Записки не-феминистки

Чем ближе я узнаю мужчин, тем хуже думаю о женщинах.
Впрочем, я и раньше-то о женщинах не очень, а теперь буквально каждый день все хуже и хуже.
Воистину женщину создал Бог, а забрал в свое воинство дьявол. Мужчина наивно тянется к прекрасному, и безнадежно попадает в лапы зверя.
Звучит жестко, однако же, если отбросить художественную составляющую и уйти от литературных преувеличений, то каждый день «наблюдений» за любимым приводит меня к неутешительной мысли: мы сами делаем мужчин такими, какими они нам категорически не нравятся. И достойны тех мужчин, которых имеем. Ну, и которые имеют нас, разумеется.

Надо же, муж одной моей знакомой, слушая мои рассказы, что я живу одна, ращу двух сыновей, зарабатываю и держу бизнес, и обхожусь без мужчины, сделал выводы, что я феминистка.
Что ж, он не знал, как трудно я обхожусь без мужчины, как мучителен каждый мой день не потому, что мне нужны деньги, силы сверлить бетонные стены и секс по расписанию, а потому что я безумно хочу сказать кому-то: «Я люблю тебя, я сделаю для тебя все, что захочешь, я жизнь за тебя отдам. Просто будь в моей жизни».
Но мы возвращаемся к тому, что я женоненавистница, да и вообще мутант. Динозавр в мире женщин, сопереживающий мужчинам.
Я не буду снова вспоминать о самой банальной теме всех времен и народов: о продажности. Да, женщины продаются и хотят продать себя с максимальной выгодой. Но это в меньшей степени способствует моральному развращению мужчин, чем остальное, о чем хочется поговорить. Те мужчины, что могут купить – покупают, и даже если и ворчат, не особенно убиваются. Предложение и спрос всегда идут рука об руку. Главная скандальная дискуссия этой темы развивается между мужчинами, которые не могут себе позволить купить и… как ни странно, женщинами с высокими моральными принципами, которые продажными себя не считают и даже, чаще всего, ими и не бывают.
Но это – отдельная статья в книге жизни и нисколько меня не занимающая. Я не торгую собой и не осуждаю тех, кто торгует. Мне скучны жадные, озабоченные, закомплексованные неудачники и неприятны моралистки. И дай им всем Бог того, что они просят.

Помните чудный анекдот:
Женщина после тяжелого трудового дня в давке висит на поручне в троллейбусе и думает: «Начальник – идиот, дети – разгильдяи, свекровь – сволочь, подруги – стервы, соседи – быдло, муж – неудачник…»
А за ее спиной стоит ангел и записывает: «…соседи – быдло, муж – неудачник… Не знаю, зачем ей все это надо, но пусть будет, раз просит!»

Вообще, судьбы человечества меня не заботят, к сожалению. Загнивает и загнивает, ничего с этим не сделать. Больше того, морально и эмоционально раса людей нисколько не эволюционировала за тысячелетия. Стоит обратиться с культуре канувших в Лету государств – и эти истины становятся очевидными. Так что жаловаться на каждое новое народившееся поколение не приходится, оно ничуть не хуже предыдущего и полностью повторит его ошибки, от А до Я.
Меня заботит, я бы даже сказала, тревожит жизнь моего любимого в преломлении к нормам общественной морали и этики. Во как сложно загнула, самой страшно!
Зайдем издалека. Женщина управляет отношениями, нравится признавать мужчине эту прописную истину или нет. Не мужчиной, а отношениями в паре. В силу стереотипа, что является более гибкой в психологическом аспекте, более эмоционально вовлеченной (еще одно заблуждение, но пусть остается таким, я сегодня не настроена мифы развенчивать) и сорентированной на моногамность в конкретный момент времени в силу биологических особенностей.
Но управлять отношениями только со своей стороны невозможно, ибо другая сторона живет вовсе не интересами этих отношений, как правило, а еще массой личных и социальных интересов. Таким образом, женщина вынуждена искать методы воздействия на вторую сторону, чтобы развернуть ее оглобли в «правильном» направлении. Правильное направление имеет своей целью создание семьи, совместное проживание, воспитание детей, построение дома, посадку сада и т.п.
