О детях, дрессуре и общественном транспорте

Второй день лента в ФБ выдает фотографию подростка, сидящего с потупленной головой в общественном транспорте и цитатой «похуй» с его авторством. Ну и возмущенные комментарии под фотографией, естественно. Куда уж без них!



А меня в этой публикации что-то сразу напрягло и остановило от лайков и не-лайков. И буквально за пару секунд сформулировалось очередное ответвление от темы «отцы и дети». А там уж пошло-поехало, ассоциаций море, паутина мелких тропинок в разные стороны. В общем, сумбурно и не по порядку, а как в голову приходит.

Умные взрослые возмущаются данным конкретным фактом и общей тенденцией в развитии наших детей-внуков. В частности — не поднимают эти дети зад от кресел в автобусах и метро при появлении взрослого. Вот не поднимают – и хоть убейся. А сделаешь замечание – огрызаются так, как будто ты у них сахарную кость изо рта тянешь. Ну и на подростковую агрессию, естественно, сверху ложится агрессия взрослая и стариковская, а там уже и до драки в особо запущенных случаях недалеко.

Знакомая картинка? Жителям больших городов с явным перенаселением и разветвленной сетью общественного транспорта она уж точно знакома.

Итог: плохие дети. А какой же еще вывод можно сделать? Сволочное растет поколение. Кому ж мы родину оставим? И все в этом ключе…

Публичное воспитание подростков посторонними людьми – это просто песня не десятилетий даже, а целых столетий. А я, как обычно, предлагаю кидающим камень обернуться и посмотреть на систему воспитания в своей семье.

У меня в детстве все было просто до скуки. У меня был отец, который не садился в общественном транспорте. Никогда. И мне, девочке, боготворящей отца, и смотреть было никуда не надо – только на него, единственного и главного мужчину в своей жизни. Если он не садится, то и другие мужчины не должны. Это была аксиома. Личный пример взрослого. Полагаю, всем понятно?

Меня никогда не учили: встань, когда вошел старик, беременная женщина, инвалид. Потому что изначально заложили принцип: не садись. И для меня очевидной и избыточной была надпись на вагонном стекле: места для инвалидов, лиц пожилого возраста и пассажиров с детьми. Кстати, именно в этой последовательности. Потому что хреновее всего инвалидам, «пожилой возраст» — понятие растяжимое, но чаще всего, на лице виден, ну а пассажиры с детьми…

Почему я, маленькая, не причисляла себя к тем самым детям? Да потому что дети всегда хотят вырасти, и самый большой комплимент для них: «ты уже большой». Под эту сомнительную мантру ребенка можно заставить сделать что угодно. Поэтому я, метр от пола, высматривала «детей», которые садились на эти места, с усмешкой и легким презрением зрелой аристократки, держащей самого лучшего папу за руку.

Если ребенка не научить не садиться в детстве, то переучить его в подростковом возрасте – задача для серьезного дрессировщика. В очередном «возрасте отрицания» подростков учат вставать. И не воспользуешься привычным аргументом «ты уже большой», и не отвлечешь игрушкой в сумке, мозаичной колонной на станции или обещанием мультика дома. Положительная мотивация с подростками не катит, вообще никак. Звериный оскал самостоятельности и взросления отпугивает неуверенных в себе воспитателей. И в итоге это нам с вами «похуй», потому что себе дороже связываться с молодым злобным и неуправляемым монстром.

А вот лично мне нравится дрессура. Мне вообще слово «дрессура» нравится больше, чем «воспитание». Я с 5 лет хотела быть дрессировщицей крупных хищников, я пронесла эту любовь к «укрощению строптивых» через все годы прожитой жизни… Ну да сейчас не вполне об этом.

