Психический феномен

По психотипу я – урожденный тактик. Но с очень сильной наработанной стратегией. Однако из учебников мы знаем, что наработать стратегию невозможно, с ней рождаются. Поэтому, вероятно, я хороший стратег с великолепно отточенной тактикой, что также противоречит теоретическим выкладкам мэтров.



В итоге я и стратег и тактик в одном лице. Семнадцатый тип в соционе. Насколько уравновешены чаши – судить трудно. Но чертовски забавно переходить из одного качества в другое и наблюдать все это со стороны кем-то третьим в себе. Этот третий с интересом подметил, что в среде начинающих тактиков я включаю ведущую роль стратега, стараясь дополнить их решение до целого, завершенного, всеобъемлющего. В общении с сильным стратегом я совершенно спокойно отдаю ведущую и направляющую и с упоением занимаюсь проработкой деталей и нюансов.

Наедине с собой – я полный боекомплект, который незаметно для себя перетекает из одного состояния в другое, находясь в постоянном анализе выбранного пути и принципов движения по нему. Постоянное подведение промежуточных итогов позволяет рассматривать возможные ошибки еще на этапе продумывания и генерировать несколько путей решения проблемы. А далее, когда наступает час икс и промедление смерти подобно, интуиции позволительно высказаться относительно того, куда ей приятнее идти. И логике разрешено скорректировать движение с учетом предполагаемых препятствий.

Так ли играют в шахматы? Не знаю, не пробовала. И совершенно некогда учиться, пока есть внутренний собеседник, который постоянно решает задачи совершенствования собственного ума.

Наверное, в моем случае, это один из вариантов диссоциативного расстройства идентичности.

Кто я, где я, и нахрена мне все это?

Психический феномен

Дочерний долг

Утром варила варенье из помидоров и из тыквы. То есть два варенья, разумеется. Хотела три, но лень победила. Кролик black из стенного шкафа проигнорировал помидоры, зато высказался по поводу тыквы. Ничего подцензурного, поэтому процитировать не могу. Видимо, из-за лимона, протертого с цедрой. В итоге лишен варенья до особых указаний.

Дочерний долг потребовал отдачи, поэтому в середине дня, как обещано, собралась в дорогу. Решила все-таки взять кролика, втайне опасаясь, что испортит варенье в мое отсутствие. Не стала наряжаться, ограничилась шлейфом La Petite Robe Noire Guerlain. Звучит это как очень по-булгаковски: «Открыла дверь девица, на которой ничего не было, кроме кокетливого кружевного фартучка и белой наколки на голове. На ногах, впрочем, были золотые туфельки.». Не стану врать, была меховая резинка на голове и платье, хотя историческую справедливость название духов не отражало — платье было красно-кирпичного цвета. Кролик, привыкший к Le Male Jean Paul Gaultier, чихал и ругался, намекал на трагизм событий полуторагодичной давности и ссылался на этикет. Дескать, нечего в вечерних духах в обед таскаться. Пригрозила оставить без обеда и без ужина. Смирился, кажется. Может, просто ревновал к слову noire? Но запах Petit Lapin Noir (французского не знаю, могу ошибаться) отдает беспорядочным сексом с нотами капусты и сеновала. Вычеркни лишнее.

Сергея Донатовича сегодня решила не брать, удовлетворилась Владимиром Семеновичем. Владимир Семенович в качестве штурмана всегда актуален и так и норовит осветить дорожную ситуацию в режиме синхронного перевода. Под «Иноходца» мы попали в сложный маневр с участием двух идиотов, после чего «скакать иначе», то есть как на мирных дорогах Израиля, мне расхотелось начисто. Кролик вздрагивал и бормотал что-то нечленораздельное, возможно, на иврите. Подозреваю, богохульствовал. Ничего не боится, зараза, знает, что жрать не будут. Опасаясь, что в итоге салон пропахнет переработанной капустой, пустила коня вскачь под «Погоню». Не получается в этой стране быть приличным еврейским жокеем, поэтому остаток пути играла по правилам «такое же быдло, как и Вы».