Безусловно, если обобщать – то мужчина тоже стремится к некоторым из перечисленных ценностей: как-то заинтересован в потомстве, в крыше над головой и заботе о нем. Но надо отдавать себе отчет, что куда в меньше степени, чем женщина, к тому же часть мужчин вообще удовлетворяется только созданием потомства, не воспитанием, кормлением, опекой оного, а лишь процессом, как известно.
Нельзя не отметить, и я настаиваю на этом, что мужчине нужен дом и тыл. Каким бы кобелем и сукиным сыном он не представал в глазах женщин, в заботе и участии он нуждается все равно, будь он хоть трижды самодостаточным в быту и на работе.
И вот тут-то мы подходим к самому интересному – к конфликту между социальной женщиной и асоциальным мужчиной, которого, как ни странно, с особой страстью добиваются социальные женщины, будто ставят себе задачу вернуть блудного сына в рамки морали.
Женщина пытается переделать мужчину, перекроить по своей мерке, не учитывая ни его природу, ни его интересы, ни его психологические особенности. Она вписывает его в рамки своего стереотипа (закрепленного в обществе, безусловно) и безжалостно отсекает все, что выходит за границы рамок. А это, в первую очередь, его личное жизненное пространство, его свобода выбора, его интересы вне семьи, которых в разы больше, чем у женщины априори, начиная от работы, кончая развлечениями типа футбол, рыбалка, спорт, встречи с друзьями, ну и другие женщины, разумеется.
Для меня с самого начала, то есть с момента определения себя, как уникальной личности, с раннего подросткового возраста, существовало правило: если мужчина не кобель, зачем он нужен?
Причем, нельзя сказать, что это представление о сути отношений с представителями противоположного пола было культивировано в моей семье. Напротив, моя мама – скорее ближе к пуританам, чем к любительницам мужчин, не говоря уж о гетерах. Ее мораль до сих пор не просто восстает, а прямо-таки идет на баррикады, слушая мои рассказы о похождениях моего любимого. И воспитывали меня в скромности и послушании. И растили, как порядочную девушку. Однако же мой идеал мужчины всегда востребован массой женщин и нисколько не тяготится этой востребованностью в силу своей кобелиной сущности и доминантности.
И именно таких мужчин высокоморальным женщинам особенно хочется засунуть в костюм воспитанного мальчика с кольцом на пальце. Но кольцевать-то они их уже научились, а понимать и удерживать – нет.
И вот с момента непонимания и перевоспитания и начинается основная трагедия воспитателя и воспитуемого. Ибо воспитатель остается с разбитым сердцем и безотцовщиной на лавках, а воспитуемый наращивает арсенал средств по уходу от методов воздействия на его личность.
Мужчина, и так не склонный изливать душу даже любимой женщине, начинает отдаляться и врать. И если хотя бы однажды поддается на уговоры любимой: «Мы должны быть откровенны друг с другом, мы должны уважать друг друга, наша любовь никогда не умрет, что бы ни случилось! Ты с ней спал?» и говорит: «Да, любимая, прости. Это было минутное увлечение, просто секс. Но люблю я тебя!» — тут же получает самое меньшее – сковородкой по голове. И самое отвратительное – вынос мозга до конца своей жизни с этой женщиной.
Женщина умело манипулирует мужчиной, чтобы получить информацию и подтвердить свои подозрения, и вместо того, чтобы сделать выводы, что ей достался твердый орешек и надо что-то в консерватории (то есть в себе и отношениях) менять, начинает с методичной жестокостью маньяка менять это что-то в нем, перекраивая портновскими ножницами и ножом для разделки мяса по живому.
И не оставляет мужчине другого шанса, как научиться врать. И на любую провокацию закрываться и снова врать. И перестать верить не только душеспасительным разговорам, но даже ее собственным попыткам измениться. У него довольно быстро вырабатывается тот самый инстинкт лабораторной крысы, которую на выходе из лабиринта бьет током. Он в жизни своей больше не пойдет по пути самоистязания и не вложит в руку женщины инструмент для пыток. Он будет выглядеть законченным дураком, но до последнего станет отрицать очевидное, будет врать даже на очной ставке, будет изворачиваться на дыбе, взойдет на эшафот развода, но издеваться над своей душой не позволит.

