством. Последние 2000 лет и еще чуть-чуть человечество распустилось донельзя!
Мой идеал - Ветхий завет. Никаких тебе глупостей в виде ханжеского человеколюбия. Если знаешь, что за твоей семьей придут - не полезешь с автоматом ни в дома, ни в офисы, ни в торговые центры и концертные залы, ни на площади и в парки. Ибо единственное, чего боится человек, - это того, что делает с людьми сам. Убивает - боится смерти. Лжет - боится, что все вокруг врут. Предает - одержим параноей.
Нашего бы новоявленного гитлера да в руки родных и близких убитых... Десять человек поскромничают, а одиннадцатый отправит к праотцам и плакать не будет.
А сейчас начнется правосудие с итоговым результатом - несколько лет колонии строгого режима.
А по мне - как бешеных собак, и пули не жалко. И не надо откладывать на потом, а то вступят психиатры, апелляции, кассации, амнистии...
Я собак люблю, но когда у некоторых сносит голову начисто и мирный песик под сто кг весом кидается на хозяйских детей - ничего, кроме дробовика, в руки не идет. Это и есть гуманизм - не позволять жить таким убийцам, не брать на себя грех вводить в искушение следующего готовящегося вершить высший суд над невинными, над "человеческим материалом", над "низшими".
Один выстрел - и другим не повадно будет. Потому что им не страшно в христианском аду будущей жизни, но за эту, земную, сладкую, где можно манифесты писать и наслаждаться предсмертными судорогами умирающих и вечными муками потерявших близких, они цепляются. И в камере им очень даже неплохо носить гордое звание "человек" и жить на деньги налогоплательщиков, часть из которых перечисляют и эти самые родственники убитых. Не особый ли это цинизм, а?
Так что я тоже людей не люблю. Прямо скажем - ненавижу. И не стесняюсь этого.
Одних за то, что мотают сопли с этикой пополам, пока их родные не оказываются под пулями. Других...
Других и людьми-то не назовешь. Им нет названия в живом мире.
И не надо прикрываться гуманизмом и христианством. Последние 2000 лет и еще чуть-чуть человечество распустилось донельзя!
Мой идеал - Ветхий завет. Никаких тебе глупостей в виде ханжеского человеколюбия. Если знаешь, что за твоей семьей придут - не полезешь с автоматом ни в дома, ни в офисы, ни в торговые центры и концертные залы, ни на площади и в парки. Ибо единственное, чего боится человек, - это того, что делает с людьми сам. Убивает - боится смерти. Лжет - боится, что все вокруг врут. Предает - одержим параноей.
Нашего бы новоявленного гитлера да в руки родных и близких убитых... Десять человек поскромничают, а одиннадцатый отправит к праотцам и плакать не будет.
А сейчас начнется правосудие с итоговым результатом - несколько лет колонии строгого режима.
А по мне - как бешеных собак, и пули не жалко. И не надо откладывать на потом, а то вступят психиатры, апелляции, кассации, амнистии...
Я собак люблю, но когда у некоторых сносит голову начисто и мирный песик под сто кг весом кидается на хозяйских детей - ничего, кроме дробовика, в руки не идет. Это и есть гуманизм - не позволять жить таким убийцам, не брать на себя грех вводить в искушение следующего готовящегося вершить высший суд над невинными, над "человеческим материалом", над "низшими".
Один выстрел - и другим не повадно будет. Потому что им не страшно в христианском аду будущей жизни, но за эту, земную, сладкую, где можно манифесты писать и наслаждаться предсмертными судорогами умирающих и вечными муками потерявших близких, они цепляются. И в камере им очень даже неплохо носить гордое звание "человек" и жить на деньги налогоплательщиков, часть из которых перечисляют и эти самые родственники убитых. Не особый ли это цинизм, а?
Так что я тоже людей не люблю. Прямо скажем - ненавижу. И не стесняюсь этого.
Одних за то, что мотают сопли с этикой пополам, пока их родные не оказываются под пулями. Других...
Других и людьми-то не назовешь. Им нет названия в живом мире.
вторник, 6 ноября 2012 г.
Ни о чем и обо всем
Спасибо всем, кто поздравил, в урочное ли время или позже - это не так важно.
Я почти месяц не пишу - не хочется. Вернее, не о чем, а потому не хочется тратить энергию абы на что. Политика, экономика, стихия и многое из материального и нематериального мира волнует меня постольку поскольку. Столкнулась - взволновалась, отошла на минутку - забыла.
Моей эмоциональности на внешние события хватает на один небольшой всплекс, донести который до бумаги или клавиатуры не представляется возможным, ибо эмоции утекают, как вода сквозь сито, и снова остаешься кристальной чистой и не наполненной впечатлениями, неспособными глубоко тронуть.
Во внутреннем мире тоже затишье. Перед бурей ли или перед дальней дорогой - не знаю. Спокойно, безоблачно, легкая дымка воспоминаний - не более.
И тем не менее - не скучно, ни единого часа ни с собой, ни с миром.
Все, что должно было окончиться - подошло к своему логическому концу без боли и рыданий.
Все, чему суждено начаться, если суждено, ожидается с интересом, но без завышенных требований к себе, к другим, к будущему.
Время для размышлений в фоновом режиме. Именно так - в фоновом. Мыслей, облеченных в слова, почти нет, как нет и пустых слов.
Много прочитано, и вот сейчас хочется поставить точку, хотя меня учили дочитывать до конца. Я и хочу дочитать до конца, но устала. Устала от Маркеса и его "Любви во время чумы". Мне его оказалось много. Избыток красок, картинок, жанровых сцен, перебор с эмоциями, сексом, скользящей по кромке повествования психологии героев, сенсорики и скрытых диалогов. Две трети прочитаны, и почти ясно, во что выльется эта странная жизнь персонажей, хоть я и не из этих дамочек, кто досматривает порно до конца, чтобы узнать, женится на "жертве" коварный соблазнитель или нет. Здесь на ком только соблазнитель не женился, что даже меня стало мутить от его половых изысканий.
Я знаю, почему мне много Маркеса. Слишком панорамный мир, все время в деталях, как сквозь увеличительное стекло. Моя привычка читать много и не отрываясь на пустячную жизнь вовне не дает мне времени подумать.
Привычка много и залпом читать осталась из прошлой жизни. А уединяться и думать - из этой, настоящей.
Так и есть, мы не успеваем думать или не хотим успевать думать. Нас несет мутный поток незначительных событий, для которых мы постоянно ищем время, а его трагически не хватает. И мы невротизируемся ускользающим временем и не останавливаемся все равно.
Мы осели в мегаполисах, где даже запершись в своей квартире, ты живешь общественной жизнью вместе с соседской девчонкой, наяривающей гаммы, с перфоратором выходного дня, с сигнализациями всей округи, со скрипящей крышкой мусоропровода и дробью каблуков на лестнице, пока Мослифт улучшает наши условия жизни.
Я откладываю Маркеса и не хочу читать о чужой любви ни во время чумы, ни во время войны, ни в какое другое время. Я хочу думать о ни чем. Это состояние "думанья ни о чем и обо всем сразу" - жизнь в коконе за неделю, за день, за миг до того, как можно будет вырваться на свободу и расправить крылья. Пусть всего на день, или на полтора года, или до того самого конца, дата которого неизвестна.
Еще недавно мне казалось, что я потеряла любовь. Но по зрелом размышлении я поняла, что я всего лишь оставила мужчину, который сам по себе не был любовью. Я продолжила любить того, кого встретила. Я разлюбила того, от кого ушла. И это два разных человека, к которым я испытываю совершенно различные чувства.
Вот, захотелось вспомнить, как в июне прошлого года в письме к другу я написала мудрую вещь, которую чуть не забыла за перипетиями любовных переживаний.
"Любимого Мужчину потерять невозможно, если любишь сама. Ты же знаешь, о ком речь, и догадываешься, что меня не балуют вниманием и не облизывают, как львицу с картинки? Большая часть моей жизни идет в моем внутреннем мире. Когда я с ним - все потрясающе. Когда я без него - кажется, что жизнь во мне засыпает. Впрочем, это выбор Мужчины - принимать или не принимать любовь, выбор Женщины - отдавать, ждать и надеяться. Я точно знаю, кто для меня этот человек (оказалось, это можно понять в первую секунду знакомства!), я никого так не любила, то есть я понятия не имела, что бывают чувства такой глубины, и я за него восемь своих кошачьих жизней готова отдать, не задумавшись ни на секунду. Никто не примет моей жертвы в обмен на чудо, и ему моя преданность ничем не поможет, не избавит от болезней, не сделает моложе... Хочу ли я что-то взамен своего чувства? Иногда бывать рядом. Просто рядом, ни на что не рассчитывая и ни к чему не обязывая. Меня восхищают его достоинства и не шокируют его недостатки. Мне совершенно без разницы его звания и регалии, его ролексы и банковские счета. Я радуюсь его успехам и переживаю за его здоровье, я желаю ему самых лучших женщин и самых больших побед. И я вижу, как он одинок со всеми своими соратниками и девочками, в своей чудесной, но пустой квартире, где его никто не встречает. Я взрослая львица, я ждала его всю жизнь, не такого, как он, а именно его, и я бы осталась ждать его вечерами до конца тысячелетия, стоит ему захотеть. Я была готова к этой встрече и потому вижу больше, чем он может позволить себе сказать вслух. И ничего из этого я не могу сказать ему сама, потому что знаю, что такие чувства пугают, когда ты не можешь хотя бы в малой степени их разделить. Но не в моей власти любить иначе или меньше или сделать его счастливым. И если я в один из вечеров оказываюсь в круге его интересов - это уже мое крохотное и безграничное счастье. Когда он совсем перестанет замечать меня - со мной останутся мои воспоминания и моя любовь, о которой я никогда ему не напомню. Поэтому могу ли я потерять его? Физически - да, может, в эту минуту уже теряю. В душе - нет, и тогда не имеет значения, где я буду обретаться свободной львицей. Если не прижавшись к нему, не кошкой на его коленях, не той, с кем тепло, когда она обнимает под утро, печатает письмо министру, складывает в чемодан рубашки или говорит, что ужасно соскучилась, тогда вообще хоть на другой планете. А позовет - я и с другой планеты примчусь, кто меня удержит?"
С того момента утекло столько месяцев и событий, а все актуально - для Того Мужчины. Не для этого.
Но того уже нет, и возвращаться некуда, и переживать не о чем.
Есть воспоминания, есть любовь, живущая сама по себе, не привязанная к чьему-то реальному телу, голосу, взгляду.
Я ничего не потеряла, я осталась собой. Мне не случилось изменить себе и даже изменить себя в угоду мнению, что так любить нельзя.
Можно.
Можно брать на себя чужую боль и видеть странные зубцы на своей кардиограмме. Можно просыпаться посреди ночи, понимая, что это не моя бессоница. Можно взрываться яростью на ровном месте, изумляясь, откуда взялся этот черный фонтан.
Можно любить так, как многим и не снилось, жить, не экономя на эмоциях, на боли и радости, вызывая острое чувство зависти у окружающих, замешенное на непонимании, осуждении, нереализованных страстях и тайных мечтах.
А потом просто уйти, прожив все, что положено и отмерено, заповедано и предначертано.
Мне достаточно лет, чтобы позволить себе думать, а не впечатляться, наслаждаться, а не изводить себя чужими мнениями обо мне, отпускать все, что не нужно, и удерживать то, что стоит того.
Любовь того стоит. А люди... далеко не всегда.
Я привязываюсь легко, я без особого страха вступаю в близкие отношения, я без сожаления испытываю все, что стоит испытать, прикасаясь к жизни другого человека.
Меня недавно спросили в очень приватной беседе: со всеми ли я так откровенна. И надо было бы ответить: ну что ты, только с тобой, ибо это особая степень доверия... А я сказала правду: со всеми, да.
Нет смысла быть не откровенной, нет смысла терять время и жизнь на придумывание себя, барьерчиков, масок, отговорок и попыток угодить.
Я в разговорах и в текстах откровенна настолько, насколько я откровенна наедине с собой в постели, в ванной, перед зеркалом, за рулем.
Я не пытаюсь понравиться и не пишу для других. Я нисколько не альтруистка и не вижу никакого интереса делать что-то для других, если это не нужно мне, заставляет меня сожалеть о времени или усилиях.
Я просто думаю, и говорю, что думаю, и пишу, что думаю, и делаю, что думаю.
Ибо когда-то я писала на филфаке диплом на тему "Этика речевых отношений в Библии" и с того времени знаю, что разницы между мыслью, словом и делом нет. Все материально, все существует в реальности, все сбывается, стоит приложить мысленное, словестное или физическое усилие.
Это безумно интересно и удобно - жить собой и для себя. И в периоды любовного томления, страсти и самоотдачи, и в периоды душевного смятения и внешних потерь, и в периоды тихого плаванья в волнах размышлений.
Мне пора идти менять паспорт на окончательный и бесповоротный вариант с той фотографией, где я уже много лет отвечаю за собственное лицо и буду отвечать до последнего дня, когда этот паспорт обменяют кому-то из моих сыновей на свидетельство о смерти. Мне нравится и эта смена паспорта с той же фамилией, с которой я проживу до конца. И с этой новой, еще не сделанной фотографией, где я буду очень молодой через 10 или через 30 лет, если доживу. И с этими привычным числом в октябре, которое я не праздную, а проживаю так же, как и другие дни. Мне нет смысла что-то осознавать накануне, подводить итоги, делать акценты на цифрах. Я так живу каждый день, независимо от времени года или суток.
Иногда я пишу что-то, что увеличивает поток френдов в моей статистике сайта, иногда, когда я резка и нелитературна, число друзей резко идет вниз. Все это не так существенно, как то, что я в каждой строчке, написанной за два года, вижу себя, узнаю себя, расту и продолжаю расти.
И люблю быть собой. И люблю быть. И люблю.
Я почти месяц не пишу - не хочется. Вернее, не о чем, а потому не хочется тратить энергию абы на что. Политика, экономика, стихия и многое из материального и нематериального мира волнует меня постольку поскольку. Столкнулась - взволновалась, отошла на минутку - забыла.
Моей эмоциональности на внешние события хватает на один небольшой всплекс, донести который до бумаги или клавиатуры не представляется возможным, ибо эмоции утекают, как вода сквозь сито, и снова остаешься кристальной чистой и не наполненной впечатлениями, неспособными глубоко тронуть.
Во внутреннем мире тоже затишье. Перед бурей ли или перед дальней дорогой - не знаю. Спокойно, безоблачно, легкая дымка воспоминаний - не более.