Мама встретила кролика теплее, чем меня. Стереотипы сложившихся отношений vs новый гость демократического вида. Ему предложили плечики и сделали комплимент. Мою неземную красоту, элегантность, тонкий шлейф духов и сброшенные почти пять килограмм излишков по всей поверхности организма просто не заметили. Радует, что не сказали, что плохо выгляжу и поправилась. Тут расслабляться нельзя. Расслабился – получи гранату с выдернутой чекой.

Весь день отказывалась есть неподобающее, то есть недиетическое. Хвасталась разнообразным питанием: запеченной семгой, рулетом из индюшатины, вафельным тортом с йогуртовой начинкой, вареньями. В ответ каждые полчаса получала предложение соскочить с режима на блинчики с мясом, зефир, пряники и горький шоколад. Равнодушная ко всему перечисленному (кроме шоколада) мысленно воспевала свою стойкость и мамино упорство, но рубежей не сдала. На шоколад мама давила особенно. С вешалки кролик намекал на мои умственные способности. Проходя мимо, пообещала задушить скотину в машине.

Как обычно, постригла, обслужила ноутбук, поговорила о лекарствах, мексиканских сериалах и детях. Странно, сегодня обошлось без обсуждения отсутствия ремонта, работы и мужика. Видимо, в честь дня рождения.

В последнем акте мерлезонского балета почти полтора часа сплетничали о моих бывших. О бывших я всегда сплетничаю легко и с юмором, из чего все делают логичный выбор, что мне уже не больно. В ответ улыбаюсь еще шире. Особо улыбчивых редко препарируют без наркоза.

Когда прощались, кролику достался еще один комплимент и ласковое поглаживание. Кажется, мама пару раз выходила в коридор, пока я отвлекалась. Они явно сговорились. Утром ощупаю его на предмет жучков, блох, булавок и другой подслушивающей аппаратуры. Не верю я в такую любовь с первого взгляда, ох, не верю.

Дочерний долг

Прогулка втроем

Традиционно для вечернего времяпрепровождения при отсутствии природных катаклизмов ходила гулять с Довлатовым. Как обычно, Сергей Донатович, я и кролик (black).



Кролика беру с собой исключительно для подчеркивания моей неземной красоты в темное время суток, потому что для компании он не годится, ибо провокатор и саботажник. Все время вздыбливает шерсть на моем загривке и просится домой. Но я научилась с ним бороться: в особо ветренные моменты поворачиваю мехом внутрь. Так его причитаний почти не слышно, как и насмешек ветра.

Прогулка была утилитарной: помидоры, лимоны, палочки корицы, земля. Та самая земля, с которой можно начинать мое лендлордство. Для начала взяла 2,5 литра. Если справлюсь с ними, начну думать о гектарах, желательно у моря.

Прошлись по трем городам. Сами понимаете, от Ленинграда через Таллин (тогдашний, в советском написании) в Нью-Йорк путь был неблизкий. Было, о чем погрустить, как всегда, нашлось, над чем посмеяться. Гуляли легко и с удовольствием, но на обратном пути все-таки устали, особенно кролик. Просил орехов и выпить чего-нибудь красненького, долго стоял у витрины с Бейлисом и шоколадом, еле увела.

Завтра не пойдем, у нас спланирован визит к маме. Довлатова возьму обязательно, он скрашивает мое одиночество в машине. В кролике сомневаюсь, посмотрю на его поведение и погоду. Маме он в любом случае не понравится. Во-первых, мелковат, во-вторых, black. И подозрительно смахивает на искусственную чебурашку. Впрочем, чтобы понравиться моей маме — это я даже не знаю, кем надо быть. Точно не мной. У Довлатова шансов больше, он признанный гений. Мне уже не успеть.