Разговариваю с очередной временной пассией любимого. Она щебечет о том, как восхитительно съездила в Израиль, как побывала на свадьбе сына его друга, как чудно недавно провела время в Суздале. Все это подтверждается фотографиями со свадьбы, словами самого друга, датами командировок любимого.
Через час прощаюсь с самым замечательным мужчиной моей жизни. Он держит меня в объятиях и отпускать не хочет, но мне пора.
— Ну, все, дорогой, иди к своей женщине, она тебя ждет наверху, — нежно шепчу ему на ухо.
— Там много женщин, — все еще обнимая меня, напрягается он.
— Ну, тебя там ждет конкретная женщина, — мягко настаиваю я.
— Это какая? – Латы выразительно позвякивают, боевой конь бьет копытом.
— Та, которую ты возил в Израиль , — без угрызений совести открываю карты я.
— Я никого не возил! – Шлем опущен, копье наперевес, конь хрипит и срывается с места.
— Солнышко, она сама мне сказала! – Противник ласково смотрит, щурясь от солнца, и улыбается, вовсе не готовый принять бой.
— Я никого не возил! – Конь встает, как вкопанный, всадник, рухнув на землю, хватается за меч.
Я целую своего завравшегося, несчастного, одинокого, сто тысяч раз битого мужчину и ухожу.

Мне больно видеть, что сделали с ним женщины.
Я три недели назад сказала ему: «Я люблю только тебя, я жить без тебя не могу и не хочу. И для меня не имеет значения, что у тебя есть другие женщины. Если они нужны тебе, и ты их хочешь, ты можешь жить так, как считаешь нужным. Это твое право, ты свободен в выборе. Если есть кто-то, кто тебе дорог и кого ты хочешь видеть рядом, я буду только счастлива, что ты не одинок. Я буду спокойна, зная, что рядом с тобой есть любящая женщина, которая о тебе заботится. И если я нужна тебе – я готова быть с тобой в любом качестве, мне неважно все остальное».
С того момента, как он сказал мне, что я нужна ему и он никого не любит и у него никого нет, он только и делает, что поочередно трахает двух своих подруг, которых привел два дня назад на показ своего фильма и фуршет практически «знакомиться» со мной. С того вечера он только и делает, что «ограждает» меня от правды и врет напропалую в каждом слове. Жизнь научила его, что если женщина говорит, что любит и дает карт-бланш на любые отношения на стороне, она готовится к самым изощренным издевательствам над ним. И он ударяется во все тяжкие с каким-то апокалиптическим азартом и отчаянно пытается ложью спасти отношения со мной.
Он не может не гулять, это его жизнь, его комплексы, его неумение строить отношения, это мучительная и болевая составляющая личности. Я искренне принимаю его таким, какой он есть. Я не только не пытаюсь переделывать его, я не хочу никого другого. Если он станет иным – я потеряю интерес к нему не потому, что хочу кобеля, а потому что он будет не он. А люблю я того, кого вижу и знаю – ужасного типа, сукиного сына, смотрящегося со стороны просто чудовищем. Ничего из того, что он делает, меня не смущает, не шокирует, не вводит в тоску. Я хотела его таким и таким получила. И единственное, что мне нужно от него – чтобы он понял, что я никогда не ударю его за правду, что я ненавижу ложь и не желаю потерять его только потому, что он не в состоянии держать свой член в штанах при виде новой дамы. Что я не осуждаю его. Я хочу, чтобы он научился доверять. Не всему миру, это невозможно. Лишь мне и лишь в этом – что я не играю с ним в «добрую мамочку», чтобы выбрать момент, когда можно будет ударить так, чтобы убить наверняка.
Он каждый наш разговор начинает с того, что лжет и оправдывается, что был бесконечно занят, что устал, что страшно загружен и каждый вечер у него расписан, и «дай мне еще пару дней» и «я тебе позвоню завтра» и «позвони мне в субботу после обеда и мы что-нибудь придумаем». Он лжет так, как мои провинившиеся сыновья, когда я возвращалась с работы, а они лихорадочно пытались скрыть следы разрушений в квартире, двойку в дневнике, несделанные уроки и раскаленный телевизор. Они знали, что за преступлением следует наказание. И знали, что единственное, что я ненавижу – это ложь. Но битая попа не радовалась перспективам, и они врали отчаянно и неправдоподобно.
