Моль

Я равнодушна к жучкам, бабочкам и мужчинам, рассказывающим анекдоты про жучков и бабочек, а также собирающим коллекции сих прекрасных Божьих тварей.
Насекомые меня не волнуют, а если изредка и тревожат, то против них, обычно, в доме имеется специальное средство. Однажды насекомые открыли мне мир клаустрофобии и обломали секс в палатке моему любовнику, но это не испортило мне обедни и не вызвало между мной и представителями кровососущих вспышки военных действий. Но эту историю я рассказывала года полтора тому назад.
Однако.
Несколько часов назад меня укусила моль.

За шкуру Львицы.
Я не почувствовала боли сразу, лишь нечеловеческую обиду, ибо в тот момент обреталась в шкуре мокрой Кошки, только что выбравшейся из ванны.
"Умри!" - воскликнула я без раздражения, потому что гнев не должен быть побуждением к возмездию. Она встрепенулась и послушно умерла, оставив изумительной красоты золотистые следы смерти на боку шкафа и на чьей-то ненужной визитке, полетевшей в мусорку.
Я с нежностью встряхнула пострадавшую шкуру, погладила укушенное покойницей место, пробормотала магическую формулу вечной жизни: "у моли боли, у мухи боли, у Львицы заживи" и бережно положила свою пушистую гордость в шкаф до лучших времен.
Кто мог знать, что лучшие времена уже стучатся в дверь кованым сапогом, да музыка играет слишком громко?
Через пару часов я прекратила рефлексировать над опечатками дневного поста и подняла голову. Надо мной порхала душа умершей моли. Ну или, на крайний случай, сестра.
Укушенное место на шкуре Львицы в шкафу, да-да, сантиметров на пять выше и левее основания хвоста, призывно отозвалось фантомной болью, и я изготовилась к прыжку. Золотистая тварь вспорхнула, как колибри, и унеслась в неизвестном направлении, пока я впустую щелкнула челюстями. Я все еще помнила, что гнев - плохой советчик, и на трезвую голову совершила пару изящных прыжков за порхающей обидчицей, но тщетно. Она ускользала слишком легко для сестры убиенной моли. Я склонялась к мысли о мольей душе.
Измотав меня партизанской войной, она скрылась в недрах квартиры, готовясь к решительной битве. Я знала, что должна была делать, и с тяжелым вздохом облачилась в шикарную львиную шкуру, слегка обвисшую на боках из-за зимней диеты. С ударом такой лапы не справится никакая подлая моль. Кошка для битвы не годилась, ибо была ленива и занята только мыслью о любовных приключениях.
Львица была голодна и настроена на убийство.
Пилка для когтей, зубная щека для клыков...
Моль знала о моих приготовлениях и таилась до поры до времени, поэтому пришлось разминаться с внешними врагами на теле-форуме в ожидании последней битвы.
Нет хуже врагов, чем глупые друзья. Даже глупые враги отдыхают, когда нам не везет с друзьями.
Взыгравшее чувство справедливости, неудовлетворенное противостоянием с молью, провело Львицу по арене чужих боевых действий. Девять кругов, шакалий запах, клочки шерсти, отзвуки воя...
Я порычала совсем чуть-чуть, а клыкастые друзья подозрительно прижались брюхом к земле и затаились, как коварное насекомое.
Похоже, мне предстоят бои на двух фронтах. Хватит ли сил?
Если я погибну в неравном бою, если мою шкуру исполосуют шакальи зубы, если подлая моль превратит мою атласную гордость песочного цвета в щипаную норку, знайте, что иначе поступить я не могла.
Обостренное чувство справедливости и собственного достоинства, ну и тайная страсть к альфа-самцам...
А моль просто попала под раздачу, если быть до конца честной. Львицы не бьются с молью, это прерогатива Кошек.