И тем не менее - не скучно, ни единого часа ни с собой, ни с миром.
Все, что должно было окончиться - подошло к своему логическому концу без боли и рыданий.
Все, чему суждено начаться, если суждено, ожидается с интересом, но без завышенных требований к себе, к другим, к будущему.
Время для размышлений в фоновом режиме. Именно так - в фоновом. Мыслей, облеченных в слова, почти нет, как нет и пустых слов.
Много прочитано, и вот сейчас хочется поставить точку, хотя меня учили дочитывать до конца. Я и хочу дочитать до конца, но устала. Устала от Маркеса и его "Любви во время чумы". Мне его оказалось много. Избыток красок, картинок, жанровых сцен, перебор с эмоциями, сексом, скользящей по кромке повествования психологии героев, сенсорики и скрытых диалогов. Две трети прочитаны, и почти ясно, во что выльется эта странная жизнь персонажей, хоть я и не из этих дамочек, кто досматривает порно до конца, чтобы узнать, женится на "жертве" коварный соблазнитель или нет. Здесь на ком только соблазнитель не женился, что даже меня стало мутить от его половых изысканий.
Я знаю, почему мне много Маркеса. Слишком панорамный мир, все время в деталях, как сквозь увеличительное стекло. Моя привычка читать много и не отрываясь на пустячную жизнь вовне не дает мне времени подумать.
Привычка много и залпом читать осталась из прошлой жизни. А уединяться и думать - из этой, настоящей.
Так и есть, мы не успеваем думать или не хотим успевать думать. Нас несет мутный поток незначительных событий, для которых мы постоянно ищем время, а его трагически не хватает. И мы невротизируемся ускользающим временем и не останавливаемся все равно.
Мы осели в мегаполисах, где даже запершись в своей квартире, ты живешь общественной жизнью вместе с соседской девчонкой, наяривающей гаммы, с перфоратором выходного дня, с сигнализациями всей округи, со скрипящей крышкой мусоропровода и дробью каблуков на лестнице, пока Мослифт улучшает наши условия жизни.
Я откладываю Маркеса и не хочу читать о чужой любви ни во время чумы, ни во время войны, ни в какое другое время. Я хочу думать о ни чем. Это состояние "думанья ни о чем и обо всем сразу" - жизнь в коконе за неделю, за день, за миг до того, как можно будет вырваться на свободу и расправить крылья. Пусть всего на день, или на полтора года, или до того самого конца, дата которого неизвестна.
Еще недавно мне казалось, что я потеряла любовь. Но по зрелом размышлении я поняла, что я всего лишь оставила мужчину, который сам по себе не был любовью. Я продолжила любить того, кого встретила. Я разлюбила того, от кого ушла. И это два разных человека, к которым я испытываю совершенно различные чувства.
Вот, захотелось вспомнить, как в июне прошлого года в письме к другу я написала мудрую вещь, которую чуть не забыла за перипетиями любовных переживаний.
"Любимого Мужчину потерять невозможно, если любишь сама. Ты же знаешь, о ком речь, и догадываешься, что меня не балуют вниманием и не облизывают, как львицу с картинки? Большая часть моей жизни идет в моем внутреннем мире. Когда я с ним - все потрясающе. Когда я без него - кажется, что жизнь во мне засыпает. Впрочем, это выбор Мужчины - принимать или не принимать любовь, выбор Женщины - отдавать, ждать и надеяться. Я точно знаю, кто для меня этот человек (оказалось, это можно понять в первую секунду знакомства!), я никого так не любила, то есть я понятия не имела, что бывают чувства такой глубины, и я за него восемь своих кошачьих жизней готова отдать, не задумавшись ни на секунду. Никто не примет моей жертвы в обмен на чудо, и ему моя преданность ничем не поможет, не избавит от болезней, не сделает моложе... Хочу ли я что-то взамен своего чувства? Иногда бывать рядом. Просто рядом, ни на что не рассчитывая и ни к чему не обязывая. Меня восхищают его достоинства и не шокируют его недостатки. Мне совершенно без разницы его звания и регалии, его ролексы и банковские счета. Я радуюсь его успехам и переживаю за его здоровье, я желаю ему самых лучших женщин и самых больших побед. И я вижу, как он одинок со всеми своими соратниками и девочками, в своей чудесной, но пустой квартире, где его никто не встречает. Я взрослая львица, я ждала его всю жизнь, не такого, как он, а именно его, и я бы осталась ждать его вечерами до конца тысячелетия, стоит ему захотеть. Я была готова к этой встрече и потому вижу больше, чем он может позволить себе сказать вслух. И ничего из этого я не могу сказать ему сама, потому что знаю, что такие чувства пугают, когда ты не можешь хотя бы в малой степени их разделить. Но не в моей власти любить иначе или меньше или сделать его счастливым. И если я в один из вечеров оказываюсь в круге его интересов - это уже мое крохотное и безграничное счастье. Когда он совсем перестанет замечать меня - со мной останутся мои воспоминания и моя любовь, о которой я никогда ему не напомню. Поэтому могу ли я потерять его? Физически - да, может, в эту минуту уже теряю. В душе - нет, и тогда не имеет значения, где я буду обретаться свободной львицей. Если не прижавшись к нему, не кошкой на его коленях, не той, с кем тепло, когда она обнимает под утро, печатает письмо министру, складывает в чемодан рубашки или говорит, что ужасно соскучилась, тогда вообще хоть на другой планете. А позовет - я и с другой планеты примчусь, кто меня удержит?"
С того момента утекло столько месяцев и событий, а все актуально - для Того Мужчины. Не для этого.
Но того уже нет, и возвращаться некуда, и переживать не о чем.
Есть воспоминания, есть любовь, живущая сама по себе, не привязанная к чьему-то реальному телу, голосу, взгляду.
Я ничего не потеряла, я осталась собой. Мне не случилось изменить себе и даже изменить себя в угоду мнению, что так любить нельзя.
Можно.
Можно брать на себя чужую боль и видеть странные зубцы на своей кардиограмме. Можно просыпаться посреди ночи, понимая, что это не моя бессоница. Можно взрываться яростью на ровном месте, изумляясь, откуда взялся этот черный фонтан.
Можно любить так, как многим и не снилось, жить, не экономя на эмоциях, на боли и радости, вызывая острое чувство зависти у окружающих, замешенное на непонимании, осуждении, нереализованных страстях и тайных мечтах.
А потом просто уйти, прожив все, что положено и отмерено, заповедано и предначертано.
Мне достаточно лет, чтобы позволить себе думать, а не впечатляться, наслаждаться, а не изводить себя чужими мнениями обо мне, отпускать все, что не нужно, и удерживать то, что стоит того.
Любовь того стоит. А люди... далеко не всегда.
Я привязываюсь легко, я без особого страха вступаю в близкие отношения, я без сожаления испытываю все, что стоит испытать, прикасаясь к жизни другого человека.
Меня недавно спросили в очень приватной беседе: со всеми ли я так откровенна. И надо было бы ответить: ну что ты, только с тобой, ибо это особая степень доверия... А я сказала правду: со всеми, да.
Нет смысла быть не откровенной, нет смысла терять время и жизнь на придумывание себя, барьерчиков, масок, отговорок и попыток угодить.
Я в разговорах и в текстах откровенна настолько, насколько я откровенна наедине с собой в постели, в ванной, перед зеркалом, за рулем.
Я не пытаюсь понравиться и не пишу для других. Я нисколько не альтруистка и не вижу никакого интереса делать что-то для других, если это не нужно мне, заставляет меня сожалеть о времени или усилиях.
Я просто думаю, и говорю, что думаю, и пишу, что думаю, и делаю, что думаю.
Ибо когда-то я писала на филфаке диплом на тему "Этика речевых отношений в Библии" и с того времени знаю, что разницы между мыслью, словом и делом нет. Все материально, все существует в реальности, все сбывается, стоит приложить мысленное, словестное или физическое усилие.
Это безумно интересно и удобно - жить собой и для себя. И в периоды любовного томления, страсти и самоотдачи, и в периоды душевного смятения и внешних потерь, и в периоды тихого плаванья в волнах размышлений.
Мне пора идти менять паспорт на окончательный и бесповоротный вариант с той фотографией, где я уже много лет отвечаю за собственное лицо и буду отвечать до последнего дня, когда этот паспорт обменяют кому-то из моих сыновей на свидетельство о смерти. Мне нравится и эта смена паспорта с той же фамилией, с которой я проживу до конца. И с этой новой, еще не сделанной фотографией, где я буду очень молодой через 10 или через 30 лет, если доживу. И с этими привычным числом в октябре, которое я не праздную, а проживаю так же, как и другие дни. Мне нет смысла что-то осознавать накануне, подводить итоги, делать акценты на цифрах. Я так живу каждый день, независимо от времени года или суток.
Иногда я пишу что-то, что увеличивает поток френдов в моей статистике сайта, иногда, когда я резка и нелитературна, число друзей резко идет вниз. Все это не так существенно, как то, что я в каждой строчке, написанной за два года, вижу себя, узнаю себя, расту и продолжаю расти.
И люблю быть собой. И люблю быть. И люблю.
вторник, 16 октября 2012 г.
Кадима, Кошка!
Знаете в чем уникальность дружбы двух совершенно разных людей, смотрящих в одну сторону?
В точности формулировок, до поры недоступной пониманию другого. До поры.
Мы разворачиваем картину мира одну и ту же, но смотрим на нее с разных ракурсов, и умение донести свое видение до друга, чтобы он попытался увидеть то, что видишь ты, - это высший пилотаж.
А еще высший пилотаж - захотеть увидеть, оторваться от своей подзорной трубы, ограничившей мир узким коридором направления зрения, и посмотреть широко и бесстрашно.
Не всегда нравится? Да. Не всегда понятно? Есть такое дело. Не всегда хочется выбираться из своих рамок?
- Оторви свою задницу от дивана, хватит рефлексировать, подойди сюда и посмотри. Разве ты не видишь, умная глупая Кошка?..
И что-то такое проясняется, проступает...
Я могу остаться при своем мнении, я могу сердиться и спорить, но моя картина мира уже изменилась, потому что я услышала и впустила твое мнение в свое подсознание. Я доверяю твоей картине мира, и, накладывая трафареты нашего опыта и знаний друг на друга, мы обретаем новые черты в привычном.
Вообще, умение увидеть жизнь с непривычной стороны - это дар. Он завораживает не меньше, чем искусство.
Казалось бы - софистика: "Все спорят, что было раньше, курица или яйцо! Динозавры!" - но мир вдруг повернулся другой гранью. Интересно же! Куры мельчают, споры мельчают... Динозавры!
Иногда важное говорится просто обыденно, в потоке рассказа о ежедневном... А я изумляюсь и впитываю... И расту.
Спасибо тебе, дружище, что учишь меня видеть!
"Все еще только начинается, Кошка. Кадима! Ясно?!" (с)
В точности формулировок, до поры недоступной пониманию другого. До поры.
Мы разворачиваем картину мира одну и ту же, но смотрим на нее с разных ракурсов, и умение донести свое видение до друга, чтобы он попытался увидеть то, что видишь ты, - это высший пилотаж.
А еще высший пилотаж - захотеть увидеть, оторваться от своей подзорной трубы, ограничившей мир узким коридором направления зрения, и посмотреть широко и бесстрашно.
Не всегда нравится? Да. Не всегда понятно? Есть такое дело. Не всегда хочется выбираться из своих рамок?
- Оторви свою задницу от дивана, хватит рефлексировать, подойди сюда и посмотри. Разве ты не видишь, умная глупая Кошка?..
И что-то такое проясняется, проступает...
Я могу остаться при своем мнении, я могу сердиться и спорить, но моя картина мира уже изменилась, потому что я услышала и впустила твое мнение в свое подсознание. Я доверяю твоей картине мира, и, накладывая трафареты нашего опыта и знаний друг на друга, мы обретаем новые черты в привычном.
Вообще, умение увидеть жизнь с непривычной стороны - это дар. Он завораживает не меньше, чем искусство.
Казалось бы - софистика: "Все спорят, что было раньше, курица или яйцо! Динозавры!" - но мир вдруг повернулся другой гранью. Интересно же! Куры мельчают, споры мельчают... Динозавры!
Иногда важное говорится просто обыденно, в потоке рассказа о ежедневном... А я изумляюсь и впитываю... И расту.
Спасибо тебе, дружище, что учишь меня видеть!
"Все еще только начинается, Кошка. Кадима! Ясно?!" (с)
О сильньх мужчинах
Сильными мужчинами не становятся - ими рождаются. Сила - внутренний стержень, порой спрятанный за дипломатичностью и внешней интеллигентностью, умением вовремя отступить, чтобы получить желаемое завтра, но в любом случае - получить.
Старость не делает сильных мужчин слабыми. Увядание внешнее никогда не сломает дух сильного, она лишь заострит какие-то черты или сгладит какие-то углы, поменяет внешний рельеф, придаст четкость рельефу внутреннему.
Если в старости человек ослабел духом - посмотрите внимательнее. Может быть то, что вы считали силой, было лишь амбициями, пылью в глаза, обронзовением внешним, скрывающим внутреннюю пустоту и мягкотелость.
Вызов миру и нахрапистость в достижении целей, пойманный за хвост успех и купленные достижениями женщины иногда говорят лишь о трусости быть незамеченным и самоутверждении слабого среди слабых, о неумении принять себя настоящим и ложных идеалах, а не о мужественности и глубине. Как дворовая шавка кидается на прохожих, заливаясь отчаянным лаем. Остановитесь и посмотрите ей в глаза, и вы сразу увидите истерику неудачника и поджатый хвост. Тявкают только пустобрехи, мастифы убивают молча.
Сильные в старости не ломаются, они матереют. Промахнувшийся Акелла - все равно вожак стаи. Мертвый волк остается волком. Шакал, возглавивший стаю прихвостней, все равно шакал и умрет, поедая падаль.
Иногда всего этого хочется не видеть... Но приходится.
Время взрослеть.
Старость не делает сильных мужчин слабыми. Увядание внешнее никогда не сломает дух сильного, она лишь заострит какие-то черты или сгладит какие-то углы, поменяет внешний рельеф, придаст четкость рельефу внутреннему.
Если в старости человек ослабел духом - посмотрите внимательнее. Может быть то, что вы считали силой, было лишь амбициями, пылью в глаза, обронзовением внешним, скрывающим внутреннюю пустоту и мягкотелость.
