Под золотой саксофон Папетти

Вечер в одиночестве, наедине с музыкой и воспоминаниями.
Ах, не надо бы мне вспоминать, а меня все тянет и тянет обернуться, будто я ухожу из этого мира и прощаюсь с прошлым, которое было разным.
И три последних дня мне безумно хочется увидеть мужчин, которые шли со мной по жизни много лет, и я едва сдерживаю себя, чтобы не начать назначать встречи. Чтобы не попросить у них прощения за все, что я сделала не так, чтобы простить их за все, что они не смогли дать мне.

Я сдерживаю себя. Не надо бы мне плакать у них на плече, не надо бы возвращаться в прошлое.
Чай в кофейной чашке, мидии в слишком сладком маринаде, чиабатта с оливками и музыка... музыка...
Когда-то я говорила, что таких мужчин, как Володя, я не переношу на дух. Что их практичный ум, их цели, оправдывающие средства, их война и завоевания, их статус и цинизм, самоуверенный взгляд на все и шлюхи всех мастей и полов вокруг - это не для меня. Я отталкивалась от их притяжения, я сопротивлялась их харизме, я отворачивалась, попадая в полосу их взгляда.
Была ли я просто дурой или боялась попасть в паутину своих чувств и их воли?
Не имеет значения сейчас. Изменилось все недавно, в масштабах человеческой жизни - чуть больше года, в масштабах жизни души - в прошлый миг.
Я уходила от них и искала счастья с другими. Я даже умудрилась любить и надеяться обрести свою тихую гавань.
Я любила этого мальчика, теперь уже мужчину, а тогда - славного и нежного мальчика, днем - под его песни, ночью - под Папетти и Клайдермана. Я искала в нем силу и мужественность, защиту и завоевание. И не его вина, что он не мог мне дать ничего из того, от чего отказывалась и к чему стремилась моя душа.
Мне надо снова увидеть его, чтобы взять за руку и сказать, что я виновата и я прощаю.
Он пишет мне в скайп: "Привет, Светик!" И это звучит совсем как пятнадцать лет назад... И он говорит мне, что я совсем даже не вышла в тираж, что я еще очень даже могу... И я ему верю, почему-то верю сейчас. А тогда не верила. Но никто не было виноват в том, что у нас не сложилось, не могло сложиться. И я не жалею о том, что выбирала ему на свадьбу костюм и была его "свадебным мерседесом". Я жалею о том, что злого мы сказали друг другу, как обидели друг друга. Как все и всегда - несправедливо.
И с тем, кого я оставила год назад ради Володи, я тоже хочу увидеться. Не написать короткую строчку в телефон и получить в ответ такую же напряженную строчку в ответ с тремя восклицательными знаками. Я любила его тоже. Может, не так, как милого мальчика под Папетти, но тоже любила.
Он научил меня многим вещам из материального мира и дал понимание того, что я ищу не там и не так. Но я не могла остаться с ним из благодарности и в память о девяти годах вместе. Из благодарности я могла только уйти.
И я ушла к тому, кто ничему не хочет меня научить и не думает о музыке в постели... Кто именно такой, какого я не хотела в молодости. А теперь повзрослела...
И я слушаю Клайдермана и думаю о нем, и мысленно прощаюсь с мужчинами, которых отпустила и которые отпустили меня.
И если завтра другой голос скажет мне по телефону: "Привет, Светик! Приезжай..." я не вспомню ни о музыке, ни о ностальгии. Я стану жить будущим. А с музыкой или нет - неважно.