Когда ты приносишь домой милого и ласкового, пахнущего молочком, с глупыми голубыми глазами и неуемной игривостью щенка размером с хомячка, который грозит вырасти в средних габаритов медведя, а когда вырастает и встает на задние лапы, то ты – полтора метра от пола – упираешься ему носом ровно в киль, ты думаешь, что все будет легко. Его шалости вызывают умиление. Однако погрызенные перчатки и мобильники раздражают. И ты вынужденно берешься за дрессуру, пользуясь словами «нельзя» и «фу» — как высшей степенью запрета. И начинает работать система кнута и пряника. И вот через год ты получаешь вышколенную псину под 80 кг и 80 см в холке и гордо водишь его на тоненьком поводке. Но мозгами он все равно еще подросток, хоть и отчаянно тянет в сторону каждой даже еще не течной суки. Он управляемый подросток, признавший власть сильного вожака. А потом случается нечто необъяснимое. Однажды он выходит из-под контроля, не возвращается на команду «ко мне», делает то, что было раньше «фу», огрызается на поднятую с поводком руку. Он отлично знает, что так нельзя, но инстинкт взрослеющего зверя заставляет его проверить, тот ли ты вожак, каким казался в детстве, не ошибся ли он, уступив тебе пальму первенства, «тварь ли он дрожащая или право имеет». Именно этими словами, ага.

Дай слабину, начни уговаривать, спусти неповиновение – и все, ты потерял собаку. Он навсегда станет вожаком, он будет морочить тебе голову, он будет таскать тебя на поводке, он будет вздыбливать шерсть, а ты – ощущать на своем загривке холодок страха. И теперь ты окажешься «дрожащей тварью», потому что у него есть вес, размер, четыре быстрые лапы и полный рот острых зубов. А начиналось все незаметно, щеночек подрос и просто не выполнил команду.

Так что до подросткового периода у нас есть время показать ребенку, что «не садиться» — это неукоснительный принцип жизни в обществе. И никакие отмазки, вроде «я устал на тренировке», «у меня был экзамен по музыке, и я с 7 утра на ногах» или «когда войдет, тогда и встану», не должны приниматься во внимание. Никогда. Ну и чуточку личного примера. Если вы не инвалид и не лицо престарелого возраста – стойте рядом. Потому что вы уж точно не пассажир с ребенком. Ребенок – это тот, кого тяжело держать на руках, потому что он плохо балансирует на шатком полу во время движения транспорта и плохо ходит по твердой земле. То есть точно до трех лет.

Да, так вот, вернемся к подросткам и к отрицательной мотивации. Я отлично знаю, что я плохая мать. Натуральная ехидна. Концентрат ехидны.

Я не позволяла своим детям сидеть в транспорте. Только в том, который был настолько пуст, что удовлетворил бы потребности вошедшей толпы старичков.

Я точно знаю, что дети хотят делать то, что хотят. Здесь и сейчас. И никакие уговоры на них не действуют, особенно на подрощенных. Поэтому оба моих сына прошли в раннем детстве через контролируемые отношения с горячим утюгом и плитой, острыми ножами и иголками, дверными щелями и ящиками. Им было позволено испытать боль под моим руководством. Уровень боли всегда выбирался именно тот, который не покалечит и, одновременно, отпугнет от перепроверки моих слов. Поэтому у нас никогда не было обращений в травмпункты по этим темам. Но им точно при обучении было больно, за это я садистски ручаюсь. Ехидна, что с меня взять. И так во всем.

Когда же у них начались обычные проблемы в школе с учителями: этот козел придирается к внешнему виду, эта дура требует дурацкие черновики, тот дебил еще что-то там такое, и мне стало очевидно, что лозунг «учиться, учиться и т.д.» уже не сработает ни за какие пряники и мультики, и «пятерка» уж точно не является достаточным средством поощрения, пришлось говорить на их языке и изобретать понятный им велосипед.