Вызов миру и нахрапистость в достижении целей, пойманный за хвост успех и купленные достижениями женщины иногда говорят лишь о трусости быть незамеченным и самоутверждении слабого среди слабых, о неумении принять себя настоящим и ложных идеалах, а не о мужественности и глубине. Как дворовая шавка кидается на прохожих, заливаясь отчаянным лаем. Остановитесь и посмотрите ей в глаза, и вы сразу увидите истерику неудачника и поджатый хвост. Тявкают только пустобрехи, мастифы убивают молча.
Сильные в старости не ломаются, они матереют. Промахнувшийся Акелла - все равно вожак стаи. Мертвый волк остается волком. Шакал, возглавивший стаю прихвостней, все равно шакал и умрет, поедая падаль.
Иногда всего этого хочется не видеть... Но приходится.
Время взрослеть.
В преддверии юбилея
Неделя прозрений и стремительного взросления - и я уже даже перестала удивляться себе. Все всегда дается вовремя, даже подарки от судьбы ко дню рождения. Не всегда подарок - это приобретение, иногда - это потеря. Заберите от меня то, что мне не нужно: пройденные мечты, прожитые ситуации, зависшие нереализуемые проекты. Освободите меня - и я буду благодарна. Или дайте мне силы - и я буду благодарна и распоряжусь ими сама с максимальной пользой.
Услышали, поняли правильно, посодействовали. Надеюсь, не подвела. С чувством отправляю наверх свое искреннее "спасибо".
Как ни странно, даже дружба подверглась испытанию. И если друг этого не заметил - снова мое "спасибо" наверх. И безмерная благодарность ему, что он так мудро и с такой неподдельной любовью (слово, разрешенное у нас только в моем исполнении), показал мне, что я нужна сама по себе, а не как носитель идей дружбы и, тем более, творитель поступков, которые со стороны смотрятся... мягко говоря экстравагантно.
Это же надо, чтобы письма значили так много в мире мгновенных сообщений ни о чем, пустой болтовни в чатах, деловых звонков, формальных демонстраций в социальных сетях... Письма о внутреннем мире. О взгляде из внутреннего мира. Кому он нужен, мой внутренний мир? Зачем он другому человеку?
А вот же, нужен, и счет листков давно уже идет на сотни.
И совершенно без напряга я повторяю одно и то же, но все сотни раз разными словами, и мне не надоедает повторять, как я люблю, ценю, как благодарна... А на том конце мира, кажется, все еще готовы слушать...
Сворачиваюсь кошкой на коленях и мурлычу: ты лучший, ты замечательный... И все время прислушиваюсь к себе. Нет фальши. И он слышит - нет фальши.
Пиши, Кошка, пиши! Люби, Кошка, люби! Есть достойные искренности люди. Тебе повезло, Кошка, мало кому так везет по жизни, как тебе. Цени, Кошка, цени! Помни, что мир хрупок, жизнь обрывается там и тогда, когда не ждешь. Помни о тех, кто тебя любит, сейчас, не завтра, не тогда, когда они уйдут. И не думай, что они скажут о тебе, когда уйдешь ты. Живи так, чтобы они промолчали и оставили тебя для себя.
Подумалось о памятниках. Недавно гуляла по Востряковскому, читала имена, надписи, смотрела на фотографии. Нет, не надо мне могилки и эпитафии на ней. Не хочу формального "любим, помним, скорбим".
Если и хочется эпитафии, то не такой. В стиле нашей переписки, неформальной, как умеет мой далекий друг.
С другой стороны, где ее высекать, ежели я от могил и фараоновых пирамид отказалась заранее? Можно, конечно, попросить Маринку продекламировать что-нибудь из гениально-язвительного друга над обрывом в Натании и интенсивно потрясти урной с моим прахом, но у нее не получится пафосно, позорно смажет всю картину причитаниями "на кого ж ты нас оставила"... Да и никто, кроме отдыхающих из бывшего СССР, которые станут материться про испачканное море и испортят торжественность момента, цитаты не услышит, не оценит витиеватость образа почившей Кошки.
Придется придумывать что-то компромиссное, но тоже неформальное.
И дожить до своих 120 без малого, чтобы убедиться в недавних выводах самостоятельно.
Впрочем, как пойдет.
Услышали, поняли правильно, посодействовали. Надеюсь, не подвела. С чувством отправляю наверх свое искреннее "спасибо".
Как ни странно, даже дружба подверглась испытанию. И если друг этого не заметил - снова мое "спасибо" наверх. И безмерная благодарность ему, что он так мудро и с такой неподдельной любовью (слово, разрешенное у нас только в моем исполнении), показал мне, что я нужна сама по себе, а не как носитель идей дружбы и, тем более, творитель поступков, которые со стороны смотрятся... мягко говоря экстравагантно.
Это же надо, чтобы письма значили так много в мире мгновенных сообщений ни о чем, пустой болтовни в чатах, деловых звонков, формальных демонстраций в социальных сетях... Письма о внутреннем мире. О взгляде из внутреннего мира. Кому он нужен, мой внутренний мир? Зачем он другому человеку?
А вот же, нужен, и счет листков давно уже идет на сотни.
И совершенно без напряга я повторяю одно и то же, но все сотни раз разными словами, и мне не надоедает повторять, как я люблю, ценю, как благодарна... А на том конце мира, кажется, все еще готовы слушать...
Сворачиваюсь кошкой на коленях и мурлычу: ты лучший, ты замечательный... И все время прислушиваюсь к себе. Нет фальши. И он слышит - нет фальши.
Пиши, Кошка, пиши! Люби, Кошка, люби! Есть достойные искренности люди. Тебе повезло, Кошка, мало кому так везет по жизни, как тебе. Цени, Кошка, цени! Помни, что мир хрупок, жизнь обрывается там и тогда, когда не ждешь. Помни о тех, кто тебя любит, сейчас, не завтра, не тогда, когда они уйдут. И не думай, что они скажут о тебе, когда уйдешь ты. Живи так, чтобы они промолчали и оставили тебя для себя.
Подумалось о памятниках. Недавно гуляла по Востряковскому, читала имена, надписи, смотрела на фотографии. Нет, не надо мне могилки и эпитафии на ней. Не хочу формального "любим, помним, скорбим".
Если и хочется эпитафии, то не такой. В стиле нашей переписки, неформальной, как умеет мой далекий друг.
С другой стороны, где ее высекать, ежели я от могил и фараоновых пирамид отказалась заранее? Можно, конечно, попросить Маринку продекламировать что-нибудь из гениально-язвительного друга над обрывом в Натании и интенсивно потрясти урной с моим прахом, но у нее не получится пафосно, позорно смажет всю картину причитаниями "на кого ж ты нас оставила"... Да и никто, кроме отдыхающих из бывшего СССР, которые станут материться про испачканное море и испортят торжественность момента, цитаты не услышит, не оценит витиеватость образа почившей Кошки.
Придется придумывать что-то компромиссное, но тоже неформальное.
И дожить до своих 120 без малого, чтобы убедиться в недавних выводах самостоятельно.
Впрочем, как пойдет.
воскресенье, 14 октября 2012 г.
Нецензурная воскресная сказочка на ночь для больших мальчиков и девочек
Нежная Фея, оставившая трусливого Дракона раз и навсегда, под его тяжелым взглядом выпорхнула из мрачной пещеры и, наслаждаясь обретенной свободой, оживляя своим волшебством даже бездушные камни и заставляя даже бревна вставать, с прощальной улыбкой обернулась на все еще вожделеющего упрямого Дракона. И тут услышала из поленницы придушенный сладострастный шепот крохотного гнилого сучка:
- Был бы я хуем, я бы тебя трахнул, но после дракона брезгую!
- Что это было? - вслух изумилась фея, потому что была умна, блестяще воспитана и никогда не опускалась до панибратства с дровами.
В нашей реальности ей следовало бы с разворота сказать: «Да ты стань хотя бы хуем, сучок!» и включить лежащую у входа в пещеру любимую бензопилу Дракона.
Но она беспечно пожала плечами и продолжила свой легкий путь, унося свое волшебство в будущее и отлучив от себя прошлое, которое в муках расставания корчилось позади. А брошенный Дракон и незамеченный сучок остались в недоумении и взаимной ненависти смотреть друг на друга.
Фея спешила в озаренное надеждой будущее и даже не услышала, как бесновался матом обретший дар речи старый Дракон, как взвизгнула бензопила, как запахло паленым деревом и пещера навсегда погрузилась в зловещую тишину.
Потому что в жизни выживает сильнейший, а в сказках - только достойный.
Маленькая нежная Фея, щедро дарящая любовь и желание жить, была достойна своего счастья. А эти два жалких хуя...
Да Бог с ними, с аллегориями! Спать пора!
суббота, 13 октября 2012 г.
Скажите ему
Кажется, я ухожу.
Вернее, я ухожу, но мне иногда кажется, что может случиться чудо, и я останусь. А с таким ощущением уходить трудно, я привыкла верить своей интуции. До конца я не уйду никогда, потому что воспоминания для меня - это почти такая же реальность, как существование или мечты. Но здесь и сейчас я ухожу. И если он солжет себе, что на то была моя воля, мой выбор, мой отказ от "аскетизма" - пусть эта ложь останется на его совести. Мы оба знаем правду.
Скажите ему кто-нибудь о том, что я ухожу. Я не могу сама. Глупо позвонить туда, где на столе две недели лежит мое письмо со словами "я никогда тебя не брошу" и "выброси сразу это письмо" будто на потеху приходящим шлюхам, и сказать: "и все-таки я ухожу, не звони мне больше". Такой жест похож на сценку из пошлого анекдота о протестующей жене, это не мой формат, я не жена, спасибо тебе Господи, и дешевых демонстраций не устраиваю даже перед зеркалом.
Скажите ему кто-нибудь, что я ухожу, чтобы вдруг он случайно не вспомнил, что я ему что-то пообещала насчет книги, или добавить текст в Википедию, или любить до конца жизни, или минет от бессонницы, что в общем-то совершенно равнозначно для того, кто считает, что его любят все. Если и есть что-то, в чем он в свои почти семьдесят пять не разбирается, так это всего лишь в людях и их чувствах. Но это такая несущественная мелочь...
Я не хочу, чтобы он звонил. Никогда больше. Ни через секретаршу, ни через шофера. Никаких писем "из приемной", никаких трезвых дозвонов "я хочу тебя видеть, приезжай" и пьяных "я хочу тебя выебать, приезжай".
Я не хочу его слышать и не хочу его видеть. Я не хочу до него дотрагиваться и не хочу о нем разговаривать.
Я хочу его помнить, и даже если не буду хотеть - ничего не выйдет. Так что помнить я хочу, с собой я честна.
Я хочу оставить его себе в воспоминаниях. И первую встречу в марте, и вторую в апреле, и первый секс в мае, и как ждала звонка семь недель с июня по август, как мчалась за полторы тысячи верст в сентябре, как верила в октябре, как обижалась и наслаждалась в ноябре, как расставалась до января, и как было горько в феврале, как вернулась в марте, и ждала в апреле, и недоумевала в мае, и то, как умирала в июне, и тогде же изменила судьбу, и была королевой, впервые была королевой по-настоящему, и ледяной июль с уверенностью, что это конец, с обещаниями себе и другу, что больше никогда... И то, как целомудренно обнимала в августе, как надеялась в сентябре и прожила лучшие часы своей жизни и худшие часы своей жизни, как сопереживала и не смела сказать, потому что сильный, потому что неоткуда взяться жалости, только желание подставить плечо и молча идти рядом. И никогда не забуду недавнюю пьяную ночь, последнюю, лучшую за все годы жизни, о которой и мечтать не могла...
А потом написала письмо...
Каждое слово - как капля крови. Как последний миг перед смертью. Дрожание тонкой перетянутой нити перед тем, как порваться.
И в тот момент, как оно легло на его стол - оно стало историей. Он не смог его прочитать.
"Мне тебя уже не надо..." Даже и добавить нечего, за меня уже все сказано и спето. На каждом жизненном этапе меня сопровождают чужие песни. Эту мне дали очень вовремя. "Мне тебя уже не надо, милый, и не оттого..."
Скажите ему, что я ушла, не ухожу. Или это он пошел дальше, а я осталась на пороге последнего утра, я не вступила в него, не писала письма со словами...
Перечитала... не вижу слов... только чувства россыпью букв... мокрые строчки... Ни одной ноты фальши, все - правда. И все - итог.
Я ушла. Я любила. Я не верю в чудо.
Скажите ему. Он ведь этого ждал, чтобы бросить мне вслед, что я такая же шлюха, как и все.
Я даже хуже, чем все. Я шлюха, которая любила и забрала свою любовь. Нет худшего предательства, если на столе лежит письмо, где все иначе.
Где все могло бы быть иначе, если бы мужчина был мужчиной и нашел в себе силы сказать: "ты не нужна мне, мы оставим все, как есть". Если бы смог быть честным хотя бы раз там, где ему не лгали ни разу. Если бы не оставил меня про запас на случай, когда другие шлюхи будут заняты или он уже будет не настолько востребован. Ближе к восьмидесяти? Или уже на девятом десятке?
Я не отказываюсь от своих слов, но я отказываюсь от листка бумаги на его столе. От предназначенной мне роли. От долгих лет ожидания без надежды. От насмешки над тремя десятками строк без подписи.
Скажите ему, что он старый дурак. И пусть Господь даст ему все, что я попросила для него у Стены Плача. Все, кроме меня.
Пусть живет счастливо. Потому что мне важно, чтобы мы оставались на одной планете. Все еще важно. Всегда будет важно. Я его любила.
Вернее, я ухожу, но мне иногда кажется, что может случиться чудо, и я останусь. А с таким ощущением уходить трудно, я привыкла верить своей интуции. До конца я не уйду никогда, потому что воспоминания для меня - это почти такая же реальность, как существование или мечты. Но здесь и сейчас я ухожу. И если он солжет себе, что на то была моя воля, мой выбор, мой отказ от "аскетизма" - пусть эта ложь останется на его совести. Мы оба знаем правду.
Скажите ему кто-нибудь о том, что я ухожу. Я не могу сама. Глупо позвонить туда, где на столе две недели лежит мое письмо со словами "я никогда тебя не брошу" и "выброси сразу это письмо" будто на потеху приходящим шлюхам, и сказать: "и все-таки я ухожу, не звони мне больше". Такой жест похож на сценку из пошлого анекдота о протестующей жене, это не мой формат, я не жена, спасибо тебе Господи, и дешевых демонстраций не устраиваю даже перед зеркалом.