Прогулка втроем

И снова о некомпетентности

Некомпетентность. Одно из самых серьезных моих возражений против офисной работы «на дядю». Некомпетентность указанного дяди и коллег.



Я могу часами разъяснять проблему «младшему по званию», используя все возможные методы для донесения информации до конечного пункта (мозга). Могу на пальцах, могу таблицами и инфографикой, могу простыми или сложными метафорами и ассоциативными рядами, терминами, да как угодно. Младших надо обучать. С некомпетентными коллегами в одном чине сложнее, но тоже возможно. Ибо если человек приходит со словами «помоги, я не понимаю», можно отложить мысль «а как ты сюда вообще попал» до лучших времен, и помочь. Если коллега с понтами — лучше отправить сначала учить теорию и снять с себя на какое-то время груз ответственности.

Но если это шеф… Если это шеф с понтами… Если он в принципе не понимает, чем занимаются его подчиненные… Если он пользуется понятиями, которыми не владеет, и требует результат, которого не может быть, потому что не может быть никогда…

Вот сейчас общаюсь с одним таким героем, владельцем, генеральным директором, который пишет статьи, выступает в прессе и крут так, что опасаюсь за свои шейные позвонки, если надо посмотреть ему в лицо. А элементарных вещей, с которых начинается его бизнес, о которых можно коротко прочитать на специализированном информационном ресурсе и быть хотя бы в курсе — не знает. Но как дышит, как дышит вместо того, чтобы выделить нормального технаря для общения или просто сказать: «Светлана, разъясните мне, пожалуйста, я не очень понимаю суть возникшей проблемы»… И было б за деньги, а то чисто из любезности значимому для меня человеку.

Еще пара подобных «компетентных» писем, и удержаться от ненормативной лексики мне будет трудно.

И утешает только то, что тема исчерпана (с моей стороны) и скоро все закончится. Хотя безумно жалко потраченного времени. Безумно.

А было бы все это в офисе — так еще и лицо надо держать. Нет уж, увольте. То есть я уже и сама уволилась отовсюду. Тунеядка, что сказать!

И снова о некомпетентности

Дворовая инновация

Возвращаюсь с вечерней прогулки. Все как обычно. Осень, пряные запахи. В наушниках «Компромиссы» Довлатова. Сквозь голос чтеца с настойчивостью грозовых раскатов пробивается рев стартующих со светофора машин. Кролик black давит на плечи, потеет и косит в сторону дома.



Во дворе взгляд рассеянно натыкается на неожиданную инновацию. При входе на дорожку, ведущую к детской площадке (чистенькая, ухоженная, всегда только дети с мамками и няньками, никаких пьющих переростков любого возраста и толка), на рахитичной ножке вознеслась мемориальная табличка. На синем фоне мелким серым бюрократическим шрифтом под заголовком «Правила эксплуатации детских площадок» вывешены заявленные правила.

Не скажу, что я не читаю надписи на заборах. В силу образования — читаю и с большим интересом. Частенько они весьма витиеваты, реже — поучительны, еще реже — дают повод поразмышлять о разном. Но мой пытливый ум и нетленный диплом требуют читать, и я всегда иду им навстречу, ибо их большинство против меня одной.

Правда, в этот раз эксплуатационную табличку я все же читать не стала. И было тому, как водится, две причины. Во-первых, субъективная — темнело, и кролик волновался за свое благополучие в свете бирюлевских погромов (напоминаю, он black, а в городе всякое сомнительно-волосатое black воспринимается буквально в штыки) и мозг утомил нытьем («порядочные девушки в такое время в таком районе…») до крайности. Однако, та причина, что «во-вторых», была совершено объективной. Эти профессиональные эксплуататоры детей на площадках или площадок с детьми умудрились написать правила не просто мелким почерком с минимальным междустрочным интервалом и в неисчислимом количестве пунктов, но также на уровне глаз ребенка средней группы детского сада. Ну то есть взрослому мужчине сами знаете по какое место. А мне — даже при моем смехотворном росте — прямо на уровне беспокойного сердца и ждущего законного диетического ужина желудка. Так что в связи с сомнительной обстановкой в столице я, обремененная собственным элегантным внешним видом (меха, спасибо кролику), не стала принимать позу читающей одалиски. Может, на днях приостановлюсь на машине, заблокирую окна и из интеллектуальной позиции «барышня за рулем» узнаю важные подробности пользования площадкой, настигнувшие нас прямиком из нашего доперестроечного прошлого.