«Велосипед» содержал привычные подросткам понятия и методики, выраженные матерным языком. Мы говорили о принципе «отъебись». Думаю, для взрослых это не новость, что половину того, что их дети после 13 (а то и раньше) делают «правильно», базируется на мысли: сделаю, лишь бы ты отстал. Только в других выражениях, куда определеннее. Ничего не поделать, я знаю эти слова и не боюсь их употреблять, поэтому мне было чуточку проще говорить с детьми, которых шкалило от запретов и наездов.

Я говорила: учитель, умный или глупый, облечен властью, и ты против него можешь, конечно, переть, как солдат со штыком против танка. Умный учитель знает, как тебя правильно развернуть и обойти, чтобы выиграли оба. Глупый тебе даст тупо в лоб, завалит, растопчет и поглумится, и будет считать себя правым. И кому легче, если ты будешь все время огребать, меня будут таскать в школу (а я принципиально не ходила на собрания и «не вызывалась» на разборки за исключением очень редких и трудных моментов), а я со своей стороны буду тебя равнять и строить? Мы всем измотаем нервы, но я и учитель заведомо сильнее, однажды мы озвереем (за себя так я ручаюсь) и сломаем тебе ежедневный кайф и свободу, без вариантов. Так что твой принцип «отъебись, я сделаю эту херню, только чтобы ты заткнулся и не мешал мне жить» — самый удобный выход для всех. Да, цинично и непедагогично, но отражает реальность и психологию подростка. И сработало. Точно знаю, что не всегда было без проблем, но результаты я видела, а значит, жизнь ребенка и моя собственная стали чуточку легче. Честно говоря, на учителя мне было в тот момент наплевать. На глупого учителя.

Итак, вернемся к подросткам в метро. Им, на самом-то деле, куда легче не садиться, потому что визг (заслуженный, но часто в такой хамской форме, что мне самой хочется стукнуть агрессивную старушку и придушить распоясавшегося «борца за справедливость»), который поднимается вокруг его сидящей задницы такой, что все равно не дает ему расслабиться, слушать музычку «бум-бум-бум», играться с айпадиком, тискать подружку. И если он сидит, то только назло всем, и себе назло, в первую очередь. А еще встречаются злые дяди, которые могут взять за шкирку, если ребенок субтильный, или добрые женщины, которые сознательно отдавливают ноги каблуками, и немощные бабульки с голосом, подобным иерихонской трубе, весьма болезненно тычут палкой. А как реагирует зверь, загнанный в угол, на агрессию толпы? И тут уж правых и виноватых искать и публиковать «обличительные фотки» — глупость несусветная. Да, гнилое поколение. Да только выросшее на гнилой почве, иначе бы у него не было оснований сгнить.

И тут хочется поморализаторствовать: учите своих детей, коллеги, не доебывайтесь до чужих. Но кто это понял еще до моего «откровения», тот понял, а в «прозрения слепцов» я не особо верю.

И еще подумалось.

Москва (а проблема эта, в основном, мегаполисная и, в частности, московская) приняла в себя столько «варягов» из небольших и микроскопических населенных пунктов, что надо бы увидеть и еще один аспект. В маленьких городках нет такого общественного транспорта, как в столице. Там ходят маленькие автобусы с исключительно сидячими местами. Нет мест – никто не входит в салон. Так что вставать там подросткам просто не приходится. И стоя ездить нет оснований.

Ну, это так, ремарка, справедливости ради. К тому, что не все дети плохо воспитаны, не все заведомо сволочи. Корректнее, господа. Чаще смотрим в зеркало, улыбаемся и машем.

Кстати, для меня «подросток» — это и девица соответствующего возраста тоже, не только молодой зубастый самец. Я же не развалилась стоять с детства до 33 лет, весь университетский курс русской и зарубежной литературы вынуждена была прочесть в метро, а книжки там ох какие тяжелые. И роста мне не хватало держаться за верхний поручень. А, вроде, и не дура выросла, и не покалечилась, и сыновей вырастила очень достойных. Ну, это я так себя вижу. Вам можно видеть по-другому.

О детях, дрессуре и общественном транспорте