Скажите ему кто-нибудь, что я ухожу, чтобы вдруг он случайно не вспомнил, что я ему что-то пообещала насчет книги, или добавить текст в Википедию, или любить до конца жизни, или минет от бессонницы, что в общем-то совершенно равнозначно для того, кто считает, что его любят все. Если и есть что-то, в чем он в свои почти семьдесят пять не разбирается, так это всего лишь в людях и их чувствах. Но это такая несущественная мелочь...
Я не хочу, чтобы он звонил. Никогда больше. Ни через секретаршу, ни через шофера. Никаких писем "из приемной", никаких трезвых дозвонов "я хочу тебя видеть, приезжай" и пьяных "я хочу тебя выебать, приезжай".
Я не хочу его слышать и не хочу его видеть. Я не хочу до него дотрагиваться и не хочу о нем разговаривать.
Я хочу его помнить, и даже если не буду хотеть - ничего не выйдет. Так что помнить я хочу, с собой я честна.
Я хочу оставить его себе в воспоминаниях. И первую встречу в марте, и вторую в апреле, и первый секс в мае, и как ждала звонка семь недель с июня по август, как мчалась за полторы тысячи верст в сентябре, как верила в октябре, как обижалась и наслаждалась в ноябре, как расставалась до января, и как было горько в феврале, как вернулась в марте, и ждала в апреле, и недоумевала в мае, и то, как умирала в июне, и тогде же изменила судьбу, и была королевой, впервые была королевой по-настоящему, и ледяной июль с уверенностью, что это конец, с обещаниями себе и другу, что больше никогда... И то, как целомудренно обнимала в августе, как надеялась в сентябре и прожила лучшие часы своей жизни и худшие часы своей жизни, как сопереживала и не смела сказать, потому что сильный, потому что неоткуда взяться жалости, только желание подставить плечо и молча идти рядом. И никогда не забуду недавнюю пьяную ночь, последнюю, лучшую за все годы жизни, о которой и мечтать не могла...
А потом написала письмо...
Каждое слово - как капля крови. Как последний миг перед смертью. Дрожание тонкой перетянутой нити перед тем, как порваться.
И в тот момент, как оно легло на его стол - оно стало историей. Он не смог его прочитать.
"Мне тебя уже не надо..." Даже и добавить нечего, за меня уже все сказано и спето. На каждом жизненном этапе меня сопровождают чужие песни. Эту мне дали очень вовремя. "Мне тебя уже не надо, милый, и не оттого..."
Скажите ему, что я ушла, не ухожу. Или это он пошел дальше, а я осталась на пороге последнего утра, я не вступила в него, не писала письма со словами...
Перечитала... не вижу слов... только чувства россыпью букв... мокрые строчки... Ни одной ноты фальши, все - правда. И все - итог.
Я ушла. Я любила. Я не верю в чудо.
Скажите ему. Он ведь этого ждал, чтобы бросить мне вслед, что я такая же шлюха, как и все.
Я даже хуже, чем все. Я шлюха, которая любила и забрала свою любовь. Нет худшего предательства, если на столе лежит письмо, где все иначе.
Где все могло бы быть иначе, если бы мужчина был мужчиной и нашел в себе силы сказать: "ты не нужна мне, мы оставим все, как есть". Если бы смог быть честным хотя бы раз там, где ему не лгали ни разу. Если бы не оставил меня про запас на случай, когда другие шлюхи будут заняты или он уже будет не настолько востребован. Ближе к восьмидесяти? Или уже на девятом десятке?
Я не отказываюсь от своих слов, но я отказываюсь от листка бумаги на его столе. От предназначенной мне роли. От долгих лет ожидания без надежды. От насмешки над тремя десятками строк без подписи.
Скажите ему, что он старый дурак. И пусть Господь даст ему все, что я попросила для него у Стены Плача. Все, кроме меня.
Пусть живет счастливо. Потому что мне важно, чтобы мы оставались на одной планете. Все еще важно. Всегда будет важно. Я его любила.
вторник, 2 октября 2012 г.
Природный дар
Мне говорят: «ты можешь, у тебя природный дар!» И мне бы порадоваться за себя и чуточку задрать нос: да, я могу, и дар есть, и желание есть, и опыт есть, и подкреплен дар мозгами, и умением слушать, и потребностью расти! Но я не радуюсь, я начинаю злиться, потому что это мое даровитое «можешь» противопоставлено чужому бесперспективному «а я так не могу».
Да, людям легко рассказать мне то, что хранится в душе годами. Но в чистом ли виде это заслуга «дара»? Не каждый ли из нас может услышать другого, если захочет слушать?
Сколько моих подруг жалуются, что мужья им ничего не рассказывают и отдалились. А по сути — они ничего и не спрашивают, они не интересуются живо и с участием тем, что человек несет в себе. Им нет дела до его детских рисунков, до юношеских обид, до нынешних ощущений. Ты не спрашиваешь — человек молчит. Ты каменный и равнодушный — и человек не пойдет рассказывать тебе свои печали, ибо ты — не Стена Плача с записками, ты тот, кто должен быть теплым и родным, а на деле — холоднее камня.
Я интересуюсь людьми. Так было всегда. Нет в этом интересе ни шкурной выгоды, ни надменности дипломированного психоаналитика, ни праздного желания собрать сплетни. Я несу в себе множество тайн и переживаний моих невольных «пациентов» вынужденно, но, по сути, они не обременяют меня.
Я просто интересуюсь людьми.
Любой может попробовать — и почти любой может увидеть результат.
Суть — не в заданных вопросах, не в постановке задачи, не в благих намерениях. Суть — в искренности и сопереживании.
Конечно, со счастливыми людьми совсем просто, им не требуется сопереживать, они делятся глубинным вольно или невольно, они отдают свое счастье миру щедро и не задумываясь о последствиях.
«Работать» приходится с несчастными, неуверенными, потерявшими путь или надежду. И вот тут включается эгоизм собеседника, который формулируется «я не хочу быть жилеткой, я не хочу вешать на себя чужие проблемы, у меня и своих…»
Воздвигаем свою стену возле чужой уже воздвигнутой стены. И вот нас отгораживает друг от друга уже двойная стена непонимания и нежелания понимать. Тюрьма наших отношений.
Природный дар любить того, с кем тебя свела жизнь, есть у каждого. Я не говорю о своем даре выслушивать признания совершенно чужих людей, с которыми жизнь сталкивает меня на 15 минут: врачей, банковских служащих, охранников, попутчиков в аэропорту.
Да, сейчас я стараюсь закрываться от многих случайных сеансов психотерапии, потому что все время решаю кроссворды собственных переживаний и преодолеваю препятствия для собственного роста. Но это не относится к моим близких, к тем, с кем жизнь свела меня ближе обычного.
Может, поэтому я до сих пор приобретаю друзей?
Может, я, и правда, при всей моей внешней жесткости высказываний, все равно люблю людей больше многих, часами говорящих об этой любви? Может, я больше прощаю слабостей им и меньше — себе в отношениях с ними?
Я не знаю, как учить любить… Я вообще не очень люблю учить, не очень уважаю давать советы и не слушаю чужих советов. Я открываюсь, не боясь, что меня ударят, оскорбят, предадут и опорочат. Наверное, в этом секрет их искренности со мной. Я настолько «толстокожа» к мнению окружающих, к сплетням и интригам, что не боюсь обнажиться и открыть душу, ожидая в ответ максимальной искренности, на которую человек способен. Не такой же, как у меня, но максимально возможной для него здесь и сейчас. Как правило — она больше того, что он выдает во внешний мир привычно или даже изредка в порыве чувств.
Полагаю, каждому нужно участие и любящие глаза, и слышащие уши, и искренняя душа близкого. Не разбор полетов у психоаналитика, а поддержка того, кому доверяешь больше, чем дипломированной кушетке за деньги, даже если денег у тебя больше, чем ты можешь потратить за жизнь.
Но наши близкие, благодаря нашей черствости, выдают без задержки в жизнь отрицательные эмоции и никак не могут вытащить из запасников положительные. Каждый день они проживают раздражение, зависть, злость, ненависть, чувство мести и пожелания чумы «на оба наших дома». И безумно редко любовь, самоотверженность, верность, преданность, искренность, умение радоваться за другого…
Психологи говорят, что человек должен прожить любые чувства до конца. Но кто ненавидит — разве перестает ненавидеть, укрепляя каждый день в себе стену недоверия, мстительности, ярости и проклятий?
Мы застреваем в отрицательных эмоциях, о которых легко и страстно говорим друг другу, на годы, на жизни.
Мы тысячами нюансов кричим о желании выбраться из этой сточной ямы, мы просим тепла и любви глазами, оговорками, подавленными порывами. И никто из слушающих, но не слышащих нас не заглядывает глубже, в суть недосказанного. Нашим близким неудобно узнать, что нам нужна помощь, поддержка, просто рука, сжавшая на миг нашу руку. Ведь услышав раз, ты уже не сможешь пройти мимо, к своим сиюминутным собственным заботам. Поэтому проще не слышать… Не любить… Не сопереживать…
У каждого есть природный дар быть человеком хотя бы для одного, доверившегося и ранимого, любящего и ждущего поддержки.
Но люди придумали деньги и создали институты дипломированные мозговедов — и так проще, видимо, и больным и здоровым. Не быть людьми.
Да, людям легко рассказать мне то, что хранится в душе годами. Но в чистом ли виде это заслуга «дара»? Не каждый ли из нас может услышать другого, если захочет слушать?
Сколько моих подруг жалуются, что мужья им ничего не рассказывают и отдалились. А по сути — они ничего и не спрашивают, они не интересуются живо и с участием тем, что человек несет в себе. Им нет дела до его детских рисунков, до юношеских обид, до нынешних ощущений. Ты не спрашиваешь — человек молчит. Ты каменный и равнодушный — и человек не пойдет рассказывать тебе свои печали, ибо ты — не Стена Плача с записками, ты тот, кто должен быть теплым и родным, а на деле — холоднее камня.
Я интересуюсь людьми. Так было всегда. Нет в этом интересе ни шкурной выгоды, ни надменности дипломированного психоаналитика, ни праздного желания собрать сплетни. Я несу в себе множество тайн и переживаний моих невольных «пациентов» вынужденно, но, по сути, они не обременяют меня.
Я просто интересуюсь людьми.
Любой может попробовать — и почти любой может увидеть результат.
Суть — не в заданных вопросах, не в постановке задачи, не в благих намерениях. Суть — в искренности и сопереживании.
Конечно, со счастливыми людьми совсем просто, им не требуется сопереживать, они делятся глубинным вольно или невольно, они отдают свое счастье миру щедро и не задумываясь о последствиях.
«Работать» приходится с несчастными, неуверенными, потерявшими путь или надежду. И вот тут включается эгоизм собеседника, который формулируется «я не хочу быть жилеткой, я не хочу вешать на себя чужие проблемы, у меня и своих…»
Воздвигаем свою стену возле чужой уже воздвигнутой стены. И вот нас отгораживает друг от друга уже двойная стена непонимания и нежелания понимать. Тюрьма наших отношений.
Природный дар любить того, с кем тебя свела жизнь, есть у каждого. Я не говорю о своем даре выслушивать признания совершенно чужих людей, с которыми жизнь сталкивает меня на 15 минут: врачей, банковских служащих, охранников, попутчиков в аэропорту.
Да, сейчас я стараюсь закрываться от многих случайных сеансов психотерапии, потому что все время решаю кроссворды собственных переживаний и преодолеваю препятствия для собственного роста. Но это не относится к моим близких, к тем, с кем жизнь свела меня ближе обычного.
Может, поэтому я до сих пор приобретаю друзей?
Может, я, и правда, при всей моей внешней жесткости высказываний, все равно люблю людей больше многих, часами говорящих об этой любви? Может, я больше прощаю слабостей им и меньше — себе в отношениях с ними?
Я не знаю, как учить любить… Я вообще не очень люблю учить, не очень уважаю давать советы и не слушаю чужих советов. Я открываюсь, не боясь, что меня ударят, оскорбят, предадут и опорочат. Наверное, в этом секрет их искренности со мной. Я настолько «толстокожа» к мнению окружающих, к сплетням и интригам, что не боюсь обнажиться и открыть душу, ожидая в ответ максимальной искренности, на которую человек способен. Не такой же, как у меня, но максимально возможной для него здесь и сейчас. Как правило — она больше того, что он выдает во внешний мир привычно или даже изредка в порыве чувств.
Полагаю, каждому нужно участие и любящие глаза, и слышащие уши, и искренняя душа близкого. Не разбор полетов у психоаналитика, а поддержка того, кому доверяешь больше, чем дипломированной кушетке за деньги, даже если денег у тебя больше, чем ты можешь потратить за жизнь.
Но наши близкие, благодаря нашей черствости, выдают без задержки в жизнь отрицательные эмоции и никак не могут вытащить из запасников положительные. Каждый день они проживают раздражение, зависть, злость, ненависть, чувство мести и пожелания чумы «на оба наших дома». И безумно редко любовь, самоотверженность, верность, преданность, искренность, умение радоваться за другого…
Психологи говорят, что человек должен прожить любые чувства до конца. Но кто ненавидит — разве перестает ненавидеть, укрепляя каждый день в себе стену недоверия, мстительности, ярости и проклятий?
Мы застреваем в отрицательных эмоциях, о которых легко и страстно говорим друг другу, на годы, на жизни.
Мы тысячами нюансов кричим о желании выбраться из этой сточной ямы, мы просим тепла и любви глазами, оговорками, подавленными порывами. И никто из слушающих, но не слышащих нас не заглядывает глубже, в суть недосказанного. Нашим близким неудобно узнать, что нам нужна помощь, поддержка, просто рука, сжавшая на миг нашу руку. Ведь услышав раз, ты уже не сможешь пройти мимо, к своим сиюминутным собственным заботам. Поэтому проще не слышать… Не любить… Не сопереживать…
У каждого есть природный дар быть человеком хотя бы для одного, доверившегося и ранимого, любящего и ждущего поддержки.
Но люди придумали деньги и создали институты дипломированные мозговедов — и так проще, видимо, и больным и здоровым. Не быть людьми.
воскресенье, 30 сентября 2012 г.
Писать письма просто...
Какие-то четыре часа или двенадцать — и в итоге ты перестаешь видеть картину целиком. Есть только строчки, мысли, ощущения, отточенные осколками сердца до смертельной остроты слова, за которыми едва ли кто-то увидит то, что ты вкладываешь в них.
Но ты пишешь, обнажая чувства, сдирая с них наросшие, как броня, ракушки. Раз за разом ты все шлифуешь и шлифуешь полотно признаний, пока оно не начинает кровоточить. Но тебе уже не до страданий, ты не видишь этих ран. Ты переживаешь каждый миг, перечитываешь, воссоздаешь мир, добавляя в него новые нюансы и краски, пока все не закрывает алая пелена боли.
