День Победы

Как всегда девятого мая езжу к маме плакать. Единственный день в году, где я могу позволить себе быть собой и не бояться, что меня не поймут. Меня - железную леди, стерву с командными нотками, умеющую равнять и строить.
Мама плачет о своем отце, не вернувшемся с войны. О том, что ей никогда не пришлось сказать "папа" тому, кто недолго держал ее на руках в сорок первом, а потом был призван и уже никогда не увидел жену и детей.
Я плачу обо всех. О тех, кто ушел и не вернулся, и о тех, кто ушел и вернулся и доживал свою жизнь не как победитель, а хуже побежденных - в нищете и убожестве, щедро дарованных властью. Через несколько лет нынешних стариков, кто прошел войну, даже уйдя в последний призыв в самом конце войны совсем ребенком, уже не станет.
Я помню Парад Победы на сорокалетие. Я заканчивала школу и бродила среди ветеранов девятого мая восемьдесят пятого года по улицам города. И плакала. Мне было чуточку стыдно плакать публично, я была еще ребенком, но слез удержать не могла.
Я родилась с болью о них. Я не знаю, как это возможно, но ничто не ощущается мной так остро и невыносимо, как та война. С самого детства, каждый раз, когда я вспоминаю о ней, мне нечеловечески больно. Я не могу смотреть старые фильмы о войне. "А зори здесь тихие" - это квинтэссенция боли. И даже если бы Васильев ничего никогда больше не написал - низкий поклон ему за эту книгу и ее экранизацию.
Мама рыдает над "Летят журавли", любовь на войне осознать и прожить невозможно. А меня в меньшей степени трогает любовь. Но жизнь каждого, его страх, боль, отчаяние и надежда - рвут на части.
Почему и как надо было родиться с таким обостренным чувством ужаса - я не знаю. И я не хочу его, но это выше меня. Я плачу весь день девятого числа, отпуская боль на волю. В другие дни я прячу эти слезы под темными очками, или просто в машине, или дома за закрытыми дверями.
Ушло, почти ушло поколение моих дедов. Уходит поколение моих родителей, бывших голодными и несчастными детьми в войну и после нее. Мои сверстники, сытые и благополучные по сравнению со своими предками, но еще выросшие на воспоминаниях и советской культуре, уже почти не говорят со своими детьми о войне. Она для них - как Куликовская битва. Вроде, была когда-то, вроде, в школе проходили, вроде, были какие-то черно-белые выцветшие снимки в бабушкином альбоме...
Наши дети уже даже в войну не играют и в школе слышат про нее два-три урока по истории. Даже года не запоминают. Зачем?
Наши внуки вообще ничего не будут знать про нее. Просто по традиции будут вешать гвардейские ленточки на свои новомодные тачки. Эффектный черно-оранжевый кусочек ткани, развевающийся на ветру. И надписи "Спасибо деду за Победу!" будут из области мифов и популярных цитат "кого-то из древних".
Надо отпустить войну в себе. Надо смириться с тем, что это было и что это может повториться, и скорее всего, повторится снова. Малодушно надеюсь, что лично я этого не увижу. Третья мировая началась, но пока там... далеко... в Европе... как раньше. А я плачу о Второй мировой.
И пока помню я, мои дети и внуки будут знать о ней.
Спасибо тем, кто не вернулся из боя, спасибо тем, кто смог выжить!