Дворовая инновация

Дорогие мои москвичи

И снова из кратких путевых заметок, на этот раз на перегоне Москва — Тель-Авив. Ничего личного, простое наблюдение за «живой природой».



Стоим в Бен-Гурионе в очереди на паспортный контроль. За спиной — отвратнейший тип то ли с подрощенным до половозрелости сыном, то ли с племянником. Оба очень плохо говорят по-русски. Отвратен он был потому, что устроил скандал в самолете еще в Москве на тему: слишком узкие расстояния между креслами. «Тыкал» и хамил бортпроводнице, требовал начальство, ругал подошедшего инженера, трижды с криками пересаживался. Габаритов внушительных, вес явно за центнер. Летел, понятное дело, в эконом-классе. Бизнес-класс был пуст, как разоренный иудейский храм. Когда взлетели, полдороги стоял стоймя, возвышаясь над толпой, и осматривал салон подобно горному орлу. А на прощание не побрезговал забрать с собой пледики с лейблом «Трансаэро». Но это так, прелюдия…

Так вот, топчется он позади нас в направлении пограничного контроля, напирает, ругается, что медленно… Рядом — еще один пассажир. И тут завязалась у них светская беседа.

Пассажир (с чистым московским выговором): Вы сами откуда?

Хам (с сильным кавказским акцентом): Мы с Москвы.

Пассажир (с явной иронией): Ну да, я понял. Я тоже из Москвы. А на самом деле откуда?

Хам: С Баку. 20 лет живу в Москве. В 90-х купил дом в Израиле.

Пассажир: А я ваш сосед, из Дербента. Тоже давно живу в Москве.

Велика наша страна, но все живут в Москве. Не могу понять, как бывшая империя целиком помещается в одной столице? Колдовство социализма?

Сколько у меня прекрасных приезжих друзей в Москве, ставших москвичами. Вот и товарищ из Дербента мне показался весьма недурственным. А встретишь такого орла — и аж трясет!

Но мораль в стиле Льва Новоженова: во всем виноваты евреи. Если бы они массово не уехали в лихие девяностые, загостившимся «москвичам с Баку» сейчас просто не хватило бы места!

Дорогие мои москвичи

Черновики и их авторы

Тема черновиков меня всегда как-то особенно волновала. То есть я и черновики – две вещи несовместные. В школе я отчаянно сопротивлялась «тетрадкам для заблуждений и ошибок». Даже сочинения писала начисто, не говоря уже о решении примеров. А слова «работа над ошибками» у меня до сих пор вызывают приступы идиосинкразии.



Когда начала баловаться стихами, с черновиками тоже не складывалось. Или писалось сразу все или уходило в корзину, реже — в архив. За три десятилетия почти ничто из архива так и не поднялось, из чего делаю вывод, что это разновидность корзины. Понятно, что с большими литературными формами черновиков не избежать. Есть первая редакция, есть двенадцатая…

В проживании жизни черновики вызывают еще больше отвращения. Здесь и сейчас. Ну и нужна возможность помечтать. Но «завтра я переделаю», «еще есть время все изменить и начать сначала» — это ложь себе.