Остановиться невозможно, как невозможно приказать сердцу замереть, как невозможно перестать дышать. Ты отдаешь себя другому до конца, без остатка, без фальши, почти с бесстыдством эксгибициониста, с откровением исповедален, с копанием в шизофренических ассоциациях на сеансе психоаналитика.
А потом ты ставишь точку, и снова начинаешь сначала, понимая, что только что натворил дел. Что выплеснув это на бумагу, пусть даже виртуальную, ты открыл ящик Пандоры, и все, населяющее твои миры, вырвалось на свободу и живет рядом, будто оно — реальность, и бесцеремонно топчется на границе чужой жизни, как вражеское войско в ожидании вторжения, будто ты имеешь право на откровенность, на искренность, на любовь. Твое право реализуемо только за закрытыми дверями твоих надежд. Ты не смеешь тревожить адресата тем, что говоришь о своих чувствах. Он не заслужил этой обнаженности души.
И тогда ты начинаешь отрезать куски от этой кровоточащей плоти повествования и берешь в руки иглу, сшивая расползающиеся ткани искренности. И вот уже другие строчки ложатся поверх твоих чувств. Осторожные полувопросы. Робкие признания. А в душе бушует то, что не удается завернуть в чистый лист — страсть и смерть, уверенность и жертвенность, счастье и любовь.
И твое письмо перестает быть тобой. Оно подстроено и настроено на чувства того, кому попадет в руки, оно гладенькое и мягкое, оно элегантное и красивое, переливается нежными пастельными тонами, и если тронет, то лишь изяществом стиля и богатством словаря.
Я умею писать письма. Удобные и неудобные, разные.
Но если то, что я отправила сегодня, не обрушит мир, — это будет чудо новой жизни.
Но ты пишешь, обнажая чувства, сдирая с них наросшие, как броня, ракушки. Раз за разом ты все шлифуешь и шлифуешь полотно признаний, пока оно не начинает кровоточить. Но тебе уже не до страданий, ты не видишь этих ран. Ты переживаешь каждый миг, перечитываешь, воссоздаешь мир, добавляя в него новые нюансы и краски, пока все не закрывает алая пелена боли.
Остановиться невозможно, как невозможно приказать сердцу замереть, как невозможно перестать дышать. Ты отдаешь себя другому до конца, без остатка, без фальши, почти с бесстыдством эксгибициониста, с откровением исповедален, с копанием в шизофренических ассоциациях на сеансе психоаналитика.
А потом ты ставишь точку, и снова начинаешь сначала, понимая, что только что натворил дел. Что выплеснув это на бумагу, пусть даже виртуальную, ты открыл ящик Пандоры, и все, населяющее твои миры, вырвалось на свободу и живет рядом, будто оно — реальность, и бесцеремонно топчется на границе чужой жизни, как вражеское войско в ожидании вторжения, будто ты имеешь право на откровенность, на искренность, на любовь. Твое право реализуемо только за закрытыми дверями твоих надежд. Ты не смеешь тревожить адресата тем, что говоришь о своих чувствах. Он не заслужил этой обнаженности души.
И тогда ты начинаешь отрезать куски от этой кровоточащей плоти повествования и берешь в руки иглу, сшивая расползающиеся ткани искренности. И вот уже другие строчки ложатся поверх твоих чувств. Осторожные полувопросы. Робкие признания. А в душе бушует то, что не удается завернуть в чистый лист — страсть и смерть, уверенность и жертвенность, счастье и любовь.
И твое письмо перестает быть тобой. Оно подстроено и настроено на чувства того, кому попадет в руки, оно гладенькое и мягкое, оно элегантное и красивое, переливается нежными пастельными тонами, и если тронет, то лишь изяществом стиля и богатством словаря.
Я умею писать письма. Удобные и неудобные, разные.
Но если то, что я отправила сегодня, не обрушит мир, — это будет чудо новой жизни.
вторник, 14 августа 2012 г.
Сделать шаг
Иногда надо просто сделать шаг. Еще вчера было не время, или время было иным, втиснутым в точку или растянутым, как пружина перед сжатием, а сегодня я делаю шаг и не думаю о прожитом.
Не страшно двигаться вперед, если знаешь, что бояться глупо.
Я ненавижу черновики и не считаю жизнь черновиком. Возможно, я прожила эти самые черновики в прошлом веке, в прошлом тысячелетии, наверное, даже не один раз.
Сейчас я живу начисто, далеко не всегда идеально, но так, чтобы не приходилось бояться или стыдиться и надеяться, что потом можно будет что-то исправить. Я не хочу жалеть о не сделанном. Впрочем, и о сделанном я тоже жалеть не хочу.
И я перестала бояться говорить близким людям то, что я думаю.
Сегодняшний разговор — самый непростой, самый опасный, на грани… Но если бы я опять промолчала… Полтора года я накапливала в себе энергию правды, сегодня я сказала многое из того, что казалось немыслимым.
Мы разговаривали на разных уровнях, потому что я спускалась к нему с верхней ступеньки.
Он так и не смог понять, откуда я знаю о нем столько, почему я понимаю его жизнь, которую он никогда не показывал, привыкнув за годы пускать пыль в глаза всем и вся.
А я просила перестать жить назло себе и другим.
Я благодарна ему, что я единственная, кому позволено знать, что все плохо. И кому позволено сказать, что все плохо.
И уверять, что все будет хорошо.
Он слушает меня. Поразительно, но все еще слушает. Злится, вскидывается, как потревоженный в берлоге медведь, противоречит сам себе, убеждает себя и меня, что все не так, требует прекратить неприятную беседу.
Но это был единственный шанс быть услышанной, и я сказала все.
Люди, которые его любят, имеют право быть услышанными, пусть даже через меня.
И я имела право быть искренней. Едва ли когда-то он слышал от женщины столько неприятного… правдивого… бесстрашного.
Он прервал меня в июне… но там я была другая… испуганная, нежная, счастливая, надеющаяся.
С тех пор утекло много воды. Ложь заполнила каждую щербинку на нашей дороге. Алкоголь, бабы, неблагодарность, предательство — он все это выбрал сам.
Я могла бы не простить, я должна была закрыться гордостью, как щитом, и послать его так далеко, как это возможно. Но гордость не уживается в одном мире с моим чувством к нему. Она — красивая и правильная — мельчает и высыпается, как пыль сквозь пальцы, сколько бы я ни сжимала кулаки, чтобы ее удержать.
Я брала длинную паузу, но пришло время продолжить диалог. Мастерство артиста — паузы. Но мы приходим слушать монологи и цитируем слова, а не молчание.
Я сказала ему, что очень соскучилась.
Что очень его люблю.
Что больше всех эмоционально вовлечена в его жизнь.
Что никого дороже его нет и не будет в моей жизни.
Что я буду любить его, что бы ни случилось.
Что поддержу его во всех начинаниях.
Что всегда останусь его другом.
Что его выходки не имеют для меня значения, потому что важен он, а не его попытки разрушить свою жизнь.
Что я его никогда не брошу, никогда.
Что не надо отвечать на мои чувства, что он ничего мне не должен, и говорить обо всем этом не должен, главное — просто услышать меня.
И что он ужасный дурак. Умный, сильный, взрослый, но такой дурак.
Я обнимала и он обнимал, и за это целомудренное объятие я бы отдала все, что было у меня до него.
А всех дел-то было поднять трубку утром в одиннадцать утра и, умирая от страха, как обычно, произнести: «Здравствуй, Володенька! Как ты?»
Крохотный шаг к тому, что я считаю осуществимым. Что он сможет сделать, пусть даже никто не верит…
Я сделала шаг и протянула руку. Дело снова за ним. Но я верю… И знаю, что нужна ему.
Не страшно двигаться вперед, если знаешь, что бояться глупо.
Я ненавижу черновики и не считаю жизнь черновиком. Возможно, я прожила эти самые черновики в прошлом веке, в прошлом тысячелетии, наверное, даже не один раз.
Сейчас я живу начисто, далеко не всегда идеально, но так, чтобы не приходилось бояться или стыдиться и надеяться, что потом можно будет что-то исправить. Я не хочу жалеть о не сделанном. Впрочем, и о сделанном я тоже жалеть не хочу.
И я перестала бояться говорить близким людям то, что я думаю.
Сегодняшний разговор — самый непростой, самый опасный, на грани… Но если бы я опять промолчала… Полтора года я накапливала в себе энергию правды, сегодня я сказала многое из того, что казалось немыслимым.
Мы разговаривали на разных уровнях, потому что я спускалась к нему с верхней ступеньки.
Он так и не смог понять, откуда я знаю о нем столько, почему я понимаю его жизнь, которую он никогда не показывал, привыкнув за годы пускать пыль в глаза всем и вся.
А я просила перестать жить назло себе и другим.
Я благодарна ему, что я единственная, кому позволено знать, что все плохо. И кому позволено сказать, что все плохо.
И уверять, что все будет хорошо.
Он слушает меня. Поразительно, но все еще слушает. Злится, вскидывается, как потревоженный в берлоге медведь, противоречит сам себе, убеждает себя и меня, что все не так, требует прекратить неприятную беседу.
Но это был единственный шанс быть услышанной, и я сказала все.
Люди, которые его любят, имеют право быть услышанными, пусть даже через меня.
И я имела право быть искренней. Едва ли когда-то он слышал от женщины столько неприятного… правдивого… бесстрашного.
Он прервал меня в июне… но там я была другая… испуганная, нежная, счастливая, надеющаяся.
С тех пор утекло много воды. Ложь заполнила каждую щербинку на нашей дороге. Алкоголь, бабы, неблагодарность, предательство — он все это выбрал сам.
Я могла бы не простить, я должна была закрыться гордостью, как щитом, и послать его так далеко, как это возможно. Но гордость не уживается в одном мире с моим чувством к нему. Она — красивая и правильная — мельчает и высыпается, как пыль сквозь пальцы, сколько бы я ни сжимала кулаки, чтобы ее удержать.
Я брала длинную паузу, но пришло время продолжить диалог. Мастерство артиста — паузы. Но мы приходим слушать монологи и цитируем слова, а не молчание.
Я сказала ему, что очень соскучилась.
Что очень его люблю.
Что больше всех эмоционально вовлечена в его жизнь.
Что никого дороже его нет и не будет в моей жизни.
Что я буду любить его, что бы ни случилось.
Что поддержу его во всех начинаниях.
Что всегда останусь его другом.
Что его выходки не имеют для меня значения, потому что важен он, а не его попытки разрушить свою жизнь.
Что я его никогда не брошу, никогда.
Что не надо отвечать на мои чувства, что он ничего мне не должен, и говорить обо всем этом не должен, главное — просто услышать меня.
И что он ужасный дурак. Умный, сильный, взрослый, но такой дурак.
Я обнимала и он обнимал, и за это целомудренное объятие я бы отдала все, что было у меня до него.
А всех дел-то было поднять трубку утром в одиннадцать утра и, умирая от страха, как обычно, произнести: «Здравствуй, Володенька! Как ты?»
Крохотный шаг к тому, что я считаю осуществимым. Что он сможет сделать, пусть даже никто не верит…
Я сделала шаг и протянула руку. Дело снова за ним. Но я верю… И знаю, что нужна ему.
среда, 8 августа 2012 г.
Укол булавки
Иногда случается, что даже у меня заканчиваются слова. Хотя, дело, конечно, не в словах — в мыслях.
Наверное, я никогда не жила так раньше, поэтому сижу и удивляюсь: как это мне удается жить и ни о чем не думать.
Для тех, кто привык не думать и плыть по течению это состояние естественно и другое они не особо знали. Но для меня с моим «сломанным тумблером» и головой, работающей на износ, — это чудо!
Я бы должна расстраиваться — но не расстраиваюсь.
Просто нет мыслей, нет слов, нет желаний.
Полагаю, это больше смахивает на частичную амнезию, только нет и попыток вспомнить.
Или на релаксацию. Без стремления проанализировать и увидеть светлое будущее.
Просто жизнь без мыслей и без слов.
Лень говорить с людьми.
Лень слушать.
Лень думать.
Нет желания читать, смотреть, писать, фантазировать.
Люди при общении больше 10 минут раздражают безмерно — они мешают фактом своего существования в моем жизненном пространстве… Мешают чему? Просто жить…
Мне снова тесно на планете с человечеством, стоит кому-то даже случайно заступить за невидимый магический круг, внутри которого я — ведьма.
Я стала быстро раздражаться и впадать в тихую ярость. Я вспомнила о себе — стерве и социопатке.
Я знаю почему.
Я устала отдавать, но не научилась не отдавать.
Я устала быть уставшей.
Я не могу оставить что-то для себя, потому что изначально не планировала ничего оставлять, не создала тайник, оффшорный счет, остров для себя одной.
У меня больше не получается любить, и я не знаю, смогла ли разлюбить. Балансирую на провисшем канате над пропастью, пустотой, неверием и молчанием.
Почему-то жизнь перестала сжиматься в точку…
И снова ясно почему. То, что со стороны было точкой, в действительности — вход в другие миры. Больше нет ни входов, ни выходов. Другие миры закрыты на инвентаризацию. Приходится обретаться тут, в реальности. Мне всегда нечем было заняться в реальности. Сжатое когда-то время распрямилось, подобно пружине, и витки бесконечны, я прохожу их каждый день один за другим, и они похожи, как столбы, отсчитывающие километры. Лишь новая цифра… день… месяц… год… жизнь…
Имя — смертельный укол булавки для того, кто может истечь кровью…
Но крови нет и ничего не болит. Только у мертвых не болит. Или это анестезия? И когда пройдет ее действие, я умру от боли?
Дорога за окном рычит на тысячи голосов, даже музыкальные фрагменты из окон машин все время разные — а ощущение от каждого нового дня, как будто я прожила его раньше, и этот, и следующий… Они не одинаковые между собой, но они все уже были, были.
Память закрыта. Будущее не существует. Настоящее — мираж.
Слова всплывают на поверхность пузырями и лопаются, не оставляя следа, как дождь в лужах, как слезы под душем.
Я смотрю на себя в зеркало и снова не вижу себя целиком. Глаза, улыбка, завиток волос. Зеркало целое, просто оно отражает осколки меня. Острые, злые, местами обточенные водой и ветром, тусклые или вспыхнувшие пробежавшими огнями фар.
Это — не я. Не мои слова, не мои надежды.
Я — вынужденно живу за кругом. Я даже близко не могу никого подпустить к черте, я и сама не рискую туда заглядывать.