Поэтому пара дней, завтрашний звонок и мифические мероприятия в субботу заканчивались ничем. Ему стыдно смотреть мне в глаза, ему стыдно лгать, и все же он не может иначе. Только так можно удержать того, кто тебя любит и не сможет принять твою постыдную правду.
Я люблю мужчин в принципе и безумно люблю единственного мужчину. Я не словами, а делами, отношением убеждаю его каждый день, что я такая, какую он видит перед собой. Я прихожу к нему с раскрытой ладонью, в которой нет ни камня, ни яда. И все же он ищет подвох и заглядывает мне за спину: «может, там плетка?» И я долгие месяцы не могу заставить его перестать бояться.
Я люблю его бывших женщин за то, что они его любили. Я обижена на его женщин за то, что они научили его бояться женщин. Просто трахать – это одно. Верить и знать, что она твой тыл, твой дом, твоя крепость – это так легко по молодости до первого удара. И совершенно невозможно в семьдесят четыре, даже глядя в ее любящие глаза.
Мне не за что любить женщин и даже уважать. Я получила продукт их воспитательных действий в полной красе и бьюсь над тем, чтобы сделать его таким, каким его создала природа, а не опыт неудачных отношений.
Женщина должна быть умнее, внимательнее, деликатнее, потому что на ней такие тонкие материи, как взаимопонимание, преданность, нежность, будущее и счастливая старость с тем, кого она провела по жизни под руку сквозь неурядицы, войны, смуты, обиды, измены и покаяние. Она несет в себе любовь и учит мужчину этой любви.
Мой мужчина ничего не знает о любви. Или уже не помнит. Но он хорошо запомнил жестокие уроки, он никогда не забудет боль, у него никогда не исчезнут шрамы.
Я не говорю, что он идеален, я не говорю, что он ни в чем не виноват. Я прекрасно понимаю, что жить с ним трудно или даже почти невозможно. И уж точно невозможно той, которая не готова принимать ему мужскую доминантную сущность, быть с ним, с таким, которым сделала его природа.
И я не считаю, что кто-то должен изменить себя, чтобы быть счастливым с другим. И нисколько не считаю, что надо изменить другого, чтобы сделать себя с ним счастливым и насильно осчастливить его. Второе – много хуже первого, ибо другому не оставляют выбора.
И мне безумно жаль, что нас не учат в школе, в детском саду, в семье этим основам человеческого сосуществования, психологическим взаимоотношениям полов. Не учат найти в действительности своего человека и принять его со всеми его особенностями.
Не придумать и подогнать под имеющиеся рамки, а разглядеть, полюбить и прожить с ним жизнь.
И я имею право все это говорить, потому что мне сорок четыре года и я люблю мужчину, которому семьдесят четыре года. И у нас за плечами огромный опыт жен и мужей, обид и радостей, поражений и побед. И мы стали такими, какими нас сделал Бог, какими нас корректировали родные, друзья, общество. Но я, несмотря на собственные обиды и разочарования, смогла разглядеть его и полюбить. И мне нужно, чтобы он принял меня и стал мне верить.
Да, я, вопреки всему, вижу, что он меняется, и что перемены возможны в любом возрасте, потому что на искренность и нежность нельзя ответить подлостью и жестокостью. Просто невозможно. Настоящий мужчина на это не способен, я уверена. Поэтому я люблю мужчин, они чище, чем женщины, наивнее, ранимее.
Но они бесконечно испорчены нами. Это мы калечим их, а они в ответ бьют нас.
- Ты спал с ней?
- Да, прости. Это было минутное увлечение, просто секс. Но люблю я тебя!
- Ну что же, я рада, что ты вернулся. Я так ждала тебя! И пусть ты у меня совсем не подарок, я люблю тебя таким, какой ты есть.
Боюсь, эта формула подойдет далеко не всем. Но для меня она – базовая, единственно верная. Я живу в соответствии с ней, и мне даже ничего не пришлось менять в себе. Я так чувствую.
И он возвращается из всех постелей, потому что никто не принимает его таким, какой он есть на самом деле.
А на самом деле он ужасный медведь с искалеченной душой, развращенный любящими и нелюбящими женщинами.
Так за что же мне любить женщин? Мне бы успеть вылечить его…