Социальные сети открыли для меня мир чужих черновиков во всех их формах и видах. Поразительная вещь – люди не доверяют самим себе. Сегодня они оперативно «передумывают» то, что вчера вызывало у них живейший отклик и бурные эмоции. Они пишут и удаляют написанное, когда оно уже стало достоянием общественности, будто стыдятся своих слов, мыслей, реакций на окружающий мир. Это – публичные черновики. Поразительно, что так живут не подростки – им как раз свойственно «передумывать», а сложившиеся личности. Что это? Неврозы? Недоверие к себе вчерашнему? Неуважение к читателю?

Я с моей повышенной адаптивностью чудовищно раздражаюсь, когда вдруг перестаю видеть уже прочитанный текст, потому что автор его удалил. А думать перед публикацией не пробовал? Опять же, в черновике сначала написать, как учили в школе!

Черновики и их авторы

Светофор в Тель-Авиве

А позавчера Маринку обругал светофор.

Если читатель считает, что у автора сих строк галлюцинации, то может сам прогуляться по набережной Тель-Авива до Hilton, свернуть в сторону улицы Дизенгоф и, пересекая что-то там в районе магазина Cartier, Bvlgari и подобное, и несколько раз нетерпеливо нажать на кнопку переключения на пешеходный зеленый.

Стоим, никого не трогаем. Хотя это я никого не трогаю, а Маринка давит на кнопку. Светофор привычно игнорирует нас, как наше же дорогое правительство. Но Маринка разошлась и давит еще и еще в надежде интерактивного ответа.

Зеленый человечек не загорается, машины едут.

Но вдруг, как гром среди ясного неба, обычный городской светофор вдруг начинает говорить раздраженным мужским голосом на иврите и говорит довольно долго, с вполне понятными интернациональными интонациями.

- Что он сказал? — удивленно оборачивается ко мне Маринка, наивно считая, что как филолог ругательства я должна понимать на любом языке.

- Это ты у меня спрашиваешь? — от души офигеваю я и с трудом сдерживаю себя, чтобы не перевести на доступный русский сказанное светофором, потому что он может счесть мой перевод дискуссией, которая закончится явно не а нашу пользу.

Хотя чисто теоретически я вполне могу поставить себя на место светофора и сочинить адекватную фразу на родном языке.

Тут светофор умолкает (зеленый человечек все еще в подполье), а динамике раздается характерное шипение, ибо светофор ждет от нас ответа…

Ситуация разрешилась вполне естественно. Зажегся, наконец-то, пешеходный «идите», и мы бодро потрусили через дорогу, оставив разговорчивый светофор в одиночестве. Полагаю, та длинная фраза на иврите и была этим самым «идите» с указанием направления движения.

Не знаю, как Маринка, но я зареклась трогать кнопки на светофорах. Ничего, я подожду…

Известный же факт: если ты разговариваешь с Богом — это молитва, если Бог разговаривает с тобой — это шизофрения.

А тут вообще светофор…

Светофор в Тель-Авиве

Рассказ о рассказе

Рассказ рождался странно

Сначала появилась фраза из ниоткуда, из утреннего сна. Появилась, воткнулась в мозг, как заноза, и с полчаса мешала обычной жизни. Пока я просматривала новости на РБК, читала статусы в ФБ, обдумывала предстоящий день, фраза ввинчивалась в каждую чужую строчку и настойчиво зудела весенней мухой. Потом сама собой сплелась канва повествования, затрепыхалась, как ленточка, привязанная к дереву. Она вилась по ветру привычных дел и мыслей, ее кидало и отпускало, но что-то уже не давало ей исчезнуть. Она принялась жить своей жизнью, приобрела свою длину, свою фактуру, только ей свойственные изгибы. Потом вокруг фразы стали нарастать слова, как грибница на поляне. Росли они неровно – сначала большая колония в сторону окончания рассказа, а потом вдруг сквозь ничто проросло то, что было до фразы. Потом стало ясно, чем все закончится, но еще не было самого начала, не было прелюдии к истории, не были понятны ее истоки. И вдруг стало ясно, откуда все началось, почему пришли слова и что поставит точку в рассказе. От рождения первой фразы до точки прошел час. Теперь нужны только три слова. Первое, последнее и название. И чашка кофе. И выключенный телефон и интернет. Ну и самая малость – способность все это записать.