Там много слов, мыслей, боли и слез. И в самом центре, в точке, как укол булавки — любовь. Крохотная ранка. Незаметная.
Наверное, я никогда не жила так раньше, поэтому сижу и удивляюсь: как это мне удается жить и ни о чем не думать.
Для тех, кто привык не думать и плыть по течению это состояние естественно и другое они не особо знали. Но для меня с моим «сломанным тумблером» и головой, работающей на износ, — это чудо!
Я бы должна расстраиваться — но не расстраиваюсь.
Просто нет мыслей, нет слов, нет желаний.
Полагаю, это больше смахивает на частичную амнезию, только нет и попыток вспомнить.
Или на релаксацию. Без стремления проанализировать и увидеть светлое будущее.
Просто жизнь без мыслей и без слов.
Лень говорить с людьми.
Лень слушать.
Лень думать.
Нет желания читать, смотреть, писать, фантазировать.
Люди при общении больше 10 минут раздражают безмерно — они мешают фактом своего существования в моем жизненном пространстве… Мешают чему? Просто жить…
Мне снова тесно на планете с человечеством, стоит кому-то даже случайно заступить за невидимый магический круг, внутри которого я — ведьма.
Я стала быстро раздражаться и впадать в тихую ярость. Я вспомнила о себе — стерве и социопатке.
Я знаю почему.
Я устала отдавать, но не научилась не отдавать.
Я устала быть уставшей.
Я не могу оставить что-то для себя, потому что изначально не планировала ничего оставлять, не создала тайник, оффшорный счет, остров для себя одной.
У меня больше не получается любить, и я не знаю, смогла ли разлюбить. Балансирую на провисшем канате над пропастью, пустотой, неверием и молчанием.
Почему-то жизнь перестала сжиматься в точку…
И снова ясно почему. То, что со стороны было точкой, в действительности — вход в другие миры. Больше нет ни входов, ни выходов. Другие миры закрыты на инвентаризацию. Приходится обретаться тут, в реальности. Мне всегда нечем было заняться в реальности. Сжатое когда-то время распрямилось, подобно пружине, и витки бесконечны, я прохожу их каждый день один за другим, и они похожи, как столбы, отсчитывающие километры. Лишь новая цифра… день… месяц… год… жизнь…
Имя — смертельный укол булавки для того, кто может истечь кровью…
Но крови нет и ничего не болит. Только у мертвых не болит. Или это анестезия? И когда пройдет ее действие, я умру от боли?
Дорога за окном рычит на тысячи голосов, даже музыкальные фрагменты из окон машин все время разные — а ощущение от каждого нового дня, как будто я прожила его раньше, и этот, и следующий… Они не одинаковые между собой, но они все уже были, были.
Память закрыта. Будущее не существует. Настоящее — мираж.
Слова всплывают на поверхность пузырями и лопаются, не оставляя следа, как дождь в лужах, как слезы под душем.
Я смотрю на себя в зеркало и снова не вижу себя целиком. Глаза, улыбка, завиток волос. Зеркало целое, просто оно отражает осколки меня. Острые, злые, местами обточенные водой и ветром, тусклые или вспыхнувшие пробежавшими огнями фар.
Это — не я. Не мои слова, не мои надежды.
Я — вынужденно живу за кругом. Я даже близко не могу никого подпустить к черте, я и сама не рискую туда заглядывать.
Там много слов, мыслей, боли и слез. И в самом центре, в точке, как укол булавки — любовь. Крохотная ранка. Незаметная.
среда, 1 августа 2012 г.
«Или гений-шизофреник, или ни того, ни другого»
«Пропавший в Подмосковье ученый из Гарварда найден живым». Собственно, с этого заголовка в РИА Новости и началась дискуссия о норме и гениальности, а самосознании и достижении целей. О синицах и журавлях, и мужчинах и женщинах.
Все в этом мире связано, все дополняет все и все всему противоречит. Жить сложно и интересно. Трудно и больно.
А еще труднее — понимать друг друга, даже когда мы говорим об одном.
Я прочитала заметку про найденного в подмосковном лесу через 5 дней после начала розыска молодого человека и радость его мамы, и запостила в ФБ с комментарием:
- Жара, психиатрия… Но лучше псих живой, чем мертвый.
И почти сразу получила комментарий:
- Он просто размышлял.
Ну и как мне было остановиться? Мой бывший одноклассник, талантливый мальчик в кризисе среднего возраста, сделавший хорошую карьеру. У нас никогда не было повода поговорить. За всего годы — никогда. И вот он нашелся.
Полагаю, по диалогу будет понятно, какая реплика принадлежит девочке, какая — мальчику.
- Размышлял и ел траву… Это не психиатрия, по-твоему? Не знаю, какой он гений, но симптоматика так себе… Но я-то радуюсь, что живой. Не знаю, как науке, а маме он точно нужен.
- Это математик. Ты никогда не заходила на мехмат? Там у многих студентов отрешенный взгляд — они погружены в решение задач. Математиков так взращивают — решать задачи не только за листом бумаги или компом, но и в любое другое время, и в бодрствовании, и во сне. А вообще норма в психиатрии — понятие достаточно растяжимое.
- Норма в психиатрии — растяжимое. Но не на 5 суток в лесу с травой во рту. До такой растяжки психиатрия еще не дошла, уж поверь. Мой первый мужчина окончил Бауманку… и к 30 годам получил стойкий диагноз «шизофрения». Мой муж был выпускником мехмата. За 7 лет совместной жизни он ни разу так не погрузился в задачу, чтобы даже в ступор впасть, не то, чтобы слиться с природой. Сейчас ему за полтинник. Ни шизофрении, ни признаков гениальности. Его отец — профессор мехмата. Очень себе живенький в свои 70 с гаком. Ни разу не ушел в леса, чаще — по бабам. Мой родственник по мужу был дауном, хорошо играл на фортепьяно и был социализирован максимально. В леса не стремился. Судя по заметке — мальчик болен, хотя болезнь не исключает гениальность, а часто лишь подтверждает.
- Нет в мире совершенства. Или гений-шизофреник, или ни того, ни другого.
- Вот тут согласна. Но я ищу, ищу…
- Я знал парня (ему сейчас около 50), который еще будучи школьником, мог из Бибирево пойти в три часа ночи пешком на Красную площадь и назад после того, как успешно решил сложную задачу. Талантливый парень, закончил физтех, потом ушел в офшорное программирование. А зачем тебе гений? Ради славы? Но есть другие пути прославиться или засветиться в тени чужой славы. Ради денег? Но ученый никогда не будет так же богат, как акула бизнеса.
- Да люди всякие бывают. И совершают вольные или невольные подвиги. Безусловно, всему мы даем оценку со своей колокольни, и для меня понятие нормы куда более растяжимо, чем для нормативной психиатрии. А уж об этике и морали вообще молчу. Но ты смотришь на проблему «изнутри», а я — снаружи. Если бы мой сын бросил машину и ушел в леса траву есть — мне бы мало не показалось… У меня вызывает искреннее восхищение Перельман. Но как с ним жить? Я женщина, я думаю о том, как организовать жизнь мужчины… А мужчина думает о великом! Мне нужен пусть не гений, но тот, кем я буду восхищаться. У меня очень высокая планка. Я перфекционист во многом. И в отношении к себе, и в отношении того, кто рядом. У меня высокая самооценка, но мой мужчина должен быть выше, я должна стремиться к его вершинам, а он — расти все время. Иного мне не надо. Не интересно. От серых и остановившихся в развитии я ухожу. Моя слава меня не волнует. Его славу я буду поддерживать. Деньги… ну это вообще не ко мне, мне без них проще… А акулы бизнеса бывают ох какие талантливые и вызывают восхищение не за достижения, а за ум.
- О Перельмане заботится его мама. А он — о великом. С Перельманом ситуация понятна: мало кто из женщин захотели бы с ним жить не ради денег или славы, а ради того, чтобы быть именно с НИМ.
- Вот в том и дело, что мама заботится. Каково ей — страшно подумать. Она знает, что когда она уйдет — он останется один. Совсем. А должна быть рядом женщина. Мать моего бывшего сказала сыну перед смертью: «как же ты будешь без меня, ведь тебя же никто так любить не будет». Женщине-матери важно знать, что она оставляет сына не на произвол судьбы, а в любящих руках. А гений остается один на один с миром, когда уходит мать…
- Перфекционизм сродни болезни: много суеты, мало толку. Любой математик знает, что есть множество функций, которые асимптотически (бесконечно близко) стремятся к каким-то линиям, но никогда их не достигают. Относительно несложно достичь определенной близости в достижении этого стремления, но дальнейшее сближение с идеалом потребует гораздо больших усилий. А ради чего? Стоит ли овчинка выделки? Как говорят в «Тойоте», управляй мечтой! Я это трактую так: управляй целями, которые хочешь достичь, и путями их достижения.
- Я так не могу и не хочу. Я против своей природы не попру. То, что ты написал — это для мужчины с хорошим логическим подходом. Мои мужчины меня любят именно за то, что написано выше. Я восхищаюсь ими, я слушаю их, они для меня всегда лучше всех, и это не лесть, это — любовь. Я создана любить и отдавать. Это — моя цель, суть моей личности, совершенно библейский подход к отношениям мужчины и женщины. Я шла к нему много лет, я счастлива тем, какая я. И с математиком я бы не смогла, так и есть. С гением – наверное, тоже нет. Меня интересует мужчина — воин, завоеватель. Умеющий достигать цели в реальной жизни. А в «Тойоту» я много лет назад пыталась устроиться, мне с изумлением сказал директор по персоналу: «Я никогда не видел человека, который, как Вы, может вот так круто менять жизнь и хотеть жить. Я бы обязательно взял Вас, но начальству требуется опыт продаж авто». И я изменила жизнь в другом направлении. Но рамки, везде банальность и рамки…
- Кто-то из великих сказал: если умный человек еще и талантлив, то он всегда одинок. Одиночество гения — это его крест, который он несет по жизни. Для остальных — дилемма: либо ты хочешь стать столбовою дворянкой, затем владычицей морскою и так далее в стремлении к каким-то высотам, либо умеешь ценить то, что у тебя есть, — крышу над головой, синицу в руке, милое лицо рядом и пр.
- Одиночество — удел каждого человека. Я не обольщаюсь ни по поводу своего одиночества, даже когда обнимаю любимого, ни по поводу его одиночества, когда он в душе переживает то, что никогда не откроет даже самому близкому. Да, уметь ценить то, что есть — это тоже дар. Но никто не запрещает мечтать, стремиться и достигать. Те, кто остановились — умерли.
- Всё суета сует и томление духа. Когда я осознал это, всё стало намного проще: есть суперцели и суперзадачи, а все остальное — суета, тщетное томление духа, энтропия, как говорят физики.
- Ну, тут с тобой даже Экклезиаст согласен, что уж обо мне говорить. Но мне нравится это томление духа… Ты ведь не думаешь, что все должны строем идти к суперцелям и суперзадачам? Мы все разные, зачем под одну гребенку. Если я объявлю, что счастье мужчины — в любви, это ничего не изменит в людях. Мое — в любви, его — в стремлении к вершинам. Но вершины любви — это ничуть не меньше, чем совершенство в математике.
- Умереть для меня — это не только умереть физически или остановиться в развитии, но и погрязнуть в суете, забыв о суперцелях и суперзадачах — о своей миссии и предназначении.
- Все так — мы разные, и любовь разная, и вершины ее очень различны.
- Я считаю, что нет стояния на месте (рутина, бессмысленная суета и т.д.), есть скатывание в деградацию. То есть другими словами говорю о том же. О чужих вершинах я ничего не знаю. Я достигаю собственных.
- Как говорится, флаг в руки. Для меня скатывание в суету — это один из вариантов скатывания в деградацию.
- Так и я о том же. Просто, и суета — это очень тонкое понятие. Если я скажу любимому, что хочу слушать его и любить его, а готовить ему гефилте фиш и стирать белье — суета… Так что у него три пути: быть голодным и грязным, но любимым, нанять домработницу или отправить меня пинком суетиться над его счастьем. А у меня, может, духовные потребности… Мне, может, та фаршированная рыба нафик не сдалась, ибо будет съедена через 5 минут.
Так мы и живем. Рассуждаем о волнующем, ищем истину, не очень хотим слышать других, копаемся в себе, учим друг друга и учимся друг у друга.
Язык один, слова одни, реалии одни…
Но ведь сразу видно, как трудно договориться о терминах, о взаимопонимании.
И сразу видна разница между мужчиной и женщиной.
Мне нравится, что мы такие разные, а кого-то это расстраивает.
Я тоже хочу единомышленников, и я учусь находить их за словами, за чужим опытом, за странным контекстом.
Но даже если и не сложилось… Я — не половинка, я — целая, как модно теперь говорить.
И мне нравятся целые люди.
А когда я встречу того, с кем совпаду, как элементы паззла, нас просто вдвоем будет в два раза больше.
Но он будет воевать и достигать, а я любить и беречь. И все это, с нашими суперцелями и суперзадачами, будет в одной точке пересечения. Вот это я и называю жизнью.
Спасибо тебе, дружище, за разговор! Я убедилась, что я на верном пути.
Все в этом мире связано, все дополняет все и все всему противоречит. Жить сложно и интересно. Трудно и больно.
А еще труднее — понимать друг друга, даже когда мы говорим об одном.
Я прочитала заметку про найденного в подмосковном лесу через 5 дней после начала розыска молодого человека и радость его мамы, и запостила в ФБ с комментарием:
- Жара, психиатрия… Но лучше псих живой, чем мертвый.
И почти сразу получила комментарий:
- Он просто размышлял.
Ну и как мне было остановиться? Мой бывший одноклассник, талантливый мальчик в кризисе среднего возраста, сделавший хорошую карьеру. У нас никогда не было повода поговорить. За всего годы — никогда. И вот он нашелся.
Полагаю, по диалогу будет понятно, какая реплика принадлежит девочке, какая — мальчику.
- Размышлял и ел траву… Это не психиатрия, по-твоему? Не знаю, какой он гений, но симптоматика так себе… Но я-то радуюсь, что живой. Не знаю, как науке, а маме он точно нужен.
- Это математик. Ты никогда не заходила на мехмат? Там у многих студентов отрешенный взгляд — они погружены в решение задач. Математиков так взращивают — решать задачи не только за листом бумаги или компом, но и в любое другое время, и в бодрствовании, и во сне. А вообще норма в психиатрии — понятие достаточно растяжимое.
- Норма в психиатрии — растяжимое. Но не на 5 суток в лесу с травой во рту. До такой растяжки психиатрия еще не дошла, уж поверь. Мой первый мужчина окончил Бауманку… и к 30 годам получил стойкий диагноз «шизофрения». Мой муж был выпускником мехмата. За 7 лет совместной жизни он ни разу так не погрузился в задачу, чтобы даже в ступор впасть, не то, чтобы слиться с природой. Сейчас ему за полтинник. Ни шизофрении, ни признаков гениальности. Его отец — профессор мехмата. Очень себе живенький в свои 70 с гаком. Ни разу не ушел в леса, чаще — по бабам. Мой родственник по мужу был дауном, хорошо играл на фортепьяно и был социализирован максимально. В леса не стремился. Судя по заметке — мальчик болен, хотя болезнь не исключает гениальность, а часто лишь подтверждает.
- Нет в мире совершенства. Или гений-шизофреник, или ни того, ни другого.
- Вот тут согласна. Но я ищу, ищу…
- Я знал парня (ему сейчас около 50), который еще будучи школьником, мог из Бибирево пойти в три часа ночи пешком на Красную площадь и назад после того, как успешно решил сложную задачу. Талантливый парень, закончил физтех, потом ушел в офшорное программирование. А зачем тебе гений? Ради славы? Но есть другие пути прославиться или засветиться в тени чужой славы. Ради денег? Но ученый никогда не будет так же богат, как акула бизнеса.
- Да люди всякие бывают. И совершают вольные или невольные подвиги. Безусловно, всему мы даем оценку со своей колокольни, и для меня понятие нормы куда более растяжимо, чем для нормативной психиатрии. А уж об этике и морали вообще молчу. Но ты смотришь на проблему «изнутри», а я — снаружи. Если бы мой сын бросил машину и ушел в леса траву есть — мне бы мало не показалось… У меня вызывает искреннее восхищение Перельман. Но как с ним жить? Я женщина, я думаю о том, как организовать жизнь мужчины… А мужчина думает о великом! Мне нужен пусть не гений, но тот, кем я буду восхищаться. У меня очень высокая планка. Я перфекционист во многом. И в отношении к себе, и в отношении того, кто рядом. У меня высокая самооценка, но мой мужчина должен быть выше, я должна стремиться к его вершинам, а он — расти все время. Иного мне не надо. Не интересно. От серых и остановившихся в развитии я ухожу. Моя слава меня не волнует. Его славу я буду поддерживать. Деньги… ну это вообще не ко мне, мне без них проще… А акулы бизнеса бывают ох какие талантливые и вызывают восхищение не за достижения, а за ум.
- О Перельмане заботится его мама. А он — о великом. С Перельманом ситуация понятна: мало кто из женщин захотели бы с ним жить не ради денег или славы, а ради того, чтобы быть именно с НИМ.
- Вот в том и дело, что мама заботится. Каково ей — страшно подумать. Она знает, что когда она уйдет — он останется один. Совсем. А должна быть рядом женщина. Мать моего бывшего сказала сыну перед смертью: «как же ты будешь без меня, ведь тебя же никто так любить не будет». Женщине-матери важно знать, что она оставляет сына не на произвол судьбы, а в любящих руках. А гений остается один на один с миром, когда уходит мать…
- Перфекционизм сродни болезни: много суеты, мало толку. Любой математик знает, что есть множество функций, которые асимптотически (бесконечно близко) стремятся к каким-то линиям, но никогда их не достигают. Относительно несложно достичь определенной близости в достижении этого стремления, но дальнейшее сближение с идеалом потребует гораздо больших усилий. А ради чего? Стоит ли овчинка выделки? Как говорят в «Тойоте», управляй мечтой! Я это трактую так: управляй целями, которые хочешь достичь, и путями их достижения.
- Я так не могу и не хочу. Я против своей природы не попру. То, что ты написал — это для мужчины с хорошим логическим подходом. Мои мужчины меня любят именно за то, что написано выше. Я восхищаюсь ими, я слушаю их, они для меня всегда лучше всех, и это не лесть, это — любовь. Я создана любить и отдавать. Это — моя цель, суть моей личности, совершенно библейский подход к отношениям мужчины и женщины. Я шла к нему много лет, я счастлива тем, какая я. И с математиком я бы не смогла, так и есть. С гением – наверное, тоже нет. Меня интересует мужчина — воин, завоеватель. Умеющий достигать цели в реальной жизни. А в «Тойоту» я много лет назад пыталась устроиться, мне с изумлением сказал директор по персоналу: «Я никогда не видел человека, который, как Вы, может вот так круто менять жизнь и хотеть жить. Я бы обязательно взял Вас, но начальству требуется опыт продаж авто». И я изменила жизнь в другом направлении. Но рамки, везде банальность и рамки…
- Кто-то из великих сказал: если умный человек еще и талантлив, то он всегда одинок. Одиночество гения — это его крест, который он несет по жизни. Для остальных — дилемма: либо ты хочешь стать столбовою дворянкой, затем владычицей морскою и так далее в стремлении к каким-то высотам, либо умеешь ценить то, что у тебя есть, — крышу над головой, синицу в руке, милое лицо рядом и пр.
- Одиночество — удел каждого человека. Я не обольщаюсь ни по поводу своего одиночества, даже когда обнимаю любимого, ни по поводу его одиночества, когда он в душе переживает то, что никогда не откроет даже самому близкому. Да, уметь ценить то, что есть — это тоже дар. Но никто не запрещает мечтать, стремиться и достигать. Те, кто остановились — умерли.
- Всё суета сует и томление духа. Когда я осознал это, всё стало намного проще: есть суперцели и суперзадачи, а все остальное — суета, тщетное томление духа, энтропия, как говорят физики.
- Ну, тут с тобой даже Экклезиаст согласен, что уж обо мне говорить. Но мне нравится это томление духа… Ты ведь не думаешь, что все должны строем идти к суперцелям и суперзадачам? Мы все разные, зачем под одну гребенку. Если я объявлю, что счастье мужчины — в любви, это ничего не изменит в людях. Мое — в любви, его — в стремлении к вершинам. Но вершины любви — это ничуть не меньше, чем совершенство в математике.
- Умереть для меня — это не только умереть физически или остановиться в развитии, но и погрязнуть в суете, забыв о суперцелях и суперзадачах — о своей миссии и предназначении.
- Все так — мы разные, и любовь разная, и вершины ее очень различны.
- Я считаю, что нет стояния на месте (рутина, бессмысленная суета и т.д.), есть скатывание в деградацию. То есть другими словами говорю о том же. О чужих вершинах я ничего не знаю. Я достигаю собственных.
- Как говорится, флаг в руки. Для меня скатывание в суету — это один из вариантов скатывания в деградацию.
- Так и я о том же. Просто, и суета — это очень тонкое понятие. Если я скажу любимому, что хочу слушать его и любить его, а готовить ему гефилте фиш и стирать белье — суета… Так что у него три пути: быть голодным и грязным, но любимым, нанять домработницу или отправить меня пинком суетиться над его счастьем. А у меня, может, духовные потребности… Мне, может, та фаршированная рыба нафик не сдалась, ибо будет съедена через 5 минут.
Так мы и живем. Рассуждаем о волнующем, ищем истину, не очень хотим слышать других, копаемся в себе, учим друг друга и учимся друг у друга.
Язык один, слова одни, реалии одни…
Но ведь сразу видно, как трудно договориться о терминах, о взаимопонимании.
И сразу видна разница между мужчиной и женщиной.
Мне нравится, что мы такие разные, а кого-то это расстраивает.
Я тоже хочу единомышленников, и я учусь находить их за словами, за чужим опытом, за странным контекстом.
Но даже если и не сложилось… Я — не половинка, я — целая, как модно теперь говорить.
И мне нравятся целые люди.
А когда я встречу того, с кем совпаду, как элементы паззла, нас просто вдвоем будет в два раза больше.
Но он будет воевать и достигать, а я любить и беречь. И все это, с нашими суперцелями и суперзадачами, будет в одной точке пересечения. Вот это я и называю жизнью.
Спасибо тебе, дружище, за разговор! Я убедилась, что я на верном пути.
пятница, 27 июля 2012 г.
Медвежонок
Некоторые вещи не поддаются логическому объяснению. Да вообще ничему не поддаются. Иногда импульсивные поступки и не должны контролироваться мозгом.
Господи, и это говорю я, которая контролирует все!
Все, но не покупку игрушечного медвежонка.
И не спрашивайте, зачем мне белая медвежуть, я не отвечу. Я не задумалась при покупке и не задумываюсь сейчас.
В последнее время я все больше поднимаю в себе сенсорику. Становлюсь принцессой на горошине. Хочу все приятное потрогать руками, избегаю неприятных физических ощущений.
Руки сами потянулись к медвежонку и отказать себе в этом тактильном удовольствии я не смогла. Так и ходила по магазину, прижимая его к груди. Вернее, ее.
Она — девочка. Ей надо бы дать имя, правда, ни одно женское имя ей не идет. Да и сказать, что я сплю с Машей, Люсей или Мими я не смогу. То есть спать буду, а произнести эту пошлость вслух — не смогу. Очень у меня в голове серьезный клин на постельные радости с женщинами.
Можно вывернуться и дать ей имя вроде Матильды, а потом звать ее просто Мотя. Мотя — это не брутально, конечно, но все-таки ближе к мальчику.
У нее есть партнер, но спать она будет со мной. Он грубоват на мой вкус, его не хочется обнять даже мне, а ее я не спрашивала. Захочет — обнимет в мое отсутствие.
Если женщина принимает от мужчины в подарок мягкую игрушку, она ассоциирует игрушку с ним. Я раздала все свои «ассоциации» пару лет назад. Были среди них ассоциации и в полный рост. Когда-то я обнимала огромного медведя, звала его Митькой и думала о Сереже. Сейчас я вообще забыла о Митьке и почти не вспоминаю Сережу. Впрочем, и другие мужские имена мне на ум не идут…
Я не оставила себе никаких мягких напоминалочек. Странно, но в большинстве случаев мужчины дарили мне именно медведей.
Я не покупала себе мягкие игрушки, я просто находила мужчину, далеко не всегда брутального.
Видимо, сейчас я подсознательно не готова к отношениям… Поэтому хочу «независимого» медведя. И, зная мои фантазии, могу предположить, что теперь я себе придумаю «мужчину под медведя», а не наоборот.
Мои мужчины никогда не были похожи на медведей. Ну, кроме последнего. Он-то настоящий медведь, но он не дарил мне игрушек. Он смотрел так, как смотрит медведь на человека, и ты не знаешь, спляшет он тебе барыню или снесет башку.
Медведи поддаются дрессировке и при этом закрыты для понимания. Их мимика ограничена настолько, что нам не удается их «читать». Они опасны…
Хотя я оказалась для него опаснее, чем он для меня. Но это уже о мужчинах, а мне разонравились мужчины, я ушла к медведям.
Милая мягкая девочка Мотя нисколько не походит на моих бывших. Она улыбается и не храпит. От нее не пахнет перегаром и она не станет предлагать мне по пьяни секс втроем с банщиком. Она не будет изменять мне с кем попало и звонить со словами: «я хочу тебя видеть».
Иногда кажется, что то, что мы хотим — слишком просто, банально, недостойно нашего внимания.
Она просто посмотрела на меня из толпы других девочек, и, несмотря на ценник в 99 рублей, я поняла, что она моя. Она значительно ценнее этой недоделанной сотни. Она улыбается, и мне хочется обнимать ее. Она теплая.
Однажды я тоже посмотрю на кого-то из толпы других девочек. И пусть он поймет, что я — его.
Господи, и это говорю я, которая контролирует все!
Все, но не покупку игрушечного медвежонка.
И не спрашивайте, зачем мне белая медвежуть, я не отвечу. Я не задумалась при покупке и не задумываюсь сейчас.
В последнее время я все больше поднимаю в себе сенсорику. Становлюсь принцессой на горошине. Хочу все приятное потрогать руками, избегаю неприятных физических ощущений.
Руки сами потянулись к медвежонку и отказать себе в этом тактильном удовольствии я не смогла. Так и ходила по магазину, прижимая его к груди. Вернее, ее.
Она — девочка. Ей надо бы дать имя, правда, ни одно женское имя ей не идет. Да и сказать, что я сплю с Машей, Люсей или Мими я не смогу. То есть спать буду, а произнести эту пошлость вслух — не смогу. Очень у меня в голове серьезный клин на постельные радости с женщинами.
Можно вывернуться и дать ей имя вроде Матильды, а потом звать ее просто Мотя. Мотя — это не брутально, конечно, но все-таки ближе к мальчику.
У нее есть партнер, но спать она будет со мной. Он грубоват на мой вкус, его не хочется обнять даже мне, а ее я не спрашивала. Захочет — обнимет в мое отсутствие.
Если женщина принимает от мужчины в подарок мягкую игрушку, она ассоциирует игрушку с ним. Я раздала все свои «ассоциации» пару лет назад. Были среди них ассоциации и в полный рост. Когда-то я обнимала огромного медведя, звала его Митькой и думала о Сереже. Сейчас я вообще забыла о Митьке и почти не вспоминаю Сережу. Впрочем, и другие мужские имена мне на ум не идут…
Я не оставила себе никаких мягких напоминалочек. Странно, но в большинстве случаев мужчины дарили мне именно медведей.
Я не покупала себе мягкие игрушки, я просто находила мужчину, далеко не всегда брутального.
Видимо, сейчас я подсознательно не готова к отношениям… Поэтому хочу «независимого» медведя. И, зная мои фантазии, могу предположить, что теперь я себе придумаю «мужчину под медведя», а не наоборот.
Мои мужчины никогда не были похожи на медведей. Ну, кроме последнего. Он-то настоящий медведь, но он не дарил мне игрушек. Он смотрел так, как смотрит медведь на человека, и ты не знаешь, спляшет он тебе барыню или снесет башку.
Медведи поддаются дрессировке и при этом закрыты для понимания. Их мимика ограничена настолько, что нам не удается их «читать». Они опасны…
Хотя я оказалась для него опаснее, чем он для меня. Но это уже о мужчинах, а мне разонравились мужчины, я ушла к медведям.
Милая мягкая девочка Мотя нисколько не походит на моих бывших. Она улыбается и не храпит. От нее не пахнет перегаром и она не станет предлагать мне по пьяни секс втроем с банщиком. Она не будет изменять мне с кем попало и звонить со словами: «я хочу тебя видеть».
Иногда кажется, что то, что мы хотим — слишком просто, банально, недостойно нашего внимания.
Она просто посмотрела на меня из толпы других девочек, и, несмотря на ценник в 99 рублей, я поняла, что она моя. Она значительно ценнее этой недоделанной сотни. Она улыбается, и мне хочется обнимать ее. Она теплая.