Рассказ о рассказе

Учебный зоопарк в Хайфе

Ну ладно, меня просят написать про учебный зоопарк в Хайфе.

Что тут скажешь… Я все свое детство провела в Московском зоопарке (по эту сторону решеток — для особо интересующихся). А теперь видеть не могу Московский зоопарк, спасибо господину Церетели.

Так вот, в Хайфе в зоопарке мне нравится и по эту сторону решеток, и по ту. Во-первых, там гуляют совершенно наглые (и молчаливые) павлины. Казалось бы, где они только по миру не гуляют. Но это тот случай, когда они путаются под ногами, как воробьи, не боятся посетителей и взлетают на заборы и мусорные баки.

Во-вторых, я никогда не могла и подумать, что можно погладить вепря, пусть даже через решетку. Эдакого полноценного свина с клыками, вывалянного в грязи, с немыслимой щетиной, как у дикобраза.

Кстати, нет проблем погладить по шикарному седому оперению хищного грифа, и даже не через решетку. Потому что он, как курица, сидит на камушке и дает себя фотографировать с расстояния сантиметров в 25.

Столь же теплые отношения можно установить со страусом, альпакой, верблюдом, черепахами, кроликом и всякой другой живностью. Тигры, львы, леопарды и сирийские медведи, правда, отгорожены стеклом… Но, уверена, потому что не все люди одинаково адекватны. Еще кинутся!

Кстати, зоопарк в Хайфе разноуровневый, то есть для вольеров использованы все преимущества естественного ландшафта. Козлы, извините за грубость, живут на склоне, а водоплавающие птицы — в водоемах, образуемых мини-водопадами. А гуси так вообще бесстыдно отдыхают на камушке посреди водоема в вольере с медведями.

Я хорошо отличаю по морде сук от кобелей и кошек от котов. А сегодня я тренировалась на одногорбых верблюдах. Поверьте, даже не заглядывая под хвост, — девочка от мальчика отличается как я от Валуева. У девочки на затылке был такой игривый причесон, и горбик с удлиненной шерстью!.. И нежное выражение на задумчивой морде. А мальчик был похож на султана Сулеймана, не в обиду султану будет сказано.

Но окончательно и бесповоротно меня покорили мангусты. Не знаю, какая это была разновидность… Мелкие, красно-рыжие, быстро-быстро ходят, как будто куда-то опаздывают, но при этом не могут позволить себе бежать, словно боятся уронить свое королевское достоинство.

А один лежал на самом верху искусственной скалы и взирал на меня сверху вниз. Не смотрел, а именно взирал. Я назвала его Акелла. Совершеннейшее мимими!

Ну и не совсем о хайфском зоопарке, но все же.

Когда мы вышли с территории этого чудесного звериного царства, к воротам подъехал автобус и из него вышли пару десятков молодых людей, страдающих синдромом Дауна и другими тяжелыми психическими заболеваниями и в сопровождении двух милых молодых женщин отправились общаться с животными…

Вот такой Израиль я никогда не забуду.

Учебный зоопарк в Хайфе

Кавалер

Женщине надо быть в кого-то влюбленной. Ну, мне это так видится с моей колокольни. Хотя за всех женщин не могу отвечать. Кому-то дети с внуками, кому-то карьера с финансами, кому-то шампанское и поклонники. А мне надо быть влюбленной самой.

- У нас солнышко. Заодно пройдусь с Довлатовым, это так приятно.

- Ты про него, как про кавалера.

- Так я себя так и чувствую! А как на фотку посмотрю, так хоть сейчас под ручку.