Однажды я тоже посмотрю на кого-то из толпы других девочек. И пусть он поймет, что я — его.
Не о духовном
День не задался. Вроде бы и выехала рано, но когда доехала до Тимирязевской, где должна была пересечься с Ромкой и забрать его в машину, оказалось, что мой телефон заблокирован. В кошельке всего полторы тысячи, кредитный лимит почти исчерпан. На карточке денег достаточно, но оплатить неоткуда.
И молодой паршивец не скидывает сиротский перезвон. То есть не приехал еще. То есть сукин сын. Мой, следовательно.
Я на нервах, функция «перезвони» у меня тоже не отрабатывает. Рядом кафе с вай-фаем, подключилась… Скайп глючит, почту некоторые раздолбаи оперативно не читают.
Я вся такая офигенная, на машине, посреди города с Галакси С3 — и без связи.
Полчаса ждала сына, металась, как раненная в жопу рысь, изводилась и рвала и метала. В конце концов набрела на Евросеть, оплатила там полную задолженность и на всякий случай купила карточку МТС, пусть валяется с положительным балансом.
И тут в Евросеть, через 40 минут опоздания, заваливает мой ребеночек. Я даже не стала стесняться при продавце.
Крыла его матом в предвкушении пиздюлей, которые получу от своей матери за наше совместное опоздание.
Мы сели в машину, я продолжаю рявкать, как старый мастиф, он уже и не отбивается.
И тут у меня едва ли не впервые хватает силы воли сказать: «Ну ладно, все успокоились. Какие у тебя новости?»
И после новостей услышать что-то, от чего у меня началась щенячья ржачка. До сих пор давлюсь от смеха.
Сынок говорит:
«Я вышел из метро на другую сторону и никак не мог вспомнить, мы договорились встретиться на стороне гостиницы Молодежная или на противоположной. Смотрю — через дорогу стоит Элантра, вроде твоя. В машине никого. Возле киосков ходит женщина. Вроде ты. Но в РОЗОВОМ. Светло-розовый сарафан и сверху ярко-розовая кофточка. Я сказал себе: нет, она никогда не носила розовое, она его терпеть не может. Это точно не она. Но похоже, с ума сойти. Так полчаса и смотрел на машину, на женщину в розовом… Потом решил перейти дорогу. А это ты!»
Я даже внутри себя тут же успокоилась, хотя никому ничего не забываю. Мне просто безумно смешно. Собственный сын не узнал меня… Я меняюсь… Я делаю то, чего раньше не делала, я ношу вещи, которых раньше не носила. Я живу. А раньше не жила.
Мне нравится даже моя не духовная жизнь.
И молодой паршивец не скидывает сиротский перезвон. То есть не приехал еще. То есть сукин сын. Мой, следовательно.
Я на нервах, функция «перезвони» у меня тоже не отрабатывает. Рядом кафе с вай-фаем, подключилась… Скайп глючит, почту некоторые раздолбаи оперативно не читают.
Я вся такая офигенная, на машине, посреди города с Галакси С3 — и без связи.
Полчаса ждала сына, металась, как раненная в жопу рысь, изводилась и рвала и метала. В конце концов набрела на Евросеть, оплатила там полную задолженность и на всякий случай купила карточку МТС, пусть валяется с положительным балансом.
И тут в Евросеть, через 40 минут опоздания, заваливает мой ребеночек. Я даже не стала стесняться при продавце.
Крыла его матом в предвкушении пиздюлей, которые получу от своей матери за наше совместное опоздание.
Мы сели в машину, я продолжаю рявкать, как старый мастиф, он уже и не отбивается.
И тут у меня едва ли не впервые хватает силы воли сказать: «Ну ладно, все успокоились. Какие у тебя новости?»
И после новостей услышать что-то, от чего у меня началась щенячья ржачка. До сих пор давлюсь от смеха.
Сынок говорит:
«Я вышел из метро на другую сторону и никак не мог вспомнить, мы договорились встретиться на стороне гостиницы Молодежная или на противоположной. Смотрю — через дорогу стоит Элантра, вроде твоя. В машине никого. Возле киосков ходит женщина. Вроде ты. Но в РОЗОВОМ. Светло-розовый сарафан и сверху ярко-розовая кофточка. Я сказал себе: нет, она никогда не носила розовое, она его терпеть не может. Это точно не она. Но похоже, с ума сойти. Так полчаса и смотрел на машину, на женщину в розовом… Потом решил перейти дорогу. А это ты!»
Я даже внутри себя тут же успокоилась, хотя никому ничего не забываю. Мне просто безумно смешно. Собственный сын не узнал меня… Я меняюсь… Я делаю то, чего раньше не делала, я ношу вещи, которых раньше не носила. Я живу. А раньше не жила.
Мне нравится даже моя не духовная жизнь.
Найди десять отличий
Надо уметь вовремя остановиться. Обернуться. Показать себе в зеркале язык на удачу. И двигаться дальше.
Помнится, я страшно переживала до 16 лет за свой «смешной» рост. Объективно переживала и находила тому массу причин.
Ну попробуйте с ростом в 153 см проехаться в вагоне метро в час пик. Зимой тебя окружают шубы и дубленки, летом и весной — грязные куртки и мокрые плащи. Летом… Боже, летом хуже всего, ибо потная кожа, вонь и телеса… Это как смотреть порно крупным планом в HD на плазменной панели с диагональю в 70 дюймов с расстояния в полтора метра. И плазма выигрывает, потому что в ней задействованы только зрение и слух. И все это меховое и волосатое, мокрое и грязное, потное и макроскопическое сжимает круг, теснее сплачивает ряды, как ЦК после смерти вождя.
Или разглядеть что-то за чужими спинами на выставке. Или просто пройтись с подружкой, метящей в манекенщицы, по улице до кафе мороженого. Слон и моська отдыхают. Причем, в моем сознании почему-то всегда выигрывал слон.
Так было. Так перестало быть в один миг, когда я поумнела. Что послужило толчком, я не помню.
Но из всех пословиц и поговорок я стала находить только выигрышные для себя, вроде «маленькая собачка до старости щенок» или «мал золотник, да дорог». И сразу расхотелось быть старой собакой или «великой фигурой, да дурой».
А уж о преимуществах общения моськи и мужчин любого калибра и говорить нечего. Другое дело, что желание всех и каждого отнестись ко мне, как к котенку, а то и погладить — не радовало. Но ведь и у преимуществ бывают свои недостатки! Хм, надо эту «истину в последней инстанции» занести куда-нибудь в персональный цитатник, осталось только его завести! :)
В общем, комплексы человеческие необозримы, как просторы океана.
Сейчас я живу с собой в гармонии, но иногда… иногда…
Вот заглянула в социальные сети, прошлась по ссылкам. Девочки в фотоальбомах. Девочки с сиськами. Девочки с голыми попками. Девочки с фигурами мальчиков в разных позах, прикрытые шмотками или только фильтрами фотошопа. Глаза, губы, волосы. Все хорошо накрашенное и отретушированное. Все такое выставленное на обозрение, как в витринах, на продажу, как в галереях. Практически все можно посмотреть, за умеренную плату — потрогать, за неумеренную — купить.
Индустрия красоты работает на полную катушку. Маховик раскручивает блондинок, как ветряная мельница в шторм. Брюнеткой быть легко, краски не надо. Нет смысла. Рекламировать надо то, что требует вложений и гарантирует доход — искусственное приобретение «красоты».
И тут же глупейшая и пошлейшая мыслишка: «А ты уже три дня только ешь и спишь, общаешься и наслаждаешься жизнью. А как насчет пресса, краски для волос и разгрузочного дня? Как ты будешь противостоять лавине красоты и юного изящества?»
И тут же есть желание, как у охотничьей собаки — бежать, искать, найти. Соревноваться и победить…
Слава Богу, моя природная лень не дает мне тратиться на эти глупости.
Сразу же вспоминаются картинки с мужчинами, которые отворачиваются от «сделанных» красоток и приходят поговорить ко мне, хотя и росту во мне не прибавилось, и возраст уже не соревновательный…
И как хорошо, что не надо расплачиваться собой за возможность общаться с людьми.
Да, я постою на вибромассажере, потому что плечо ноет и двигаюсь мало, и есть особо не тянет, и можно расслабиться в ванне с ароматическими маслами. Но убиваться за внимание мужчин мне не надо. Мне скучно.
Я легко нахожу десять отличий между мной и девочками, которые годятся мне в дочери.
И их преимущества красоты чаще всего оборачиваются для них недостатками отношений.
Я написала письмо известному режиссеру-кинодокументалисту, и мне не надо бежать в косметический салон, если меня позовут на презентацию, и повизгивать от восторга, внимая речам талантливого человека и прикрывая отсутствие ума разученной улыбкой. Я могу общаться с серьезными людьми, не думая, что придется с кем-то из них спать, потому что во мне увидят только то, что увидят — сексуальную игрушку на одну ночь. Я могу быть искренней, могу флиртовать, могу говорить то, что думаю.
И я смотрю на себя в зеркало и нравлюсь себе. У меня есть масса недостатков. И слава Богу, что те, кто их видит — просто не подходят. Естественный отбор.
Иначе я бы сошла с ума и завела бы в фейсбуке не 31, а 3111 контактов, и пришлось бы тратить на всех время и душевные силы. Мои недостатки спасают меня от пустых связей и глупейших разговоров.
Сегодня у меня трехсторонняя встреча: директор партнерской компании, моя красивая и юная помощница и я, обыкновенная серая Кошка. Но я вижу, как мужчина улыбается, когда видит меня, и даже могу догадываться, какие мысли забредают ненароком ему в голову изредка. Но я-то прихожу к нему только поговорить… Это так удобно и ни к чему не обязывает.
Помнится, я страшно переживала до 16 лет за свой «смешной» рост. Объективно переживала и находила тому массу причин.
Ну попробуйте с ростом в 153 см проехаться в вагоне метро в час пик. Зимой тебя окружают шубы и дубленки, летом и весной — грязные куртки и мокрые плащи. Летом… Боже, летом хуже всего, ибо потная кожа, вонь и телеса… Это как смотреть порно крупным планом в HD на плазменной панели с диагональю в 70 дюймов с расстояния в полтора метра. И плазма выигрывает, потому что в ней задействованы только зрение и слух. И все это меховое и волосатое, мокрое и грязное, потное и макроскопическое сжимает круг, теснее сплачивает ряды, как ЦК после смерти вождя.
Или разглядеть что-то за чужими спинами на выставке. Или просто пройтись с подружкой, метящей в манекенщицы, по улице до кафе мороженого. Слон и моська отдыхают. Причем, в моем сознании почему-то всегда выигрывал слон.
Так было. Так перестало быть в один миг, когда я поумнела. Что послужило толчком, я не помню.
Но из всех пословиц и поговорок я стала находить только выигрышные для себя, вроде «маленькая собачка до старости щенок» или «мал золотник, да дорог». И сразу расхотелось быть старой собакой или «великой фигурой, да дурой».
А уж о преимуществах общения моськи и мужчин любого калибра и говорить нечего. Другое дело, что желание всех и каждого отнестись ко мне, как к котенку, а то и погладить — не радовало. Но ведь и у преимуществ бывают свои недостатки! Хм, надо эту «истину в последней инстанции» занести куда-нибудь в персональный цитатник, осталось только его завести! :)
В общем, комплексы человеческие необозримы, как просторы океана.
Сейчас я живу с собой в гармонии, но иногда… иногда…
Вот заглянула в социальные сети, прошлась по ссылкам. Девочки в фотоальбомах. Девочки с сиськами. Девочки с голыми попками. Девочки с фигурами мальчиков в разных позах, прикрытые шмотками или только фильтрами фотошопа. Глаза, губы, волосы. Все хорошо накрашенное и отретушированное. Все такое выставленное на обозрение, как в витринах, на продажу, как в галереях. Практически все можно посмотреть, за умеренную плату — потрогать, за неумеренную — купить.
Индустрия красоты работает на полную катушку. Маховик раскручивает блондинок, как ветряная мельница в шторм. Брюнеткой быть легко, краски не надо. Нет смысла. Рекламировать надо то, что требует вложений и гарантирует доход — искусственное приобретение «красоты».
И тут же глупейшая и пошлейшая мыслишка: «А ты уже три дня только ешь и спишь, общаешься и наслаждаешься жизнью. А как насчет пресса, краски для волос и разгрузочного дня? Как ты будешь противостоять лавине красоты и юного изящества?»
И тут же есть желание, как у охотничьей собаки — бежать, искать, найти. Соревноваться и победить…
Слава Богу, моя природная лень не дает мне тратиться на эти глупости.
Сразу же вспоминаются картинки с мужчинами, которые отворачиваются от «сделанных» красоток и приходят поговорить ко мне, хотя и росту во мне не прибавилось, и возраст уже не соревновательный…
И как хорошо, что не надо расплачиваться собой за возможность общаться с людьми.
Да, я постою на вибромассажере, потому что плечо ноет и двигаюсь мало, и есть особо не тянет, и можно расслабиться в ванне с ароматическими маслами. Но убиваться за внимание мужчин мне не надо. Мне скучно.
Я легко нахожу десять отличий между мной и девочками, которые годятся мне в дочери.
И их преимущества красоты чаще всего оборачиваются для них недостатками отношений.
Я написала письмо известному режиссеру-кинодокументалисту, и мне не надо бежать в косметический салон, если меня позовут на презентацию, и повизгивать от восторга, внимая речам талантливого человека и прикрывая отсутствие ума разученной улыбкой. Я могу общаться с серьезными людьми, не думая, что придется с кем-то из них спать, потому что во мне увидят только то, что увидят — сексуальную игрушку на одну ночь. Я могу быть искренней, могу флиртовать, могу говорить то, что думаю.
И я смотрю на себя в зеркало и нравлюсь себе. У меня есть масса недостатков. И слава Богу, что те, кто их видит — просто не подходят. Естественный отбор.
Иначе я бы сошла с ума и завела бы в фейсбуке не 31, а 3111 контактов, и пришлось бы тратить на всех время и душевные силы. Мои недостатки спасают меня от пустых связей и глупейших разговоров.
Сегодня у меня трехсторонняя встреча: директор партнерской компании, моя красивая и юная помощница и я, обыкновенная серая Кошка. Но я вижу, как мужчина улыбается, когда видит меня, и даже могу догадываться, какие мысли забредают ненароком ему в голову изредка. Но я-то прихожу к нему только поговорить… Это так удобно и ни к чему не обязывает.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)