Довлатов – шикарный кавалер. Кто думает иначе – давно не перечитывал. Еще стоит погуглить в картинках для закрепления эффекта. Ради него хожу гулять почти ежедневно, наряжаюсь в осенние меха (кролик black), к встречным взглядам джигитов и пожилых ловеласов не просто равнодушна – холодно-презрительна. В дождь за порог не хожу, врать не буду. Но, может, именно поэтому у меня портится настроение вплоть до апатии. Дождь, злой серый город, а я влюблена и никакого свидания. Видится глобальное – природа-мать не велит. Пасмурные дни проходят в печали и бессмысленных листаниях интернета. Помогает от этого недуга только то, что сама пишу. Но это о другом.

Сегодня взяла вышеназванного кавалера с собой в метро. Угрызалась совестью, если честно. Я и метро – две вещи несовместные, а уж он и метро – просто кощунство. Я о нынешнем метро, а не о том, когда он печатался в Нью-Йоркере, а я читала весь курс мировой литературы, том за томом, резво поспевая за насыщенной программой филологического факультета.

Сегодня оказалось, что в метро нам с ним нельзя. Ну, то есть если я еще худо-бедно вписываюсь в современность одна, то с ним – категорически не вписываюсь. Когда он говорит – я смеюсь. То есть я улыбаюсь достаточно часто в своей компании, не сказать бы всегда. В публичных местах стараюсь быть сдержанной, иначе от сумасшедших и поклонников не отбиться. Но смеяться в метро в наушниках – это надушенная перчатка в лицо публике. Я смеюсь, они заметно нервничают. Думала смеяться в белый шарф, но губы накрашены вызывающе ярко. Белый шарф в поцелуях дополнит картину моей неадекватности самым причудливым образом. Стала смеяться в пространство поверх голов, стараясь не встречаться глазами с аборигенами. Понимаю, что клиника, но сделать ничего не могу.

Раньше я не могла читать в метро Покровского, Топаллера, Джерома и Ильфа с Петровым. Но все мои прежние смешки померкли перед талантом Довлатова. Если от кого-то и ждешь, что сейчас будет весело, интуитивно чувствуешь подкрадывающийся приступ смеха, то здесь история другая. На фоне размеренного повествования о мерзостях журналистской работы в советской прессе внезапно выплывает и лопается мыльный пузырь короткой фразы и обдает тебя радужными брызгами. Не засмеяться невозможно. И все же смеяться нельзя, потому что тут же чувствуешь скрытую угрозу в окружающих. Они суровеют и ловят твой блуждающий взгляд. Того и жди милицейского свистка. Кстати, не знаю, нынешние полицейские оборудованы свистками? Если оборудованы, то прошу прощения за неточность. «Милицейский» следует читать как «полицейский».

На обратном пути не стала тащить с собой в метро Довлатова. Струсила – все-таки час пик. Всю дорогу удовлетворялась чтением Элис Монро. Жаль, что удалось найти в переводе только рассказы. Действительно, трудно по трем рассказам судить о таланте нобелевского размаха, но язык, стиль, образный ряд, да и темы – на очень хорошем уровне. Подождем, посмотрим на романы.

Хочу провести с ним завтра собственный день рождения. С Довлатовым, разумеется. Он будет рассказывать, я – внимать. Это, между прочим, серьезное умение для женщины – внимать. Это тебе не тупо поддакивать про футбол или ржать над анекдотом. Сергей Донатович удачно отличается от всех моих мужчин уже тем, что не вызывает у меня никаких душевных страданий, сплошное незамутненное бытом или ревностью счастье. Ну и я его не истязаю своей любовью, что тоже удачно отражается на наших отношениях. Так что с этим кавалером у меня все просто восхитительно, возможно, даже достойно зависти. Но до такой зависти большинству еще надо дорасти. А я пока продолжу слушать и перечитывать от корки до корки. Одно расстраивает — «всему на свете выходят сроки». Но, с другой стороны, в скольких достойных людей я еще ни разу не была влюблена… Только это и утешает.

Кавалер